Балгимбаев — человек «Шеврона» в Казахстане?

Уходящий 1999 год был богат событиями главным образом политического характера. Политика в чистом ее виде, что называется, главенствовала. Неудивительно, что некоторые крупные факты экономического характера, так и не удостоились того внимания, какого скажем, удостоились прошедшие выборы. Поэтому, хотелось бы дополнить общую картину, которую мы “не делим на цвета” – чистая политика или чистая экономика. В конце концов, как говорили классики, политика — это всего лишь концентрированное выражение экономики.

Самое перспективное направление в Казахстане это, безусловно, нефть. И нефть, как говорится, большая.

А в новых условиях первый приз отхватила компания “Шеврон”. В 1993 году она занялась Тенгизом. Именно тогда министром нефти и газа был назначен не кто иной, как Нурлан Балгимбаев. А теперь посмотрим на такую вещь – к тому времени, точнее, ко времени распада СССР, будущий министр работал в союзном Министерстве нефти и газа. Оттуда его каким-то образом пригласили в Америку учиться и почти сразу после учебы его назначают министром в Казахстане. Кто его учил, чему учили, широкая публика не знает. Вполне вероятно, что учился будущий премьер-министр на средства “Шеврона”. Но это не наше дело… Главное, что, как бы то ни было, все эти годы нефтяную политику Казахстана определял именно этот человек. И что же имеем в результате – всю нефтяную отрасль отдали в концессию иностранцам.

Теперь эта ситуация усугубилась. Напомним, что руководителем (в советское время) Жылыойского района, на территории которого фактически находится Тенгизское месторождение (включая Кульсары), был Сагат Тугельбаев. Иными словами, история Тенгиза разворачивалась на его глазах. Потом он стал акимом Гурьевской (ныне Атырауской) области и имел конфликт с американским нефтяным предпринимателем Х.Бидерманном. Кстати, вся казахстанская общественно значимая пресса, а попросту русскоязычная пресса, была на стороне американца. Властям попеняли, что нельзя обижать иностранцев, иначе прекратятся всякие инвестиции в республику. С тех пор информационное поле в Казахстане всегда работает в пользу тех, кто пришел за казахстанской нефтью, и соответственно никто не заикается в пользу казахстанских выгод в работе с иностранными инвесторами. Почему так сложилось, остается только догадываться. Но глупо было бы забывать, о том, что любая транснациональная компания исходит прежде всего из своих интересов и наивно было бы в ждать от них альтруизма… Весь вопрос в том, что такого рода компании заходят у нас настолько далеко, насколько мы им позволяем. А в результате мы видим, что им позволено практически все. Но возникает вопрос: как такая ситуация стала возможной, если тот же С.Тугельбаев, выступая сегодня в прессе, говорит, что мы, казахстанцы, казахстанские нефтяники, могли бы сами все это осваивать и нисколько не хуже, чем иностранцы, т.е. сами добывать и сами продавать. Однако вполне сложившуюся отрасль почти полностью передали иностранцам. Но наш анализ касается несколько других вещей, и мы их будем рассматривать уже с учетом сложившейся реальности, а не той, что могла бы иметь место.

В 1997 году Балгимбаев стал премьер-министром. Сам по себе это был интересный ход, потому что в принципе нефтяная отрасль единственная, где есть очень много непридуманной реальной работы, а не общего администрирования. И вот из этой отрасли пришел министр и стал премьером, что само по себе стало первой загадкой. Вторая загадка — после балгимбаевского назначения, первым руководителем национальной кампании “Казахзойл”, по сути, министром нефти и газа, стал Нурлан Каппаров, на тот момент двадцативосьмилетний юнец. Все были ошарашены таким назначением. Почему в кресло, в котором целых пять лет сидел профессиональный нефтяник Н.Балгимбаев, а затем его сват, тоже профессиональный нефтяник Балтабек Куандыков, в итоге занял человек, который ни одного дня не проработал в данной отрасли? Тогда никто ничего не понял, и было масса возмущений, особенно среди тех людей, кто работал в нефтяной сфере. В конце концов, мало ли какие министры и министерства с ведомствами у нас бывают. Но нефть – это же стратегическое направление! Подоплека этого назначения открылась лишь в ушедшем 1999 году, когда на исходе лета премьер-министр вдруг выступил с предложением продать сорок процентов казахстанской доли в компании “ТенгизШевройл”.

