— Как должна строиться сегодня внешняя политика Казахстана по отношению к России с учетом резко изменившегося там положения? — Что вы имеете в виду, говоря о “резко изменившемся положении”? Россия с самого начала своей новейшей истории была малопредсказуема. Постоянно возникали события, которые можно назвать “коллапсическими”: расстрел “Белого дома”, война в Чечне, финансовый кризис 1998 года и другие. Однако даже эти события не повлияли на изменение российско-казахстанских отношений. И это правильно. Я, как прагматик, смотрю на отношения Казахстана с Россией с практической точки зрения. Главной ценностью этих отношений должны быть дружественность и продуктивность. Дружественность – это режим отношений. Продуктивность – это мотивация. И с этой точки зрения президенты России и Казахстана, как просто люди, должны служить этой главной ценности. Президенты приходят и уходят, а Россия и Казахстан – остаются. По большому счету, меняться ничего не должно. И если эти основные критерии будут присутствовать в содержании наших взаимоотношений, то они будут достойными и выгодными для обеих стран. — Как Вы относитесь к разделению России на семь территориальных округов? Это шаг к еще большей централизации власти или новые условия для развития реального местного самоуправления на местах? Может ли это политическое решение президента Путина стать источником конфликтов в России? — Россия – федерация. И в России с ее разнонациональным и разноконфессиональным содержанием необходимо понимать, что федеративное устройство – это основной структурный принцип удержания политической стабильности. Федеративное устройство – это инструмент удержания стабильности и одновременно ресурс развития. Последнее решение Путина о семи административных округах, на мой взгляд — это обычный инструмент, применяемый в любой системе. Эффективность этого решения покажет время. Цыплят по
— Не так давно Вы сделали заявление о возможности присоединения Казахстана к союзу Россия-Беларусь. После этого в одной из публикаций Вас назвали “российским шпионом или человеком, умеющим хорошо считать”. С какой целью Вы сделали это заявление?
— Я никогда не скрывал, что умею считать не просто хорошо, а очень хорошо. Но для того, чтобы понимать, что Казахстан не должен ограничивать себя в рамках существующих уже интеграционных структур, достаточно знать, что “2+2=4”. Уверен, что значительно трансформировать пространство СНГ в сторону демократизации и действительно взаимовыгодных отношений можно, творчески относясь ко всем возможным формам сотрудничества. “Политизированность и популистская подоплека” союза России и Беларуси может уступить место новым и более мобильным формам сотрудничества. Поддержать возможность такого союза не значит настаивать на его немедленном осуществлении в тех формах и на тех условиях, которые существуют сегодня.
— На сайте ЕВРАЗИЯ опубликован проект договора о создании союза Россия-Беларусь-Казахстан. Откуда он взялся? Принимали ли Вы участие в подготовке этого документа и имеет ли он какую-либо перспективу?
— Не принимал. Узнал о нем так же, как и вы. Думаю, что у любого документа есть перспективы, если он преследует прежде всего интересы дела, а не сиюминутную политическую выгоду, которая называется популизмом.
— Можно ли сказать, что при всех существующих издержках Казахстан — демократическое государство и имеет достаточно развитую рыночную экономику?
— Если бы я ответил — нет, то противоречил бы своей собственной истории успеха. Давайте опираться на факты. Несмотря на все издержки и трудности, которые я встретил на своем пути, я сформировался как бизнесмен и достиг больших успехов в бизнесе именно в рамках новых рыночных условий. Несмотря на все препоны, о которых я писал, я смог в результате жесточайшей политической конкуренции
стать депутатом мажилиса парламента РК, хотя власть тайно и явно поддерживала других кандидатов в моем округе. С этой точки зрения я могу сказать, что определенные условия, рыночные и демократические, в Казахстане имеют место. Однако это не значит, что когда ты видишь, что границы возможного можно и давно уже нужно расширять во всех направлениях (и рыночных преобразований, и развития истинной демократии) – надо довольствоваться тем, что имеешь. Я пришел в политику, потому что понял – нам необходимо быстро и кардинально изменяться и отвечать на все многочисленные вызовы времени. Помните “Алису в стране чудес” – “чтобы стоять на одном месте, надо постоянно идти вперед”. А чтобы двигаться вперед, надо постоянно энергичнее и еще быстрее идти вперед. Это законы не Исахана Алимжанова, а законы природы и времени.
— Как Вы думаете, как будет происходить уже начавшаяся борьба за каспийскую нефть?
