Вот ты и пробил головой стену.
Что будешь делать в соседней камере?
Станислав Ежи Лец
Известный в Петропавловске правозащитник и журналист Вадим Курамшин, наконец-то, на свободе. Свобода, правда, условно-досрочная.
Именно такой вердикт вчера, 6 октября 2009 года, вынесла судья Алматинского районного суда № 2 г. Астаны Алма Есимова.
В колонии ЕЦ 166/10 Астаны Вадим будет находиться еще 15 дней, пока решение суда не вступит в законную силу.
Взаимоотношения Курамшина с судебной властью этим вердиктом не ограничиваются. Он ходатайствовал и о применении в отношении него амнистии, согласно указу главы государства ко Дню независимости страны, изданному в прошлом году. Однако его ходатайство будет рассмотрено в отдельном судопроизводстве.
Справедливости ради надо сказать, ни администрация колонии, ни судья, ни и.о. специального прокурора по г. Астане Амре Жумабай, сменивший на этом посту Данияра Адильхана, который, говорят, ушел на повышение – прокурором г, Павлодара, не воспрепятствовали присутствию на выездном заседании суда журналистов. К сожалению, не смогли участвовать в заседании суда наши коллеги, ранее заявленные на аккредитацию. К нашему приятному удивлению, г-жа Есимова разрешила также пользоваться и диктофонами, что в условиях закрытого спецучреждения крайне редко.
Заседание суда проходило в просторном актовом зале колонии, куда заключенного Вадима Курамшина доставили в наручниках. Согласно УПК, он пользовался всеми своими правами, в том числе на комментарии и реплики.
В частности, когда судья напомнила о трех его взысканиях, полученных им якобы в местах заключения, он внес существенную поправку. Он дважды был наказан за межкамерную связь и соучастие в организации голодовки, находясь еще в СИЗО, то есть до отправления в колонию. Также внес ясность: наказания (карцер и перевод в другую камеру, где он находился с психически нездоровым человеком) были применены к нему несправедливо, поскольку ничего подобного он не совершал. Зато позитивную роль при вынесении вердикта об УДО сыграли положительная характеристика администрации учреждения ЕЦ 166/10 и многочисленные поощрения за активное участие в общественной жизни колонии, добросовестный труд. Одно из последних – Вадим стоял у истоков организации собственной газеты колонии “Зона-Өмір” (“Зона-Жизнь”), на страницах которой постоянно публиковался, причем, в основном, с критическими статьями.
Но главным основанием для ходатайства администрации колонии послужило то, что согласно закону, Вадим отбыл три четверти срока заключения.
Напомню, Курамшин был осужден на 3 года и 10 месяцев реального срока за клевету в газете “Эпоха”, выразившейся в слове “махинация”. “Герой” той публикации счел, что этим словом Курамшин нанес непоправимый вред его чести и деловой репутации. Суд г. Петропавловска в сентябре 2006 года удовлетворил исковые требования автора заявления.
В этот срок – 3 года и 10 месяцев – вошел и не отбытый им срок по УДО за прежнее осуждение (дело было связано с поддельным водительским удостоверением).
Однако можно ли считать эти преступления тяжкими, если ничьей жизни они угрозы не составили?
На протяжении длительного времени Курамшин, находясь в изоляции от общества, пытался доказать судебным органам, что преступления, инкриминированные ему, никак не соразмерны тем, что подпадают под статью УК как тяжкие. Однако никто не захотел его услышать. За время, которое он находился в колонии, даже не отбыв положенных им три четверти срока, на свободу вышли те, кто совершил преступления, которые квалифицируются как тяжкие. Об этой избирательности в применении закона на суде в ЕЦ 166/10 говорила и адвокат заключенного Ирина Монастырская.
Именно по причине того, что Курамшин не отбыл три четверти срока, 30 января этого года судья Алматинского районного суда №2 Кайрат Менликул отказал в удовлетворении ходатайства администрации колонии об его УДО. Несмотря даже на то, что прокурор поддержал ходатайство.
А еще ранее тот же Менликул отказал в рассмотрении ходатайства, сославшись на то, что не получено мнение потерпевшей стороны. Хотя бывший спецпрокурор Астаны Данияр Адильхан при нашей недавней встрече согласился, что то решение судьи было неправильным, поскольку в случае с Курамшиным требование о наличии мнения потерпевшей стороны, как следует из нормативного постановления Верховного суда № 10 от 25 декабря 2007 года, неправомерно.
Суммируя сказанное, можно предположить: из-за неоднозначной трактовки закона Курамшин провел в местах заключения целый лишний год. Теперь же, если решение судьи Алмы Есимовой вступит-таки в силу, он выйдет на свободу, где его ждут мать-инвалид (больна сахарным диабетом) и учащийся-сын. Как он сумеет помочь им, если в нынешние тяжкие времена даже человеку с чистым прошлым трудоустроиться неимоверно сложно?
Вопрос настолько актуальный, что, думается, над ним должны задуматься и наши законодатели, и государственные органы, и общество в целом. Путь исправления, известно, не ограничивается колючей проволокой колонии. И мы должны сделать все, чтобы человек, выйдя за ворота исправительного учреждения, не ощутил себя отверженным, не пошел на новое преступление. Мир свободы не должен стать очередной камерой, пусть даже без колючей проволоки и охранников.