Напомним, казахстанские сорок процентов – это десять процентов в общем объеме пакета “ТенгизШевройл”. В процентном отношении это выглядит так: из ста процентов двадцать пять принадлежит Казахстану, пятьдесят “Шеврону”, остальные двадцать пять процентов принадлежат “Мобил” и “Лукойл”. Возник скандал. По сути состоялось откровенное лоббирование интересов транснациональных нефтяных компаний. Но этот акт лоббирования произошел в тот момент, когда цены на нефть вдруг резко пошли вверх, сразу на пять-семь пунктов. Наступил звездный час казахстанской нефти. Именно в этот момент поступило предложение продать казахстанскую долю. И от кого? От премьер-министра! Это все равно что если бы в момент окружения Берлина, маршал Жуков выступил бы с заявлением о сдаче Москвы. Естественно, что министры не поддержали вышеуказанное предложение. Выступили против Каппаров, выступил против министр энергетики и торговли Аблязов. Большинство членов Кабинета высказалось против. Здесь не надо говорить, что все наши министры, те же “младотюрки” — высоконравственные патриоты Отечества, а Балгимбаев — одиозная персона. Просто, когда все они дружно выступили против своего председателя, они видимо, поняли не только абсурдность такого предложения, но и его суть. А суть совершенно антиказахстанская, если угодно, антиказахская. Пройди это предложение, будущие поколения прокляли бы тех людей, которые приняли такое предложение. Наши высокопоставленные администраторы не отличаются, скажем так, большой совестливостью. Но в данном случае даже они испугались, за что некоторые из них, поплатились министерскими постами.

Потом выступили в “Хабаре” журналисты, скорее всего, ангажированные и представили дело таким образом, будто премьерское предложение вызвано серьезной угрозой дефолта для Казахстана. Но потом выяснилось, что это совсем не так. В Казахстан приехал Кеннет Дерр, президент “Шеврона”. Он привез с собой следующего президента компании, поскольку сам К.Дерр уходил в отставку. Формальный повод для приезда был. Надо было представить руководству республики своего приемника. А неформальный повод, наверное, все-таки был не менее важен. Это желание “Шеврона” заполучить казахстанскую долю. Кстати, г-н Дерр этого и не скрывал, т.к. после встречи с Н.Назарбаевым он откровенно сказал журналистам, что “Шеврон” не прочь выкупить казахстанскую долю. Тут, думаю, многим стало ясно, почему за два месяца до этого Балгимбаев выступил с таким предложением. Компания дала своему человеку поручение, тот выступил, хотя чисто политически и организационно это было не подготовлено. Тем не менее он выступил, как камикадзе. Ведь если это был бы министр нефти и газа, как обычно в таких случаях бывает в развивающихся и обычно политически слабых государствах, тогда понятно. Правительство обычно выступает с точки зрения государства, а руководитель нефтяной сферы выступает с предложением “предоставить”, “отдать” и т.п., не потому что он предатель, а потому что это “экономически более целесообразно”. Так это обычно подается. В нашем случае все случилось наоборот. Председатель правительства выступил с “целесообразным” предложением, а министр нефти и газа, наоборот, выступил против. Очень скандальная ситуация сложилась. И кончилось это тем, что Каппаров покинул кресло руководителя “Казахойл”, место пустовало некоторое время. Потом Балгимбаев ушел в отставку и оказался в итоге на своем прежнем месте.

Если рассмотреть в ретроспективе другие возможные назначения с целью нейтрализации, скажем так, высокопоставленных лиц, лоббирующих интересы иностранных предпринимателей в данном случае в нефтяной сфере, то, казалось бы, Президент должен был назначить авторитетного администратора, такого, скажем, как Балташ Турсумбаев. Состоявшуюся личность, человека весового в обществе, в политических кругах. Но в этом случае неизбежно случился бы скандал иного рода, последствия которого достаточно трудно было бы предсказать. Надо знать казахскую среду. Во-первых, такого человека практически не найти, тот же Балташ не пошел бы туда, в чужой “огород”. У каждого за десять лет сложился свой “огород”. Во-вторых, в чужой “огород” можно было назначить только авантюриста. А молодости свойственен авантюризм. Кандидатура Каппарова в данном случае при всей своей неоднозначности оказалась наиболее удовлетворительной. А если бы назначили опытного администратора, политика то в этом случае, как говорится, возникла бы опасность жуткого всплеска межклановой борьбы. Это было бы нарушением всех правил межэлитных, межклановых игр. Словом, если рассматривать ход с назначением Каппарова с точки зрения политического провидения — это очень мудрый и дальновидный ход.