— Борьба за каспийскую нефть – это не борьба за дополнительные энергоресурсы, это борьба за дополнительные политические и геополитические ресурсы. И развиваться она будет так, как будут выстраиваться системы политических ценностей великих держав мира и стран Каспийского региона. Не будем забывать, что после разрушения двуполярного мира процесс определения своей новой идентичности и новой роли не завершился не только у стран бывшего Советского Союза, но и у таких стран, как США, Турция, Китай, Иран, стран Западной Европы. Перманентная война то в зоне Персидского залива, то на Балканах, то в Закавказье – все это является очевидными фактами глобальной политической неопределенности, которая может порождать пока только популистские геополитические игры и “разборки”.
—
Должна ли быть у государства идеология?— А что такое идеология? Может быть, вначале стоит вспомнить, что такое государство. Традиционно оно определяется как совокупность таких понятий, как территория, народ и публичная власть. На мой взгляд, государство – это более или менее легитимная форма насилия. И если одной из системообразующих его характеристик является публичная власть, то мы можем говорить о необходимости идеологии как теоретическом обосновании самой идеи государства. И Казахстан в этом случае не должен быть исключением.
— Приемлемы ли западные либерально-демократические ценности для Казахстана, других стран Центральноазиатского региона и для России? Не ближе ли нам другие ценности, основанные на духовности и общинном сознании? — Демократические ценности не имеют территориальных и национальных границ. Они же являются общедемократическими ценностями. И в данном контексте мы не можем говорить о западной или азиатской модели демократии. Всегда можно найти такой творческий подход, который дает возможность не отказываться от богатства и разнообразия возможностей. — Что полезного сделала оппозиция для Казахстана? А в чем ее ошибки? — Само явление «оппозиция» не только полезно, но и необходимо, поскольку прогресс возможен только в единстве и борьбе противоположностей. Это закон диалектики. Государству же, при отсутствии оппозиции в стране, следует приложить максимум усилий для ее создания. Оценку же оппозиционного движения в Казахстане, наверное, должен дать сам народ как источник власти. — Если взять два крайних полюса – власть и оппозицию, то ближе к какому полюсу Вы находитесь?
— Помимо крайних полюсов есть еще такое понятие, как центризм. В нормальных демократических государствах центристы защищают интересы среднего класса. На постсоветском пространстве центризм представляет собой скорее компромисс между правыми и левыми силами. И в том и в другом случае мне как политику и как предпринимателю ближе всего позиция центристов.
— Вы достаточно молодой политик, и не совсем ясны Ваши политические установки. Проясните очень коротко этот вопрос.
— Я хочу, чтобы государство, в котором живем все мы, защищало интересы всех граждан и чтобы все были равны перед законом.
— Ваше отношение к Акежану Кажегельдин, как к бывшему премьеру и как к одному из лидеров оппозиции. Возможен ли у Вас с ним политический альянс?
— Это отношения двух публичных политиков. Не надо забывать и то, что непримиримым оппозиционером его во многом сделало окружение президента. Лидером оппозиции Кажегельдин стал, по существу, вынужденно. Как премьер он был, пожалуй, самым ярким и энергичным по сравнению со всеми остальными премьерами со времен независимости Казахстана по сегодняшний день. Однако не могу сказать, что все его действия вызывали у меня одобрение. О каких альянсах можно говорить, если с Кажегельдиным последний раз я встречался в виртуальном пространстве? Я имею в виду наш “электронный разговор” в “Навигаторе”.
— Как Вы считаете, каковы основные заслуги президента Назарбаева? И есть ли они?
— Достаточно интересная формулировка вопроса. Может, стоит спросить вначале, есть ли заслуги у президента, а потом спрашивать — какие конкретно? И спрашивать это надо у народа — как источника власти в соответствии с Конституцией нашей страны. На мой
взгляд, основная его заслуга заключается в том, что он является первым президентом Казахстана, и этим все сказано.
— Появилась ли сегодня альтернатива президенту Назарбаеву? Что Вы можете сказать в этом свете по поводу Кажегельдина, Абдильдина, Алиева, Касымова? Может быть, кто-то еще?
— Говорить об альтернативах президенту сегодня преждевременно. Реально взвешенную оценку по этому вопросу мы можем дать только ближе к следующим президентским выборам. Если же говорить об альтернативе в принципиальном аспекте, то альтернатива любому политику существует всегда. Даже в глубоко тоталитарном обществе эта альтернатива априори существует. Вопрос в другом. Видит ли общество в наборе имен и персон свой новый выбор? Эту так называемую альтернативу. Как показывает опыт России, альтернатива может быть неожиданной, и в списках привычных политических имен не значится.
