11 января, в день своего рождения, в Национальном пресс-клубе провели пресс-конференцию народная артистка Казахстана Макпал Жунусова и ее супруг Заманбек Калабаевич.
Известная артистка выступила с серьезным заявлением — власть любыми способами препятствует ее гастролям:
— Я почти четверть века служу своей отчизне. Богом дарованный талант мне позволяет служить своему народу. Я все эти годы пропагандировала казахскую музыку, с концертной миссией я неоднократно побывала во всех сельских местностях и населенных пунктах Казахстана. Я видела, как нас принимали с благодарностью. Служение народу было высшим творческим счастьем. Я благодарю народ за то, что он меня встречает с любовью, с цветами. Я благодарю людей за такое счастье.
Я невзначай попала на “большой корабль”, который плывет по океану политики, где бушует стихийное бедствие. После известного заявления моего супруга Заманбека Нуркадилова, сделанного в марте прошлого года, мои концерты на телеканалах и радио были запрещены. Сегодня звучат мои песни, но только в ночном эфире, в 3-4 часа, и только старые песни, которые я исполняла на творческих вечерах.
Плановые гастрольные поездки полностью отменены. Все областные и районные администрации категорически отказались меня принимать, ссылаясь, что такие указания даны “сверху”. Но имена тех, кто запретил их, так и не огласили. Знает ли об этом наш президент?!
В один прекрасный день я попала на молодежный форум съезда партии ДВК. Обычно я не отказываю, когда меня куда-то приглашают, — это традиция казахов. Я присутствовала на этом съезде от начала до конца, услышала их программу, и она мне понравилась. Поставленные цели и задачи этой партии полностью мне импонировали, и когда на съезде молодежи меня спросили, войду ли я в эту партию, я согласилась. По Конституции я имею право вступать в любую партию — это право выбора человека. Но сейчас меня считают врагом народа, как в 1937 году. Я член ДВК и являюсь певицей Казахконцерта, но не нахожу поддержки со стороны министерства культуры и руководителя Казахконцерта. Я считаю, это происходит потому, что я член ДВК.
Я считаю, что я родилась на сцене, и из своих сорока с лишним лет 24 года отдала сцене. Неужели теперь меня, “родившуюся” на сцене, будут “убивать” как певицу, неужели мой творческий взлет на этом остановится?! Когда я думаю об этом, у меня сердце разрывается. Я 24 года пропагандировала народное творчество и народные песни, а теперь в один день стала не нужна власти. Но я считаю, народу я нужна! Любовь народа я почувствовала во время предвыборной борьбы в мажилис парламента республики. Когда борт \»КамАЗа\» для меня являлся сценой. Я объехала 42 населенных пункта. В общей сложности 10000 километров, и преодолела все препоны чиновников. И в каждом из этих населенных пунктов на мои концерты собиралось от 5 до 25 тысяч человек. Эти люди не боялись ни дождя, ни сильного ветра, ни мороза. Я смотрела на них, на их лица и любовалась. Мне приходилось проводить концерты в полной темноте, нам не давали не то, что дома культуры, но и не пускали на площади. Специально перекрывали дороги или перерывали улицы. Мы проводили концерты на узких улочках, но на 3-4-х часовые концерты собирался народ, я получала там море цветов. И я хочу спросить, кому сделали плохо, мне или народу, которому я уже прослужила больше 20 лет и могу прослужить еще столько же, которому я нужна, и который меня любит?! Кому сделала власть хуже?
