Указ главы государства Нурсултана Назарбаева “О мерах по оптимизации штатной численности органов, содержащихся за счет государственного бюджета и сметы Национального банка Республики Казахстан” в 2011 году позволит сэкономить 18,6 млрд. тенге бюджетных средств.
Об этом недавно сообщила министр труда и социальной защиты Гульшара Абдыкаликова. Тогда же она посетовала: “Придется трудоустраивать заново 26 тысяч свеженьких безработных”.
Шоковая терапия правительства в отношении госслужащих этим не ограничивается.
На пленарном заседании мажилиса парламента на этой неделе заместитель председателя Агентства по делам государственной службы Али Комекбаев ознакомил депутатов с законопроектом “О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам государственной службы и борьбы с коррупцией”, который мажилис принял во втором чтении.
Согласно законопроекту, впервые в отечественном законодательстве появляется понятие “конфликт интересов в системе государственной службы”. Суть понятия разработчики законопроекта – правительство – свели к следующему: это “когда госслужащие имеют личную заинтересованность, которая влияет или может повлиять на объективное, беспристрастное исполнение госслужащим своих служебных обязанностей”.
Статья о госслужбе в проекте закона дополнена нормой, согласно которой (цитирую г-на Комекбаева) “конфликтом интересов является ситуация, при которой возникают противоречия между личной заинтересованностью госслужащего и надлежащим исполнением им своих должностных полномочий, или законными интересами физических и юридических лиц государства, способных принести причинение вреда этим законным интересам”.
Механизмы регламентации порядка предотвращения и урегулирования конфликта интересов более чем жесткие. Так, устанавливается запрет для перехода чиновника в течение определенного периода после увольнения с государственной службы на работу в коммерческие организации, которые были в период исполнения им служебных обязанностей непосредственно ему подконтрольны.
Для урегулирования конфликта, также вводится новая статья в закон о государственной службе, согласно которой госслужащий обязан в письменной форме уведомить своего непосредственного руководителя о конфликте интересов. При получении подобной информации, руководство должно своевременно принимать соответствующие меры. Например, поручить другому лицу исполнение обязанностей госслужащего, сообщившего данную информацию, изменить его должностные обязанности либо перевести его (с его согласия) на другую должность.
Кроме того, в Трудовом кодексе, в частности, в ст.26, вносится норма, которая устанавливает запрет на трудоустройство госслужащего в коммерческую организацию в течение одного года после того, как он ушел с государственной службы, если он, будучи госслужащим, имел непосредственное отношение к контролю и проверкам деятельности данной коммерческой организации, либо если деятельность коммерческой организации была связана непосредственно с его компетенцией.
Последнее нововведение вызвало массу вопросов у депутатов мажилиса.
Так, Алтай Тлеубердин считает, что это очень серьезное ограничение.
Как будет администрироваться данная норма? Особенно в той части, где написано: “…либо деятельность данной коммерческой организации была непосредственно связана с указанным лицом в соответствии с его компетенцией”.
Допустим, государственный служащий работает в плановом или финансовом департаменте министерства транспорта и коммуникаций. Выходит, если случился пресловутый конфликт интересов, он не может по этой норме работать ни в КТЖ, ни в сфере авиации, ни в какой-либо дорожно-строительной компании. “И здесь в любом случае можно привязать его деятельность как непосредственно связанную. Тем самым мы допустим администрирование, то есть субъективный подход. Моделируется ли эта ситуация и, с точки зрения правового аспекта, насколько оправдано такое ограничение?”, — спросил он у заместителя председателя Агентства по госслужбе.
Депутата Мукаша Рахметова интересует, кто завтра на практике будет отслеживать трудоустройство бывшего госслужащего в коммерческую организацию, которая была ему подконтрольна? Возможно, следует установить уголовную ответственность в качестве меры наказания в отношении этого чиновника либо руководителя компании, принявшего его на работу?
