Олег Егоров: “Есть казахстанская нефть и есть добываемая в Казахстане”

“В энергетике политические вопросы на первом месте”, – подчеркнул Мурат Лаумулин, главный научный сотрудник КИСИ. В мае 2007 года Евросоюз принял стратегию по Центральной Азии до 2013 года. Там прописаны такие приоритеты, как стабильность и безопасность, повышение жизненного уровня населения, содействие региональному сотрудничеству. Уже внутри положений данной политики имеются моменты вроде повышения роли Турции в регионе.

Среди новинок последнего времени, вызванных провалом интеграции и кооперации между постсоветскими центральноазиатскими государствами, попытка Евросоюза включить страны региона в более глобальные форматы сотрудничества по линиям Восток-Запад и Север-Юг. На этой почве поменялась и применяемая терминология. Теперь европейская сторона вместо “Центральная Азия” все активнее использует определение “Евроазия”. Казахстан и Туркменистан европейцами отделены от остальных государств региона как “богатые” и им будет свернута безвозмездная экономическая помощь. Г-н Лаумулин считает, что в свете последних трендов ЕС придется сотрудничать с Таможенным союзом, ШОС и ЕврАзЭС.

Украинский пример для Казахстана

19.07.2023 13:0024267

“Евросоюз намерен вмешиваться во внутренние дела Казахстана”, – отметил Мурат Лаумулин. Проявляться это будет в установках на “поощрять Астану по правам человека; усложнение процедуры выдачи ордера на арест; декриминализация защиты чести и достоинства; улучшение ситуации со свободой слова”.

“Есть интересы, и есть намерения, – акцентировал Андрей Чеботарев, директор Центра актуальных исследований “Альтернатива” (Круглый стол “Инициатива подписания Энергетической хартии “Казахстан – ЕС: 2020” – возможности и перспективы” проходил под эгидой данной организации). – Намерения – это демократия и права человека, интересы – это энергетика и безопасность. Им в жертву могут принести “намерения”.

Г-н Чеботарев напомнил, что “Европейская энергетическая хартия” появилась в 1991 году и ее предназначение “гарантии стабильности поставок энергоресурсов на европейские рынки и развитие трубопроводных систем”. К “Хартии” имеются Договор и Протокол, которые были ратифицированы Казахстаном в середине 90-ых гг. Саму “Европейскую энергетическую хартию подписали не только страны Европы. Там 58 участников, включая ЕС как отдельную структуру. Договор к “Хартии” подписала 51 страна, включая Монголию, Японию, Австралию.

В январе 2011 года глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу и еврокомиссар по вопросам энергетики Гюнтер Эттингер посетили Баку и Ашхабад, а в Астану не заглянули. “Видимо, инициатива с Энергетической хартией “Казахстан – ЕС: 2020” стала ответом на невнимание”, – предположил Андрей Чеботарев. Политолог отметил, что к “Европейской энергетической хартии” все равно не прибегают, когда у Казахстана возникают конфликты с нефтяными ТНК, где преобладает европейский капитал (Карачаганакское месторождение, Кашаган). В общем, Казахстану нужно что-то предложить Евросоюзу, а он сам в Таможенном Союзе с Россией, которая отказалась подписывать Договор и Протокол к “Хартии”, из-за прописанных там преимуществ импортеров энергетического сырья над экспортерами. “Это не тот случай, где многовекторность может сработать эффективно”, – прогнозирует г-н Чеботарев.

Гульнур Рахматуллина, старший аналитик Агентства по исследованию рентабельности инвестиций, объяснила причины, по которым согласование “Транзитного протокола” к “Хартии” ведется десять лет, но документ так и не создан. В 2003 году между Москвой и Брюсселем обозначились три пункта разногласий. Первый касался того, что по предложению европейской стороны до границ Европейского союза углеводороды идут под режимом “Хартии”, а внутри по законодательству ЕС. Россия не согласна и требует распространения режима Энергетической хартии на всю территорию.

Второй момент – это “право первого отказа”. Позиция Москвы в том, что долгосрочный партнер должен иметь преимущества перед новичком на рынке. И заказы новичку могут быть переданы тогда, когда старый партнер по каким-либо причинам не смог обеспечить заказанные ему дополнительные объемы энергоносителей. Брюссель считает “право первого отказа” не рыночным подходом. Казахстан в этих переговорах поддерживает сторону России.