Еще одно обстоятельство я не могу не затронуть. Пятнадцать месяцев назад во время нашего отпуска за рубежом в нашем доме произошло воровство, были украдены все мои сбережения за 24 года. Перед известным заявлением моего супруга, точнее 23 марта, воры были пойманы. Я надеялась, что деньги мне будут возвращены. Воры сидели в СИЗО, но три месяца назад их выпустили на свободу без нашего ведома. Я их встретила на базаре, и они мне сказали, что у них все схвачено. Я обращаюсь к тем людям, которые ведут следствие, и к одному очень высокопоставленному чиновнику, который мне говорил “…потерпите, мы их временно отпустили, вам вернут деньги”. Я решила ничего не предпринимать, так как с голоду не умираю, слава Богу. Я терпела, но перед Новым годом я с ним опять связалась и поинтересовалась, сколько мне еще ждать, и сказала, чтобы они все же задержали воров, почему одни сидят, а другие на свободе? На что он мне сказал “…вы попросите замолчать своего мужа, мы только хотим вернуть вам деньги, а Нуркадилов опять что-то вытворяет”. Это меня просто поразило. Я ему сказала, что при чем здесь мои деньги и Заманбек Калабаевич и его политика?! На это он мне ответил, что “…вы же его супруга, попросите, чтобы он пошел на какой-то компромисс”. Я, естественно, подошла к этому как женщина, ведь любая женщина хочет, чтобы в ее доме все было в порядке. И, естественно, я стала его уговаривать, чтобы он помолчал немного, хотя бы до того времени, пока мне не вернут деньги. Ему это не понравилось, он стал говорить “…ты что мне предлагаешь?!” Я стала говорить, чтобы ради нашей любви он помолчал. И Заманбек Калабаевич пошел на компромисс со мной. Я звоню чиновнику, говорю, что мужа уговорила, и поинтересовалась, знает ли президент о том, что они делают, в частности, о воровстве, о том, что деньги не возвращают, что преступники на свободе. Он мне заявил “…естественно, он знает, он знает даже о том, кто это дело ведет — генерал-майор Курбатов”. Я вообще опешила после таких слов. Если знает президент, что такое творится в нашем государстве, если с нами так поступают, то что вообще говорить о простых смертных?! В общем, своих денег я так и не получила.
— Расскажите, какие препоны вам ставят, и кто не дает вам выступать, где не разрешают проводить концерты?
— По всем областям республики мои концерты запрещаются. Объясняют мне это тем, что у них все расписано, для меня у них времени нет, предлагают обратиться кто через год, кто через полгода, кто через 2-3 месяца. Я знаю, что все наши концерты организовываются через директоров областных филармоний. Но почему-то на мои концерты должны давать разрешение акимы, что меня поражает. В общем, никто меня не хочет принимать. Я обратилась к директору Казахконцерта, народному артисту, лауреату Государственной премии Алтынбеку Коразбаеву, он мне ответил, что “пускай этим занимается твой продюсер”. Мой продюсер, она женщина, звонила, бегала, но бесполезно. Поэтому я обратилась к нему, как к директору, чтобы он помог, сказала, пусть это будут с кем-нибудь концерты, и если вы боитесь, что я буду говорить там что-то политическое, то не беспокойтесь, я не скажу даже слова. Мне просто хочется петь перед народом, я соскучилась по сцене, я хочу на гастроли. На что он мне сказал: “…Макпал, я не виноват, что ты член ДВК, я не могу допустить твои концерты”, в общем, он отказался. Он сам член партии “Ауыл”, есть артисты, которые состоят в партиях “Отан”, “Асар”, их ведь не трогают. Выборы прошли, мне кажется, что пора уже успокоиться. А на телевидении мне говорят, что “…вы что, особая, что ли? Платите деньги, и мы вас будем показывать”. У меня таких денег, чтобы платить за каждый показ, нет. Я на телевидение не обижаюсь, когда появятся деньги, я, может быть, заплачу.
— Вы не планируете покинуть Казахстан?
— Чтобы уехать за границу, нужны деньги. Если мне вернут мои деньги, то, может быть, уеду. Если я не нужна Казахстану, то, может быть, буду думать об этом. Но у меня здесь родственники и близкие, которые во мне нуждаются. Самой мне бы не хотелось покидать Казахстан, хотя меня любая страна может принять. Но мне будет очень обидно, если я все же уеду отсюда. Я не могу сказать, что уеду навсегда, но временно, скорее всего, уеду.
Заманбек Калабаевич добавил:
— Если ее творчество будет остановлено, если она не нужна Казахстану… Ей действительно звонили продюсеры и менеджеры из других тюрко-язычных стран, предлагали Макпал временно переехать в их страну и получить политическое убежище. Они сказали, что будут организовывать ее гастроли в странах, где любят и ценят ее творчество.
— Какая сумма была украдена и откуда у вас эти деньги?