— Устраивает ли Вас работа в парламенте? Оправдались ли Ваши ожидания после избрания Вас депутатом?
— Несколько не понятен вопрос. О каких ожиданиях идет речь? В парламент меня делегировали мои избиратели, перед которыми я несу личную ответственность и перед которыми я постоянно отчитываюсь о проделанной работе. Я делаю то, что я должен сделать и как человек, и как политик.
— В чем конкретно состоит Ваша работа в парламенте и что Вы там конкретно сделали?
— Участие в законотворческой деятельности в сфере денежно-кредитной политики и финансов.
— Как Вы оцениваете работу парламента?
— Работу парламента должен оценивать не Исахан Алимжанов, а народ Казахстана, наши избиратели. Только в этом случае наша работа имеет какой-то смысл и ценность.
— Сможете ли Вы, будучи депутатом, выполнить свои предвыборные обещания избирателям?
— Для этого я и пришел в парламент.
— Какой смысл деятельному человеку находиться сейчас в парламенте? Ведь реально осуществлять там полезную и практическую деятельность просто невозможно. Вам самому там в парламенте сидеть не надоело?
— Не надоело. В парламенте я не сижу, а работаю. И смысл моей работы, как и всего парламента в целом, заключается в защите интересов народа. У меня нет привычки, взявшись за дело, рассуждать о том, что возможно, а что невозможно. Задача поставлена – надо ее выполнять. Четыре года — срок немалый, но и не такой большой. Вся моя деятельность подчинена одной цели – максимально реализовать свою программу.
— Для чего Вы пришли в парламент? Для лоббирования своего бизнеса?
— В парламент я пришел работать. Что касается лоббирования бизнеса, то для этого совсем не обязательно приходить в публичную политику. Мне удавалось вести успешный бизнес и постоянно наращивать эффективность благодаря другим факторам: предприимчивости, конкурентоспособности, расчету и профессионализму. Я пришел в парламент, чтобы расширить реальные возможности для проявления творческой инициативы и предпринимательства широкого круга моих избирателей и граждан моей страны.
— Как вы относитесь к идее налоговой амнистии? Вас не смущает, что это просто безнравственно по отношению к народу Казахстана?
— Однако здесь надо разделять две вещи. Нужна ли вообще амнистия? И какую амнистию проводить: налоговую, финансовую или экономическую? При этом не нужно забывать, что главной целью этой амнистии должно быть развитие экономики Казахстана, а не решение проблем узкой прослойки чиновничьей буржуазии.
— Есть ли у Вас собственные мысли по выводу экономики из кризиса?
— Да, конечно. Как член парламентской комиссии по бюджету и финансам, я работаю над программой экономического развития нашей страны и над составлением альтернативного бюджета республики.
— Как Вы оцениваете пенсионную реформу в Казахстане?
— Считаю, что реальной пенсионной реформы не произошло. Вопрос остается открытым. У нас с вами еще будет много работы по решению этого вопроса.
— Как Вы относитесь к прошедшей в республике приватизации?
— А вы действительно уверены, что приватизация в республике прошла? Я не видел ни одного документа о приватизации того или иного государственного объекта. Лично у меня большой интерес вызывает правовая подоплека приватизации объектов государственной собственности. Вопросы цены и обстоятельств этой приватизации.
— Что произошло с “пиковой” приватизацией? Есть ли у нее какие-нибудь перспективы?
— Думаю, что о перспективах лучше спросить правительство. Многие мои коллеги по бизнесу руководили тогда инвестиционными фондами. Эти вопросы не ко мне.
— Назовите, с Вашей точки зрения, три самых главных источника социальной нестабильности в Казахстане?
— В ситуациях социальной нестабильности не бывает источников главных и не главных. Но, как мне кажется, три проблемы сегодня имеют приоритетное значение – это коррупция, рост безработицы и ошибки правительственных программ в социальной сфере.
— В настоящее время в некоторых СМИ обсуждается вопрос об исчезнувших “нефтяных миллиардах”. Выскажите Ваше видение этого вопроса.
— Миллиарды не могут исчезнуть. Они могут осесть. Искать же исчезнувшие миллиарды необходимо цивилизованными методами.
— Ваше отношение к законопроекту “О земле”? Нужна ли частная собственность на землю?
