“Электрический майдан” в Армении вызвал у публики в Казахстане главным образом удивление. Как можно из-за таких копеек устраивать столь масштабные акции недовольства? Однако у любого дефицита ресурсов имеется предел, за которым наступает коллапс. В блокадном Ленинграде дефицит продуктов питания приводил к смерти организма людей. В Казахстане сокращение ресурсной базы в последние годы можно наблюдать невооруженным глазом и этот процесс отнюдь не тормозится.
В определенной мере повезло, что 2015-ый год несмотря на все неурядицы выдался очень насыщеннцым в плане юбилейных дат и политических событий. Как-то некрасиво после оглушительной победы на президентских выборах проводить девальвацию. Потом еще надо нормально отпраздновать 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, где ослабление национальной валюты смотрелось бы неторжественно. А потом еще знаковый юбилей в один день с днем рождения столицы – тоже надо терпеть.
А дальше? 550-летие Казахского ханства опять же требует определенного антуража. А то ради чего великие предки создавали государство? Явно не для того, чтобы потомки сокращали реальные доходы бюджетников, наемных работников и много еще кого, в чей карман можно залезть одним распоряжением Нацбанка.
С новой силой вылезли проблемы “паленых” тендеров, неэффективного расходования бюджетных средств, некачественного администрирования, монополистов, коррупции. Вообще-то десять лет назад все это тоже имелось в избытке, но ресурсная база была качественно иной. К внешним рынкам капитала местные банки второго уровня являлись допущенными, цена на нефть стояла выше сотни баксов за баррель, спрос на металлы мировой рынок держал на высоком уровне, квадратный метр жилья в Алматы продавался дороже, чем на искусственных островах в ОАЭ и кое-кто думал, что это надолго.
Кризис 2008-го года болезненно перетек в девальвацию 2009-го. В 2014 году резкое ослабление тенге произвели еще раз, после чего слово “дедолларизация” стало вызывать либо улыбку, либо толковаться как намерение государства изъять доллары у населения под каким-нибудь предлогом. Ситуация вокруг показывает, что речь идет не о кризисе (после кризиса все более-менее возвращается на свои места, а тут дорога в прошлое явно закрыта), а о новой реальности. Пугающей и очень некомфортной реальности.
Если бы Казахстан вступил в войну (не приведи Бог, конечно), то сокращение ресурсной базы можно было бы объяснить военными обстоятельствами. В войну никого не удивляет тот факт, что на вложенные трудовые и прочие усилия уменьшается экономическая отдача. Весь все для фронта – все для победы. Лишняя банка тушенки или сгущенки в такой ситуации вызывает радость. Но когда войны нет, рапорты об успехах за отчетный период продолжаются в штатном режиме, а сводить концы с концами все труднее и труднее, то нервы начинают сдавать.
Первый упрек в такой ситуации адресуется государственному управлению. Мол, еще вчера управляли плохо, а сегодня вообще караул. Людям, которые от высоких цен на нефть никаких дивидендов для себя не увидели, теперь обидно за издержки низких котировок на “черное золото”, которые даны им в ощущениях.
На кредит под 14% в долларах и 18% в тенге (не самый худший вариант) общество потребления не построишь и даже текущую ситуацию не застабилизируешь. В учебниках по истории такие примеры приводятся как иллюстрация долгового рабства. Банкиры при этом тоже прекратили расширять свои филиальные сети, поскольку сокращается сама питательная среда, в которой они оперируют.
Политическая статистика (иначе – вранье) – средняя заработная плата, средний уровень доходов, средний уровень вкладов, продуктовая корзина и т. п. – никакого отношения к реальной жизни не имеет. Она декларируется в PR-целях для создания успокаивающего информационного поля. Правда, эффект от этого как после посещения кинотеатра с фильмом в жанре фэнтези или фантастики. Впечатляет, но реальность вокруг иная.
От бесторговицы стонет потребительский рынок (регулярные пожары на вещевых рынках его явно не разогревают), сокращают персонал и зарплаты горнодобывающие предприятия. В сложном положении оказался крупный бизнес, особенно завязанный на моногорода. Органы государственного управления диктуют градообразующим предприятиям отказ от сокращения работников, но ресурсная база для такого поведения во многих компаниях ограниченная. В свое время сильно нашумела история об уходе под знамена Исламского государства многих семей из региона городов Жезказган и Сатпаев. Останься у них работа и зарплата или будь возможность трудоустройства на новом месте – вряд ли им пришлось отправляться в Сирию.
Экономические трудности сами по себе – не катастрофа, однако человеку необходимо знать, ради чего он страдает. Государственная идеология в ее имеющемся виде никаких внятных ответов на этот вопрос не дает. Не понятно, кто конечный потребитель производимых ею мифов и на какие вещи она способна мобилизовать и консолидировать. Визуально можно наблюдать, что деньги в стране имеются. Элитные рестораны и бутики не разорились, автомобильный парк демонстрирует новинки на дорогах главных городов. Такое вопиющее социальное неравенство не может не вызывать негативного напряжения в обществе.
Когда из условных 100 единиц чего-нибудь в распоряжении оказывается 50, то нужно срочно принимать меры. В условиях Казахстана первое, что приходит на ум – это сокращение воровства. Очень хотелось бы надеяться, что последние посадки чиновников в рамках “EXPO-2017” имеют далеко идущие политические цели, а не банальное сведение счетов победившей властно-финансовой группировки с проигравшей.
Поведение человека в связи с сокращением его ресурсной базы довольно прогнозируемое. В продуктах питания, одежде, обуви и прочих потребительских аспектах он начинает перемещаться в более дешевый сегмент. Хотя без исключений не обходится. Кто-то встает на путь криминала, кто-то эмигрирует (работать или на ПМЖ), о ситуации с боевиками Исламского государства мы уже упоминали. С государством сложнее. Оно может подстраиваться под перемены, диктуемые условиями бесторговицы (например, больше экономической свободы и проще администрирование), а может гнуть прежнюю линию, надеясь на силовой ресурс или авось.
Как бы то ни было, но изменившиеся социально-экономические условия требует перемен политического характера. Например, больше прозрачности и ответственности в исполнении бюджетов и государственных программ всех уровней, адресная и эффективная социальная помощь, больше реальных полномочий у парламента. Сегодня Мажилис и Сенат больше предстают продолжениями отделов в Администрации президента, но такой порядок вещей себя исчерпал. На “народных избранников”, лишенных каких-либо реальных полномочий, невозможно возложить ответственность за какие-либо провалы.
Трудно представить себе ситуацию, когда парламентарии заворачивают правительственный законопроект с формулировкой “социально вредный”, но по идее нечто подобное должно начаться. В противном случае система будет работать до последней возможности, а потом развалится под ударами объективных факторов. Тем более что количество “бензина” для ее работы радикально сокращается, а старых запасов хватит ненадолго.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.