— Девятьсот тридцать тысяч долларов, — ответила г-жа Жунусова и добавила, — Хотя Серик Абдрахманов говорит, что у меня украли 27 миллионов долларов, это не так. Таких денег у меня никогда не было. У меня вышло много альбомов, мои кассеты продаются, я зарабатываю очень большие деньги за счет своих записей, и сейчас продажа продолжается. У меня есть очень драгоценные вещи, которые я один раз надеваю на сцену, а после этого продаю, у меня их покупают как эксклюзивные экземпляры. Также я поступаю со своими костюмами. У меня много ценностей, которые мне дарили на сцене, об этом знает весь Казахстан. У меня есть браслет, который стоит 50 тысяч долларов, его мне тоже подарили на гастролях. Если будет необходимо, его продам, кому какое дело?! Почему стали считать именно мои деньги? Если посчитать, за все 20 лет, если даже каждый билет продавался хотя бы по доллару, то, извините, будет сумма гораздо большая, чем 930 тысяч долларов.
— Я автор многих ее украшений и уникальных костюмов, — добавил Заманбек Калабаевич. — И как свидетель могу сказать, что многие любители раритетов и коллекционеры из-за рубежа, которые любят казахстанское искусство, заключали с Макпал устные договоры, и она продавала свои коллекции. Короче говоря, эти деньги собраны моей супругой и принадлежат ей. И никто не имеет права спрашивать у нее, откуда они.
Власть до сегодняшнего дня не обвинила Нуркадилова ни в одной финансовой махинации, эти деньги честно заработаны Макпал Жунусовой.
— Вы меня извините, — продолжила диалог певица. — Вон жена Храпунова… Почему про нее никто ничего не говорит, меня это возмущает. Я пою своим голосом, зарабатываю своим трудом, и почему-то мои деньги считают.
Заманбек Калабаевич перехватил эстафету:
— В репертуаре Макпал несколько сот песен. И если у Розы Рымбаевой самая знаменитая песня, которая подняла ее на вершину славы — “Алия”, то у Макпал Жунусовой “Бiр ауыз соз” (“Лишь одно слово”). Эту песню знают все. С этой фразы я и хочу начать свою речь: лишь одно слово тебя убивает, лишь одно слово тебя поднимает, лишь одно слово тебя лечит, лишь одно слово тебя калечит, лишь одного слова хватит, чтобы разделиться напополам, и лишь одно слово нужно, чтобы сойтись вместе, — таково примерное содержание этой песни. И то, что я сейчас скажу, я посвящаю величию слова, величию таланта, который сидит сейчас рядом со мной. Она пришла сюда не как жена Нуркадилова, а как народная артистка, народная любимица, лауреат Государственной премии, дважды академик.
Продолжил пресс-конференцию Заманбек Калабаевич Нуркадилов. Он говорил о талантах Казахстана, о ценностях казахстанцев и о том, насколько мы и наши власти ценим все это:
— В 1991 году, в августе, была последняя “лебединая песня” Шамши Калдаякова. Он выступил на концерте в старом Казахконцерте на улице Восьмое марта и Толе би, который организовал не менее талантливый писатель Оразбек Бодыков, ныне покойный. Тогда Макпал была моей “подпольной” супругой, и на этом концерте был я, она там спела две свои песни. Но я хочу сказать, что именно тогда Калдаяков показал себя перед народом в последний раз, тогда было приближение пятилетия декабрьских событий, и во время антракта в VIP-зале я впервые познакомился с Шамши Калдаяковым, до этого мы никогда не встречались, привел его ко мне Оразбек Бодыков, у него был несколько хулиганистый характер — бодрый, пробивающий бронь. Я там был единственным чиновником, и он мне сказал: “Заманбек, почему ты не даешь Шамши Калдаякову звание народного артиста?” Это меня очень задело. Я не хочу рассказывать все перипетии юбилея декабрьских событий, когда прошел несанкционированный митинг. Мы там были с президентом, он сказал свою пламенную двадцатиминутную речь, наверное, одну из самых наилучших своих речей на казахском языке в адрес собравшихся во время декабрьских событий по случаю памяти. Когда закончилось выступление, вдруг, расталкивая толпу, выходит Амантай Асылбек, тогда он еще не был кажы, растолкал и нас — президента в одну сторону, меня в другую, подошел к микрофону и спел песню Шамши Калдаякова “Менiн Казакстанын”. Вместе с ним запела тридцатитысячная толпа, и мы — своим бархатно-брезентовым голосом президент с одной стороны, я — с другой, вместе с ним спели всю эту песню.