Третий пункт – это транзитные тарифы. Европейцы предлагают подход, согласно которому при нехватке транзитных мощностей проходит “в трубу” тот, кто платит больше. В итоге Москва вышла из переговорного процесса и в 2003-2008 гг. вела переговоры с европейскими государствами в двустороннем формате. С 2008-го года Россия вернулась к переговорному процессу, но в свете газового кризиса между Москвой и Киевом Кремль указал европейцам, что “механизм “Хартии” не работает”. “Мы заинтересованы в недискриминационном доступе”, – такова позиция Казахстана.

“Стабильность ситуации в Республике Казахстан, развитая финансовая система привлекают внимание Евросоюза”, – считает Галия Мовкебаева, профессор КазНУ им. аль-Фараби. ЕС потребляет 22% мировых нефти и газа, где импорт составляет 80% (включая закупки в Норвегии, которая не является членом Европейского Союза). Интерес к Казахстану продиктован желанием Брюсселя избавиться от чрезмерной зависимости со стороны ОПЕК и России. Однако противодействие России и Китая приводит к тому, что “Евросоюз далек от Центральной Азии”.

“Мы ни в одном контракте не добились того, чтобы соблюдались интересы государства”, – заявил Олег Егоров. Из-за слова “мы” в полемику вступил Ярослав Разумов, журналист. Он напомнил, что грабительские контракты Казахстана с зарубежными недропользователями заключались непрозрачно, без привлечения внимания общественности и экспертного сообщества, поэтому вместо слова “мы” корректно употреблять фамилии переговорщиков со стороны отечественной власти.

Как бы то ни было, но доля Казахстана в Тенгизе – 20%, на Кашагане – 17%, а в Карачаганаке “нас нет”. Маклари Иштван, генконсульство Венгрии в РК сообщил, что в свое время три года проработал в “Тенгизшевройл” и думал, что участие Казахстана там составляет 50%. Профессор Егоров на это ответил, что когда-то так и было. Но потом правительство продало пакет в 20% от доли ТШО, потом еще 5% и в итоге осталось столько, сколько есть сейчас.

Три НПЗ республики как стояли с распада СССР недогруженными, так и стоят. На ПНХЗ (Павлодарский нефтехимический завод) глубина переработки нефти составляет 80%, в Атырау и Шымкенте 60-70%. В Европе аналогичный показатель 92%. “Шесть лет прошло после заявлений, что в Карабатане будет создан нефтехимический комплекс. Ничего нет”, – подчеркнул Олег Егоров.

“О Каспии надо говорить осторожно. Проект Кашаган запущен в заповедную зону”, – особо отметил г-н Егоров. Он рассказал, как западные эксперты на конференции серьезно уверяли казахстанскую общественность, что в случае аварии на месторождении Кашаган тамошняя легкая нефть просто испарится и уйдет в воздух, не нанеся ущерба экологии Каспийского моря.

“Давайте из этого углеводородного ресурса обеспечим себя всем необходимым, а потом будем отгружать западным странам”, – предложил Олег Егоров подход к освоению нефтяных ресурсов страны. Впрочем, то же самое он предлагал и пять лет назад, и десять, но ничего не меняется. “Пересматривать заключенные контракты? Это же пересмотр всего, – отметил Ярослав Разумов. – Нынешний режим на это не пойдет”.

Насчет нефтяного экспорта Гульнур Рахматуллина обратила внимание на следующее: “Как бы нам ни хотелось, но мы сильно зависим от Российской Федерации и поэтому Казахстану приходится мириться с дискриминационными подходами”.

Наргис Хасенова, КИМЭП, указала на то, что 7 сентября 2011 года Европейский союз принял документы по развитию Южного коридора (в обход и без участия России). А 12 сентября уполномоченные лица ЕС получили необходимые мандаты. “ЕС – это экономика №1 в мире, у них есть деньги. Сейчас у Набукко больше шансов быть построенным”, – уверенна г-жа Хасенова. Она полагает, что где-то с 2008 года европейский подход к энергетическому взаимодействию с Центральной Азией и Кавказом изменился.

Набукко – это проект газового трубопровода. Первоначально предполагалось, что он будет строить $7 млрд., теперь озвучиваются цифры в коридоре $21-22 млрд. “Я не думаю, что подход Евросоюза изменился. Все это политические проекты – мифологемы, – акцентировал Александр Князев, консультант Института политических решений. – $22 млрд. у Европы нет. Россия сейчас покупает долги Испании. Набукко, Транскаспийский газопровод – все эти политические заявления Евросоюза провокации”.

“Официальные представители Евросоюза проигнорировали мероприятие. Видимо, в силу дипломатических причин им нечего сказать”, – заметил Андрей Чеботарев, подводя итоги круглого стола.

***