— Григорий Александрович, первый вопрос о причинах вашей новой отставки с должности помощника президента, это все те же разногласия с правительством Даниала Ахметова по жилищной программе или же есть другие глубинные основания?
— Причин, как всегда, несколько. В 1999 году я спокойно работал в частном секторе в компании “ДБ секьюритиз Казахстан” и собирался и дальше продолжать там трудиться. Однако президент страны назначил меня председателем Национального банка РК. Мы договаривались, что на каком-то этапе он меня отпустит, и я вернусь в частный бизнес. Предполагалось, что это будет через два года. Считаю, что за это время я выполнил те задачи, которые поставил передо мной глава государства. Но обстоятельства вынудили меня задержаться в Нацбанке, а потом президент ввел меня в состав правительства. Возможно, это было не самым правильным решением. 98 дней я проработал в правительстве, после чего у меня был разговор с президентом о том, что я не могу находиться в правительстве, возглавляемом Даниалом Ахметовым, и назвал ряд причин. Президент выслушал меня и предложил поработать его помощником. В качестве помощника главы государства проработал 6 месяцев.
Сейчас, может, ситуация изменилась, может, я надоел президенту своими просьбами об отставке, но в этот раз мое заявление он подписал.
Поэтому сводить все только к нашему конфликту с Даниалом Ахметовым неправильно и не нужно. У журналистов есть такая привычка, знаю.
У меня, помимо Ахметова, есть разногласия и с другими членами правительства. Дело не в наших разногласиях, симпатиях или антипатиях, дело в другом…
Казахстан — большая страна географически, но экономика наша маленькая, нас всего 15 миллионов, мы находимся между двумя великими державами — Китаем и Россией.
Для того чтобы развиваться нормально, нам нужно все время их опережать, мы должны быть более конкурентоспособны, даже если у нас будут совершенно одинаковые условия, например с Россией, все равно капитал будет уходить туда, потому что там рынок больше, отдачи больше.
Из Казахстана в 90-е годы уехало более 2-х миллионов человек, одна из причин – они боялись, что у нас будет хуже. Для того чтобы просто сохранять свой потенциал и развиваться, нам нужно на 2-3 шага опережать, как минимум — Россию, а желательно — и Китай.
Поэтому я лично делю людей на тех, кто помогает Казахстану двигаться в этом направлении, поддерживает нашу конкурентоспособность, и на других, кто этому мешает.
Мы, как велосипедисты, должны постоянно крутить педали, иначе упадем.
Вот президент ставит задачи в июне 2003 года: развитие социальной инфраструктуры, жилищная программа, образование, здравоохранение, социальное обеспечение. Прошло уже много месяцев, только сейчас там начинаются какие-то подвижки, и то после того как президент в августе этого года публично указал на нерасторопность правительства.
Поэтому дело не в персонах Ахметова или Марченко, дело в наших делах и поступках.
— Насколько для сохранения конкурентоспособности страны важны политические реформы?
— Каждый специализируется в своей сфере. Вот вы меня опять тащите в политику, а мне это неинтересно. Я иногда читаю вашу газету, встречаются интересные статьи на политические темы, а вот по экономике вы не ахти.
На самом деле это триединая задача. С моей точки зрения, первое — это построение рыночной экономики, второе — демократического общества, что вы называете политическими реформами, и третье – правового государства. Это целый пакет вопросов.
И это — работа, которая требует очень больших затрат, и финансовых, и времени, и сил.
Джон Кэй, известный экономист, профессор из Оксфорда, говорит: “Богатое государство является продуктом веков, совместного развития гражданского общества, политики и экономических институтов. Совместного развития, которое мы частично понимаем и не можем трансплантировать в другие государства”.
По большому счету, как строить то, что я перечислил выше, в наших постсоветских странах никто не знает.
У каждого есть свои идеи, рецепты, и у каждого своя картина мира.
Поэтому на каком-то направлении, например в экономике, потому что президент сам этим занимался, и подобралась грамотная группа людей, мы продвинулись гораздо дальше.
Теперь многие говорят, что есть отставание в демократизации общества. И это проблема.
Это мы видим и в развитии финансовой системы, которая опередила другие секторы экономики на 5-6 лет.
И для развития отсталых сфер жизни государства и общества нужны кадры, на каждом направлении должны работать специалисты, в политической сфере тоже нужны люди, способные вести за собой электорат.
Меня, человека, который занимается финансами и экономикой, спрашивать, как идут политические реформы, — не по адресу.