Почему я связываю это событие с Калдаяковым и его талантом — потому что, когда мы шли после этого, то я спросил президента, знает ли он, чью песню сейчас он спел, и тот ответил, что, конечно, Шамши Калдаякова. Тогда я ему сказал, что этот человек сейчас находится в больнице при смерти, на что он ответил “…почему ты говоришь об этом?”, и я сказал, что мы представили Калдаякова к званию народного артиста, а Абыкаев не пропускает. Он Нуртая сзади вызывает и говорит “где бумаги?”, он сказал, что у него, и тогда они были подписаны 19 или 20 числами декабря 1991 года. И Шамши Калдаяков увидел при жизни книжку о присвоении ему этого звания — звания народного артиста.
В 1992 году мы праздновали 70-летие Розы Баглановой, это еще нигде не печаталось! Ей даже не предоставили Дворец Республики, проводили юбилей в том же старом Казахконцерте, и почему-то самым высшим чиновником на юбилее легендарной Розы Баглановой оказался только я. И Кутовой, который разворовал оперный театр, вышел с пакетиком и маленьким конвертиком и начал поздравлять Розу Тажибаевну с ее юбилеем. И на этом как будто мероприятие завершается. После министерства культуры ее должен был поздравлять я, и тут я задумался. В подарок я ей собирался преподнести хороший ковер, но подумал, что им я не обойдусь. Тогда я вызвал водителя служебной машины и сказал, чтоб тот принес технический паспорт и ключи от служебной машины. Он принес. Я вышел на сцену и от имени мэрии города, от имени правительства сказал: \»Разрешите подарить вам \»Волгу\». Она без очков не читает и не увидела, что техпаспорт от служебной машины. Естественно, я попросил потом у нее обратно документ, сказал, что необходимо “повесить” на нее номера. За ночь мы организовали покупку новой \»Волги-3102\», номер, который она попросила, и подарили ей. Там хватило бы лишь одного слова от людей, которые туда не пришли, все это не входило в миссию мэрии города. Это должны были организовать министерство культуры или вице-премьер. Вот как мы относимся к бесценным нашим талантам — бриллиантам нашей культуры.
В 1995 году прошло 150-летие Джамбула. Кто его сейчас вспоминает?! Вы спросите у молодых людей сейчас, кто такой Джамбул, они вам не ответят. Еще этот Кулмаханов взял и его с постамента на землю “посадил” на проспекте Достык.
Кто сейчас вспоминает Абая?!
В 1994 году проходил музыкальный Каннский фестиваль, и мы туда поехали. Там впервые должен был подниматься флаг Казахстана. Я тогда позвонил из самолета Мамашеву, чтобы он приехал туда как министр культуры Казахстана, но он не приехал. И мы с Макпал подняли этот флаг, рядом с французским флагом стоял казахстанский флаг. Макпал утром попросила Аллаха, и поэтому там был штиль, но флаг нашей республики стал виться, у нас есть документальный фильм, где это видно.
1998 год. Тлендиев, когда был болен, выписался из больницы на несколько дней и поехал дирижировать на праздник, посвященный 300-летию Карасай батыра в Джамбул. Он качался от болезни, но выстоял, проявив мужество. Ни один телевизионный канал, включая \»Казахстан\» и \»Хабар\», не снял и не показал, как дирижировал Тлендиев.
В 2002 году исполнилось 80 лет Розе Баглановой. Она пригласила нас в ресторан \»Рахат Палас\». Собрались ее родственники, близкие, приехал я с Макпал, и она ждала приезда Тасмагамбетова. Мы от стыда чуть под землю не провалились, такой бедный был стол. Я тогда перешел уже в АЧС, и нам было стыдно за тех людей, которые организовали этот вечер — 80 лет, юбилей великой Розы Баглановой.
2004 год. Прошло 100-летие Абылхана Кастеева. Как бедно его провели! 100-летие Каблана Бадырова практически не было отмечено. Юбилей оркестра имени Курмангазы вообще власть проигнорировала, как и юбилей “Егемен-Казахстан”, я только в газетах прочел об этом.