— Данный законопроект, на мой взгляд, преждевременный. Может быть, первоначально следует разработать земельный кадастр
?— Ваше отношение к чеченской войне в России? На чьей Вы стороне?
— Проблема войны в Чечне – это в первую очередь проблема внутренней политики Российской Федерации. И когда мы перестанем смотреть и обсуждать действия своих соседей, тогда мы можем говорить о праве на самостоятельное определение своего внутриполитического и внешнеполитического курса. Если же говорить, на чьей я стороне, то я на стороне Казахстана.
— Недавно Борис Немцов высказал достаточно жесткое мнение по поводу положения русскоязычного населения в Казахстане. Считаете ли Вы, что такая проблема вообще существует, и как Вы к ней относитесь?
— Я ни разу не видел Б.Немцова в Казахстане. Высказанное же им мнение является, на мой взгляд, не мнением, а пропагандой. В мировой практике розыгрыш национальной карты зачастую приводит к резкому росту политического рейтинга. С этой точки зрения действия Б.Немцова вполне адекватны. Готов с удовольствием пригласить своего российского коллегу Б.Немцова в Казахстан и поездить с ним по республике. Результатом поездки могло бы быть изучение реального положения русскоязычных в Казахстане.
— Как бы Вы очень кратко, буквально в одном предложении, сформулировали свое политическое кредо?
— Основная функция государства – повышение благосостояния всех его членов. Мне хотелось бы, чтобы мерой возможного для политика была мера его личной ответственности за свою деятельность. В таком случае мое кредо: обещай то, что можешь сделать; делай то, что обещал. На любом уровне. При любых обстоятельствах. И кому ты принадлежишь
— власти или оппозиции — здесь не важно. Важно, что и как ты делаешь.— В чем Вы видите свою дальнейшую карьеру? В политике или в бизнесе?
— Как всегда меня учила моя мама: “Главное – быть порядочным человеком”.
— Что побудило Вас вступить в Компартию? Ведь Вы человек из большого бизнеса. Насколько это совместимо с коммунистическими идеями?
—
Мне очень часто задают этот вопрос. Я бы рассмотрел его с трех позиций.Во-первых,
я искренне сочувствую взглядам и идеям старшего поколения. Я понимаю их боль, во многом разделяю их взгляды по вопросам социальной защищенности наших пенсионеров. И, насколько могу, оказываю им всестороннюю помощь.Во-вторых, для
меня очень ценно в идеологической платформе нынешней коммунистической партии умение проводить твердую и последовательную линию конструктивной оппозиции. И самое главное — быть самодостаточной партией, несмотря на все попытки власти сделать ее «карманной». Эта партия — единственная из по-настоящему оппозиционных — вела серьезную организационную работу, осуществляла грамотное партийное строительство и исключительно благодаря массовой поддержке своих избирателей реально вошла и заняла свое место в высшем законодательном органе Республики Казахстан. Это достаточно серьезное доказательство жизнеспособности Коммунистической партии. И когда передо мной в парламенте встал вопрос, с кем интегрироваться, — я сделал свой выбор.
В-третьих,
я всегда говорил и продолжаю говорить, что у меня есть и будет только одна партия, которой я принадлежу всецело, — это партия моих избирателей. Я не хочу, чтобы люди верили в идеологию или любую, пусть самую замечательную партию. Я хочу, чтобы люди верили в себя. И моя политическая игра и политическая позиция всегда будет подчиняться этой главной цели.— Как к Вам относятся в Компартии? Как к богатому донору?
— Этот вопрос лучше задать не мне, а моим коллегам по партии.
— Как Вы оцениваете наше “советское прошлое”? Чего там было больше — плохого или хорошего? Нет ли у Вас ностальгии по прошлому?
— Это очень сложный вопрос. Советское прошлое – это великое прошлое. И там было много и хорошего, и плохого. У любого нормального человека в прошлом остается много хороших личных воспоминаний, есть воспоминания, которые касаются общей истории страны, народа. Если теплые воспоминания об этом – ностальгия, то можно сказать, что она мне иногда свойственна.
— Считаете ли Вы, что развал Союза был ошибкой?
— История не терпит сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло. Я оптимист и уверен, что любые события содержат в себе большие возможности. А события такого значения и масштаба, соответственно, содержат огромные возможности.
— Назовите трех политиков, которых вы сочли бы для себя идеалом? Первый – в Казахстане, второй – в России, третий – любой.
— В Казахстане – это хан Джангир, в России – С.Ю. Витте, в мире – Фредерик Делано Рузвельт.