Вот мои друзья — Ораз Жандосов и Жаннат Ертлесова — пошли в политику. Думаю, что, может быть, политика от этого что-то и выиграла, но то, что экономика во многом проиграла, это точно. Но они говорят, правда, я не во всем с ними согласен (хотя голосовал за Ертлесову), что они пошли в политику от безысходности, что не было в политике конструктивной оппозиции, не было грамотных экономистов. И все-таки считаю, что в целом страна от этого проиграла.
Безусловно, продвижение нужно по всем трем направлениям, иначе не будет устойчивого сбалансированного развития у государства, поэтому надо понимать: не все упирается в экономику или просто деньги.
В долгосрочной перспективе, как бы ни была сейчас хороша экономика, если не будет конкурентоспособного образования и здравоохранения, мы как страна будем очень сильно проигрывать.
Сейчас в Казахстане 160 высших учебных заведений, еще 108 филиалов, в основном российских, при Советской власти было 45. Количество вузов выросло, количество населения сократилось на 2 миллиона человек, количество людей с высшим образованием выросло в 2,5 раза, количество кандидатов наук возросло втрое, идет полная девальвация качества знания.
— Помню, когда президент страны заявил о жилищной программе и о том, что стоимость метра жилья будет 350 долларов, это внушало надежды, но прошло несколько месяцев, и, кажется, все забыли об этой цифре?
— Цифра осталась, она определялась для большинства регионов республики, а для Алматы, Астаны, Актау и Атырау была определена цена в 450 долларов.
Это отдельная программа, будут проводиться тендеры среди строительных организаций, т.е они должны строить жилье и укладываться в эти цифры за счет беспроцентных бюджетных кредитов.
То, что цены на жилье на рынке сильно завышены, это очевидно, когда они будут снижаться — это сложно сказать.
Новая жилищная программа рассчитана на то, что какое-то количество домов будет построено по Казахстану на выделенные деньги, и для всех граждан, конечно, они проблему решить не могут. Но иждивенческие настроения остались, многие почему-то думают, что им начнут раздавать квартиры.
Лучший выход, конечно, копить деньги, например, в Жилстройбанке, накопите нужную сумму и тогда можно получить кредит по низким ставкам и использовать для покупки жилья или его ремонта.
Строительство нового жилья не решит всех проблем, допустим, мы будем строить 5 миллионов кв. метров в год, во всяком случае, стремимся к этой цифре, но действующий жилой фонд составляет 230 миллионов кв. метров. Эти 5 млн. чуть больше 2-х процентов.
А о действующем жилом фонде проявляется мало заботы, он стареет, там не решены проблемы системы КСК, БТИ, регистрации сделок, купли-продажи, чердаков, подвалов, лестничных клеток и массы других моментов. Я поэтому и критиковал жилищную программу, что там предусмотрены только вопросы строительства нового жилья и ипотечного кредитования, все проблемы вторичного рынка жилья там не предусмотрены.
По этим нерешенным вопросам правительство предусматривает принять другую программу, где-то в декабре. На самом деле предложения по этим вопросам были сделаны давно, в начале февраля, и мною лично были переданы премьер-министру. Не понимаю, почему для того, чтобы довести дело до ума, нужно 10 месяцев.
— Давайте поговорим о “веселом”, журналисты шутят, что вы станете скоро первым легальным миллионером Казахстана…
— Я уже опоздал с этим, потому что первые легальные миллионеры появились у нас в 2001 году, когда была проведена легализация капитала. Теперь, с точки зрения закона, они легальны, у них есть справка, и таких людей, думаю, в республике несколько десятков. Другое дело, что они об этом не сообщают и не хвастаются, но факт, и мы знаем, что через банки проходили и по 3, и по 6 миллионов долларов на одного конкретного человека, хотя фамилии их неизвестны.
Но если получится у меня стать миллионером, то хорошо, не получится — тоже неплохо. Принципиальный вопрос ведь в том, как ты работаешь, если работаешь честно, прозрачно, то ради бога.
Джордж Сорос, финансовый воротила или спекулянт, как хотите, в одной из книг правильно написал, когда в обществе разрушаются моральные ценности, на их место приходят деньги. А у нас эти процессы зашли слишком далеко.
— Насколько сильно влияние иностранных инвесторов, олигархов на наше правительство?
— Влияют, лоббирование интересов присутствует во всех странах. Можно вспомнить корейское или израильское лобби в США. В Америке, образце демократии, они проводили и через конгресс, и через администрацию президента выгодные им решения.
Об этом написано очень много книг. О том, что военно-промышленный комплекс лоббировал и проводил свои интересы, говорил еще президент Эйзенхауер в конце 50-х годов.