Уже 25 лет в Казахстане не была написана ни одна опера! Великий Рахмадиев взялся за оперу “Абылай хан”, и никто не удосужился оценить этого.
Недавно прошло 75-летие Бибигуль Тулегеновой, об этом кто-то слышал?!
Вообще, непонятно, мы в Казахстане ценим кого-нибудь? По российскому спутниковому телевидению идут 55 каналов на русском языке. Пять из них — спортивные, 8 — музыкальные, есть канал “Культура”. Ежегодно в России отмечаются дни Пушкина, Толстого, Есенина, Чехова, Тургенева и так далее. Они показывают про Колчака, про Корнилова и Николая II. Кто они были как граждане. Джентльменский жест Путина — он посещает юбилеи великих людей искусства.
Нашим талантам много не надо. Для них самый большой подарок — это любовь народа и любовь, естественно, власти. Они так воспитаны, им Бог дал талант, и они будут стремиться к народу. Великий Джамбул был великим Джамбулом по советской идеологии.
Когда я был мэром города, то мы сдавали примерно 15-20 тысяч квартир в год. Кто-то сейчас квартиры преподносит, как взятку знатному деятелю. А в наше время, когда я был мэром города, когда только Канат Саудабаев стал министром культуры, то мне написал письмо о том, что у нас много артистов и чтобы я помог с квартирами. С Гостелерадио написали письмо, мы немедленно отреагировали. И мы никогда не считали, что это взятка, они служат народу, и это их заслуга, и их надо поддерживать вот такими вещами.
Олжас Сулейменов мне писал: “Уважаемый Заманбек Калабаевич, в счет будущих фантастических моих од прошу выделить 10 квартир”. И такие письма приходили сотнями. И я давал им эти квартиры, 10-20, а он раздавал их своим писателям. Это правда. Рахмадиев может подтвердить. Алибек Днишев ко мне зашел и говорит: “Заке, дай мне ту школу, где учился Димаш Ахметович, по улице Гоголя, я ее отремонтирую”. И мы отремонтировали ее. Жания Аубакирова приватизировала и открыла музыкальную школу. Айман Мусаходжаева тоже открыла новую музыкальную школу, для того, чтобы таланты росли. Тот же Алтынбек Коразбаев, который только приехал из Джамбула, пришел и сказал, что он без квартиры. Он не пошел к президенту, он пришел ко мне, и мы решили тогда ему дать пятикомнатную квартиру, в доме, построенному по Чешскому проекту, чуть ниже Дворца пионеров. Он строился для многодетных семей. А теперь он всем заявляет, что Нуркадилов ее дал по указанию Назарбаева, потому что я родственник Назарбаева. Вы понимаете, до какого абсурда уже доходит?! Я это дело никогда не разглашал, а он теперь разглашает. В доме, который предназначался для многодетных семей, я его тайно поселил, а теперь он рассказывает…
— Что Нуркадилов для него ничего не сделал, а все сделал Назарбаев, — пояснила Макпал Жунусова.
— Теперь ни Нуркадилов, ни Макпал ему не нужны, и я ничего, оказывается, для него не сделал, как тот заявляет. Я хотел с ним поговорить, но потом решил, что Бог ему судья.
Вообще, я должен сказать, что Макпал Жунусова и Роза Рымбаева — вот настоящий дар для Казахстана, звезды. Им еще не было 20 лет, когда они взошли на пьедестал. Знаете ли вы сегодня такие же таланты, как они?! Сегодня вы таких не найдете! Те, кто сегодня себя считает звездами, не знают ничего, кроме “фанеры”. Уже прозвучал вопрос о том, есть ли в Казахстане еще такая певица, как Макпал, и я отвечу — нет, и вряд ли в ближайшее время появится.
Ни Роза Рымбаева, ни Макпал сегодня не продвигаются, получается, что мы ставим преграду талантам.
