Пытка вопрошает, а боль отвечает
NN
Республика Казахстан вышла из страны, где не каждый “лагерь” был пионерский, а слово “зона” далеко не всегда имело продолжение “отдыха”. Пытки оказались своего рода традицией, перешедшей в новое время и прочно в ней утвердившейся. Ответы прокуроров, по информации Марии Пульман, юриста Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности (КМБПЧиСЗ), сводятся к следующим формулам: “упал на табуретку и сломал позвоночник”, “упал с нар – черепно-мозговая травма”, “факты не подтвердились”.
“Конвенция о запрете пыток и выполнение Казахстаном своих международных обязательств”, — так назывался доклад Марии Пульман в дискуссионном клубе “Политон”. “Председательство в ОБСЕ и пытки – это смешно”, — заявила правозащитник. Но это факт.
Астана ратифицировала Конвенцию против пыток 28 июня 1998 года. Пресс-служба главы государства 25 июня сего года распространила информацию о том, что президент подписал закон Республики Казахстан “О ратификации Факультативного протокола к Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания”.
Среди международных правовых актов есть декларации (их только подписывают, без ратификации), пакты (подлежат ратификации) и конвенции, которые принимаются по конкретному вопросу. Факультативный протокол – это вспомогательный документ. Согласно принятым на себя обязательствам, Казахстан – территория, свободная от пыток. “Ни при каких ограничениях (война, эпидемия, приказ выше стоящего начальника) право на свободу от пыток не может быть ограничено”, — пояснила г-жа Пульман смысл ратифицированной нормативной базы.
“Пытка – это любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание физическое или нравственное, чтобы получить от него сведения или признания, наказать за действия, которые оно совершало, или совершало третье лицо…” — это универсальное определение (другого быть не может) термина “пытка” из 1-ой Конвенции (всего статей 33)”, — пояснила Мария Пульман.
Детство г-жи Пульман пришлось на 30-ые годы XX века и прошло в Таймырском национальном округе, на севере СССР. Поэтому вышки с автоматчиками и этапы-богатыри она видела своими глазами. С тех пор у нее и возникло желание противостоять пыткам, как одному из наиболее тяжелых видов насилия над человеком.
Раз в четыре года Казахстан должен отчитываться в Комитете по запрету пыток ООН как он выполняет свои обязательства. Там заслушивается официальный доклад (готовится МВД, МИД, Генеральной прокуратурой…) и неофициальный (НПО). Мария Пульман “9-го мая 2001 года с удивлением узнала, что пыток у нас нет”. Вернее, Игорь Рогов, в то время министр юстиции и официальный докладчик, выразился в том смысле, что кто-то, иногда, кое-где, порой, нечто подобное себе позволяет, но в целом пыток нет. Правозащитник, в свою очередь, известила Комитет о том, что располагает другими сведениями. “Официальная делегация, наверное, была введена в заблуждение”, — заметила она.
Казахстану в 2001 году дали 16 рекомендаций, из которых на сегодняшний день выполнено 4. Но автономного органа, который будет рассматривать заявления о пытках, так и не создано. Пока всем занимаются полицейские. “Полиция на самообеспечении: сами пытают, сами принимают процессуальные решения, сами рассматривают жалобы по пыткам”, — констатировала ситуацию г-жа Пульман. По всем нормам права пытка – это сверхЧП, но государственные органы реагируют на них вяло. Прокуратура делает отписки в стиле “факты не подтвердились”. Суды, которые по закону не должны рассматривать показания, данные под пытками, когда подсудимые заявляют о таких фактах, отвечают, что просто подсудимый подобными заявлениями хочет уйти от ответственности.
В бредень пыток может попасть практически любой гражданин. Так, 28-летний доктор математических наук, вызванный в РУВД по повестке, из кабинета следователя попал в больницу Калкаман, где ему врачи делали трепанацию черепа, чтобы спасти жизнь. Полицейские инкриминировали молодому ученому продажу наркотиков. Сейчас этот человек работает в НИИ в Санкт-Петербурге.
Мария Пульман надеется примерно наказать лиц, пытавших людей, однако сделать это сложно. Уцелевшие после контактов с “правоохранительными” органами не хотят ввязываться в судебные процессы, чтобы не сделать себе еще хуже. По нормам законодательства дела о пытках должны рассматриваться безотлагательно. Когда судили пытавших полицейских, то на суд поболеть за них приходило чуть ли не все РУВД. “Сами виновные днем сидели в суде как преступники, потом шли на работу охранять граждан от преступных посягательств”, — обрисовала она абсурдную ситуацию. Вместо ст. 308 уголовного кодекса о пытках, судьи применяют ст. 347-ую – превышение служебных полномочий.
“Раньше чаще жаловались. Видимо, люди поняли, что это бесполезно”, — отметила ситуацию с обращениями пострадавших г-жа Пульман. Сейчас как для того, чтобы лечиться нужно железное здоровье, так и для установления справедливости требуется масса сил и терпения.
“Силовики” в пытках проявляют изобретательность. Одно время было популярным надевание противогаза и перекрытие человеку доступа воздуха. Когда противогазы у полиции изъяли, следователи стали применять для этих же целей полиэтиленовые пакеты. Часто бьют дубинками по почкам и по пяткам.
В 2003 году Мария Пульман встречалась с журналистом ведомственного издания МВД “На страже” и показывала ему заявления от граждан о пытках. Тот их продолжительное время читал, а потом спросил: “А если не пытать, то как раскрыть уголовное преступление?”. Правозащитник выразила сомнение, знакомы ли полицейские с криминалистикой – это наука, позволяющая раскрывать преступления без пыток, путем сбора и обработки доказательств.
В ноябре 1997 года в “Казахстанской правде” выходила большая статья по пыткам. “Думала, что на следующий день после публикации у двери КМБПЧ меня будет ждать генеральный прокурор, чтобы разобраться и исправить ситуацию. До сих пор ждет”, — отметила г-жа Пульман.
Журналист Сергей Дуванов поинтересовался, является ли пыткой “избиение для профилактики”. Например, когда в места лишения свободы прибывают новые этапированные, то их встречает живой коридор, проходя через который они получают удары дубинками и арматурой. “Избиение для профилактики – тоже пытка, поскольку избиение с целью запугивания отнесено Конвенцией к пыткам”, — ответила правозащитник.
Очередной доклад Казахстана перед Комитетом ООН состоится в ноябре этого года. Мария Пульман вспомнила, что в 2001 году вместе с Казахстаном отчитывалась Дания. В этой стране за предыдущий период было зафиксировано 3 случая пыток, а в отчете 2001 года уже 4. В процентном отношении получался очень большой рост. Руководитель датской делегации всеми этими обстоятельствами был просто убит. “Мы, граждане правового демократического государства, сочувствовали ему”, — заметила она.