Не стоит забывать, что мы были долго социалистическим государством, к тому же у казахов и русских сильны общинные настроения. Поэтому у народа обостренное восприятие социальной несправедливости. Ведь приватизация произошла у нас быстро на глазах людей, в течение 10 лет, так что люди не успели опомниться. А в других странах мира процесс первоначального накопления капитала занимал десятки лет, но происходил всегда уродливо. Вспомним, об этом хорошо написал дедушка Маркс.
И ни один из современных западных экономистов об этом не пишет. Они считают, что есть три фактора производства — земля, труд и капитал. Понятно, земля была всегда, труд, т.е. рабочая сила, тоже, ну и капитал, вроде, и он всегда присутствовал.
Но откуда он вначале берется, они стыдливо умалчивают. За последние 150 лет нет ни одного честного анализа теории первоначального накопления капитала, кроме как у Карла Маркса, который был западным экономистом и который это сделал. И его критику никто не отменял. Всегда это происходило по неправильным схемам. У них это длилось столетия, но сейчас об этом стараются не вспоминать.
Во времена “баронов-грабителей”, например, если надо было проложить железную дорогу через индейские поселения, то поступали очень просто, аборигенам присылали отравленные одеяла, они укрывались ими – племя вымирало, и там прокладывали железную дорогу. Бывало, взрывали нефтяные вышки конкурентов, да мало ли чего еще было, но они забыли про это. Сейчас правнуки “баронов-грабителей” уважаемые люди, они нанимают профессиональных менеджеров. А у нас все это происходит на глазах. Все знают, кем были, допустим, Березовский, Ходорковский, Машкевич, Субханбердин несколько лет назад.
Надо понимать, что лоббирование — оно всегда было, есть и будет, только надо придать ему цивилизованные формы. Также, нужно сильное правительство с сильной юридической службой и чиновники с высоким уровнем сопротивляемости.
Инвесторы — они же рациональные люди, им хочется, как говорится, затратить поменьше, а получить прибыль больше. Вы думаете, Национальный банк не лоббировали, когда мы все эти реформы проводили? Так кто к нам только ни приходил, и кто только на нас не жаловался. Но мы выдержали свою линию, не поддались на давление, мы отбились от всех, правда, президент нам обеспечил политическую поддержку. И те самые олигархи, которые шалят в реальном секторе экономики, в банковском секторе ведут себя вполне прилично. Почему? Потому что они люди рациональные, и если вести с ними себя так же рационально, то и они поступают соответственно.
А если есть возможность захватить себе дополнительные льготы, преимущества в чем-то, то они будут это делать, это же совершенно очевидно. Просто нужно сопротивляться и выстраивать систему законов, чтобы лоббирование было в рамках дозволенного. Например, в США какой-то лоббист обедает или проводит время с каким-то конгрессменом, так он представляет всю информацию. А у нас, кто куда ходит и с кем, кто кому оплачивает заграничные поездки или рестораны и сауны, вроде знают, но не из законных источников. Поэтому нужен переход на международные стандарты и прозрачность.
Правда, у нас сейчас такое государство, что часто нужна политическая воля, и это воля одного человека, президента. Все упирается в развитие институтов государства. Вот, Национальный банк мы построили как институт, началось все с прихода Даулета Сембаева 11 лет назад, с тех пор сменилось несколько председателей, председатели меняются, а как институт Национальный банк работает хорошо. У нас ведь есть много организаций, которые, может быть, неплохо работают, но меняется руководитель, и все идет насмарку, и ведомство начинает рассыпаться, когда все упирается в личности — это плохо.
Чтобы общество было устойчивым, в нем должно быть много крепких институтов.
У нас что, армия как институт вызывает доверие населения — сложный вопрос, или церковь? Политические партии, опять же, только сейчас стали возникать как реальные институты. Ранее партстроительством серьезно никто не занимался, разве кроме компартии, у которой остался старый багаж. Вот выборы прошли — партии останутся, и надо, чтобы они дальше развивались и укреплялись.
В институционализацию многое упирается, правда, при этом станет сложнее работать, сложнее проводить законы, но это придает, повторюсь, устойчивость государству.
Надо избавляться от эйфории, что все само по себе встанет по местам.
— Последний вопрос. Что скажете по поводу заявления Жармахана Туякбая?
— Я не могу сказать про всю страну, г-ну Туякбаю виднее, но по моему участку нарушения были, многие люди не попали в списки избирателей, а они ведь там живут по 20 лет, ходили голосовать еще в советское время. Еще, я разговаривал с членами 4-х избирательных участков по нашему Медеускому району Алматы, и они говорили, что было давление, и были попытки фальсификации. Но у меня нет доказательств, в суд, идти не могу, и не собираюсь. А кто заинтересован, должен идти в суд и пусть он принимает справедливое решение. И там, где были массовые нарушения, нужно проводить перевыборы.