После этой речи Заманбек Калабаевич перешел к “повестке”:
— Мне пришла повестка из КНБ, я поинтересовался по какому делу меня вызывают. Мне пояснили, что по публикации в газете “Казахстан” на меня возбуждено уголовное дело. Я приехал 30 декабря прошедшего года в 15.00 в ДКНБ, и мне дали постановление от 20 декабря о возбуждении уголовного дела. Следователь установил, что 22 июля 2004 года в газете “Казахстан” была опубликована статья автора Нуркадилова, читаю — “Бiр ауыз соз”. Опубликована статья автором Нуркадиловым, в которой есть высказывания, порочащие честь и достоинство президента Республики Казахстан. И постановление: возбудить уголовное дело по факту публикации в средствах массовой информации по признакам преступления, предусмотренным статьей 318, часть 2-я.
Г-н Нуркадилов показал присутствующим журналистам тот самый выпуск газеты “Казахстан”, где опубликована также его фотография на пресс-конференции, и сказал:
— Я официально заявляю, что этот текст на казахском языке я не публиковал. Это написал кто-то и опубликовал под моей фамилией. И.о. главного редактора этой газеты тогда являлся Серик Бесенов, но я такой статьи в эту газету не писал, слов, из-за которых меня обвиняют, в частности, “специально убили” — я не произносил. Это уголовное дело надуманное, и я считаю данный факт политическим преследованием. Других вопросов по этому уголовному делу я касаться не буду.
Сотрудники КНБ здесь сейчас, наверное, снимают, и они будут говорить, что у них есть видео- и аудиозаписи, но я говорю, что у меня тоже есть все эти записи. Ни по одному каналу не показаны эти видеозаписи, и если по тем записям, которые есть у них, на меня будут возбуждать уголовное дело, то я стану считать, что мы вернулись к 37-му году. Можно снимать “кухонные” разговоры, где говорят что-то в адрес президента, и привлекать любого человека к любой ответственности, вплоть до расстрела.
Пусть за статью, опубликованную в “Казахстане”, отвечают те, кто ее писал, я ее не писал. Я пытался найти руководство этой газеты, к сожалению, она сейчас не выходит, но их телефоны отключены, мне сказали, что один из руководителей сейчас находится в больнице.
По той пресс-конференции я могу сказать, что материал по ней опубликован также в “Навигаторе” — “О чем не успел сообщить Асхат”. Концовка такая: “…Г-н Президент, чтобы не порождать новых слухов, новых домыслов, прошу вас распорядиться создать действительно независимую комиссию, куда бы вошли юристы и криминалисты из влиятельных международных организаций, а также казахстанские журналисты, друзья и соратники Асхата Шарипжанова. Только их расследование поможет снять завесу тайны вокруг смерти Асхата Шарипжанова. Если такая комиссия не будет создана, то в народе пойдут слухи, что в гибели журналиста Шарипжанова вы были лично заинтересованы. Не думаю, что это пойдет вам на пользу”.
Других заявлений я не делал.
— Как вы оцениваете вердикт суда, вынесенный по делу гибели Асхата Шарипжанова?
— Скоро будет оглашено новое заявление комиссии по расследованию гибели Асхата Шарипжанова, в котором будет все сказано. Сейчас я скажу только то, что той пресс-конференции, от которой чуть не пострадал и г-н Матаев, могло бы и не быть, если бы власть не была заинтересована в том, чтобы в крови Асхата присутствовал алкоголь. В больнице все слышали, что в его крови алкоголя не было. Следователи, которые занимались этим делом, почему-то рассматривали только версию ДТП. Почему не хулиганы?! Мы же предполагаем, что власть убила Асхата, и этому есть причины. Асхату не раз угрожали, говоря о том, что в вашей семье обязательно будет беда, будет трагическая гибель.
Его упрекали в том, что он не опубликовал интервью со мной, которое взял 1 мая прошлого года.
Дело в том, что удар был нанесен только по голове, машиной или нет, неизвестно. Но ведь когда ударяет машина, должны быть увечья не только головы, ведь он упал на асфальт, а на теле нет даже частичек асфальта. По утверждению Алика Искакова, заместителя главного врача, пусть Бог ему судьей будет, если он лжесвидетельствовал, он показывал нам журнал, где было написано, что алкоголь в крови отсутствует. Почему в воскресенье, когда не работает наркодиспансер, приезжают оттуда люди, забирают кровь, неизвестно чью, и в ней находят алкоголь.
Вопрос, будет ли Заманбек Калабаевич баллотироваться в президенты, остался без комментариев.