Смутила мажилисменов и норма в законопроекте, касающаяся лиц, претендующих на государственную должность, с высокой степенью риска совершения коррупционных правонарушений. Как, по каким параметрам можно установить, кто из госчиновников в какой степени подвержен риску коррупционности? “Как можно определить, что этот чиновник является с высокой степенью риска, а тот – так себе, незначительно или, как говорят, чуть-чуть беременна?”, — спрашивает Мукаш Рахметов.
Его коллегу Владимира Нехорошева, предлагаемая правительством норма, кажется, даже не смутила, а напугала. Говоря о приеме кандидатов на госслужбу с “высокой степенью риска”, он предложил: “Ну, давайте будем проводить проверку по психологическим тестам. На жадность и так далее”.
Депутат, похоже, еще и ярый противник метода проверки через детектор лжи, авторство изобретения которого он почему-то приписал нашим соседям, кыргызам. “Будем ли и мы это тоже делать? Если да, то сколько раз в год каждого будем проверять?”, — спросил он у Али Комекбаева. Вопрос зам. председателя Агентства по госслужбе дипломатично проигнорировал.
— У нас в стране образовался рынок коррупционных услуг. Руководители меняются, за собой тащат целую команду, и они организованно этим всем (коррупционными правонарушениями – ред.) занимаются. Как можно это остановить? – задав этот вопрос, депутат Зейнулла Алшимбаев предложил Агентству по госслужбе инициировать предложения в правительство по примеру Сингапура, где коррупцию искоренили, поголовно уволив сотрудников таможенных органов и набрав вместо них новых, и Грузии, где поступили точно также, но в отношении сотрудников МВД.
В качестве резерва на вакансии, он предложил выпускников вузов, обучавшихся за рубежом по программе “Болашак”, которые, по его мнению, пока не заражены вирусом коррупции.
Из ответа г-на Комекбаева стало известно, что инициатив Агентства по госслужбе по борьбе с коррупцией в системе государственной службы немало. В частности, в Администрацию Президента представлен целый пакет предложений, многие из которых уже реализуются.
Зам. председателя Агентства по госслужбе пояснил депутатам, что в Сингапуре, например, существует всего четыре вида коррупции, а многое из того, что у нас квалифицируется как коррупционное правонарушение, там коррупцией не считается.
“В этой связи мы, возможно, становимся заложниками открытости Казахстана”, — полагает Али Комекбаев.
Также он сообщил, что подписан Указ Президента о ежегодной оценке деятельности госорганов. Так, с 1 января 2011 года, каждому госоргану будет выводиться оценка по самым различным направлениям. В качестве уполномоченного органа, который будет давать оценку деятельности госорганов, определены министерства экономики, счетный комитет, другие госорганы, в том числе Агентство по делам госслужбы. Агентство будет выводить оценки по двум направлениям: как осуществляется оказание услуг госорганами и работа и управление персоналом.
Что же касается сменяемости кадров, то по методологии Агентства, неважно, по каким основаниям госслужащий был уволен – по собственному желанию или нет, — сменяемость будет сказываться как отрицательный балл. Предусматривается, что результаты такой оценки в итоге будут вноситься на рассмотрение главы государства.
… Обсуждение законопроекта, который уже в кулуарах парламента назвали “законом о конфликте интересов”, в мажилисе длилось более часа.
К сожалению, кто-то из депутатов в очередной раз использовал его для собственного пиара. Красное словечко, хлесткий афоризм собственного приготовления – чем не инструмент для привлечения внимания к своей персоне?
Чего, например, стоят афоризмы “а-ля Нехорошев”: “У нас сегодня, если даже “Камасутру переведут на государственный язык, будет весело, но все равно про коррупцию и кризис”, “Коррупционер – это пока юридически неопознанный объект”, “Для бизнеса самое трудное – это помешать правительству заботиться о нем”.
Правда, эффект от словесных изысков мажилисмена, как всегда, получился обратный. Депутаты в зале пленарного заседания иронично улыбнулись, а журналисты, находясь в пресс-зале, ответили ему своими колкостями. Никто так и не понял, что хотел сказать Владимир Анфианович “полетом” своих фраз. Не понял, кажется, и он сам.
© ZONAkz, 2010г. Перепечатка запрещена