Людей немолодых и образованных имя Шафаревича возвращает в их далёкую юность. В те времена, когда ты ещё пытался понять, что происходит на свете. И думал, что поймёшь. А не просто привыкнешь.
Когда надёжные друзья давали на одну ночь запрещённую книгу – и она обжигала сильнее, чем ночь любви. Вот Русофобия Шафаревича в начале 1980-х как раз и была одной из таких книг.
А для людей молодых и глупых Шафаревич антисемит или борец с еврейским засильем.
Что ещё сказать про этого выдающегося русского человека? Что он в 17 лет закончил мехмат МГУ? Что в 19 лет стал кандидатом наук, в 23 доктором, в 35 членом-корреспондентом, а в 37 получил Ленинскую премию?
Но таких светлых голов в России много, а Шафаревич один. Уже без меня написали в некрологах, что он был бесстрашным. Представьте себе учёного, который собрал к сорока годам почти все награды и всю возможную славу. А потом, в расцвете сил, начинает идти против течения. Выражает сомнения насчёт единственно верного марксизма-ленинизма. Смертельно ссорится на этой почве с начальством и властью.
Представили? Конечно, это легко. Получается академик Сахаров. Трижды Герой Социалистического Труда, отец водородной бомбы, а потом великий диссидент. Икона прогрессивной общественности.
Но Шафаревич сделал ещё один шаг. Самый трудный. Разобравшись с вышеупомянутым учением (работа Шафаревича «Социализм как явление мировой истории» стала знаменитой в диссидентских кругах в середине 1970-х), принялся объяснять прогрессивной общественности, чем она, прогрессивная общественность, является на самом деле.
Заговорил о «малом народе» — то есть о либеральной интеллигенции, ненавидящей собственную страну. А также попытался ещё до Солженицына рассмотреть «еврейский вопрос» в его бездонной глубине. На это в российской истории решались совсем немногие. Достоевский, например, не решился. Он писал задолго до появления на Руси Троцкого, а в Казахстане Голощёкина:
«Поднять такой величины вопрос, как положение еврея в России и о положении России, имеющей в числе сынов своих три миллиона евреев, — я не в силах. Вопрос этот не в моих размерах».
А вот Шафаревич решился — и почти мгновенно был «забыт». При жизни. Ещё в начале 1980-х его выключили из информационного пространства. Правда, перед этим против знаменитого математика единым фронтом выступили и советские диссиденты, и западные либералы, и кремлёвский официоз. Давление было нешуточным. Сотни американских ученых в открытом письме потребовали, чтобы коллега отказался от своих взглядов. На многих московских кухнях его клеймили как черносотенца и фашиста. Советская власть заставила уйти из МГУ за критику социализма.
При этом у Шафаревича всегда был, есть и, думаю, будет свой читатель. Со второй половины 1980-х Игоря Ростиславовича начал публиковать «Наш современник» — весьма неровный, но в целом очень глубокий журнал, противостоящий «прогрессивному» лагерю «Огонька» и «Московских новостей». Затем стали издаваться книги Игоря Ростиславовича, со временем появились их электронные версии, страницы в интернете, посвященные публицистике Шафаревича.
Но медийный мейнстрим продолжал его игнорировать. В 90-е и нулевые Шафаревича попытались окончательно задвинуть в тень, объявить маргиналом. Отчасти это удалось. Но потом вслед за марксизмом-ленинизмом посыпался демократический либерализм – и мудрые мысли математика-публициста снова оказались востребованы:
«Долго и навязчиво марксистская идеология нам долдонила о могучих, якобы все определяющих производительных силах и производственных отношениях, а все остальное, как весьма несущественное, относила к надстройке. Но пришла мировая война, и стало ясно, кто побеждает в подобных катаклизмах. Тот, кто готов идти на большие жертвы. А жертвенность — это та духовная сила, которая неразрывно связана с глубокой привязанностью к родной земле, вошедшей в плоть и кровь.
Как раз эта сила, сплачивающая людей в народ, истреблялась, подавлялась все 73 года и до сих пор наступление на русское самосознание продолжается. Сплошь и рядом любое высказывание, продиктованное русскими национальными чувствами, сразу клеймится как русский черносотенный фашизм и почему-то даже как антисемитизм. Люди, которые так говорят, обычно называют себя "демократами". Но вот что странно. Ровно то же самое говорил Сталин, утверждавший, что самая главная опасность — это "русский великодержавный шовинизм».
Возможно, уход Игоря Ростиславовича из жизни станет поворотным моментом, началом возрождения широкого читательского интереса к его публицистическому наследию. Тем более, что, оказывается, возможно и новое, более глубокое прочтение его известных работ.
«Идеи Шафаревича абсолютно актуальны и плодотворны в наше время, — считает известный российский писатель, главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов. — Многие думают, что когда он говорил о малом и большом народах, речь шла о евреях и русских. Взгляды Шафаревича были гораздо шире и глубже. В начале XXI века мы присутствуем при агрессии гомосексуального меньшинства, которое стремительно завоевывает мир, подчиняет своему влиянию человечество. Такое ощущение, что мы накануне гомосексуальной диктатуры. Перед нами блестяще организованное, оснащенное современными технологиями меньшинство, обладающее влиятельным лобби в политике, культуре, информационной сфере. Оно предлагает миру другой вариант существования, и мир, корчась, вопя и страдая, подчиняется давлению малого народа».
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.