С предновогодней ночи, времени официального вступления Владимира Путина в процедуру наследования верховной российской власти, на большой территории южнее реки Урал начали проистекать не всем, может быть, заметные перемены. Минута, в которую глава Центризбиркома РФ объявил о том, что восемьдесят процентов голосовавших россиян отвергли десять лет навязываемые Гайдаром, Чубайсом и К° Не секрет ведь, что со времени обретения независимости наследницей растаявшей в небытии Казахской Советской Социалистической Республики многие этнические россияне испытывают чувство, именуемое социальными психологами “синдромом разделенной нации”. Эти очень неприятные и, главное, совершенно дискомфортные ощущения вкупе с экономическими трудностями и стали причинами впечатляющего для
буржуазно-либеральные ценности, становится начальной точкой отсчета процесса превращения суммы этих количественных изменений в новое политическое качество. До последнего мартовского воскресенья призрак “русской партии” витал над северными и центральными провинциями Казахстана. В одних он вызывал надежды о возвращении к прошлым корням. Других укреплял в помыслах о возможном торжестве исторической справедливости, понимаемом некоторыми даже как социальный реванш. Речь, как вы понимаете, идет о нескольких миллионах русских казахстанцев, многие из которых могут стать твердой опорой этой нарождающейся политической силы.
Именно потому эти сорок процентов казахстанцев всегда были равнодушны к любым новациям на территории своего, как они определили для себя, временного проживания. “Внутренние эмигранты” оставались внешне безучастными и к невиданной дележке бывшей общей собственности между “коренными” и “делаварами” с неведомых широт. Не вызывала их публичного протеста и сплошная “казахизация” чиновно-государственного аппарата. Предельное насыщение экономического пространства республики одними лишь сродственниками, внезапно воспаривших в административные выси племенных вождей, не становилось для них предметом какого-либо даже нешумного обсуждения. Они никак не проявляли своих эмоций при оскорбительных эскападах в адрес бывшей Родины разного рода националистов вроде Шерхана Муртазаева. И вселенское переименование улиц, площадей, населенных пунктов от маленьких сел до больших городов не очень-то заметно их волновало. И, конечно же, вовсе не обманывалось новое “национальное меньшинство” касательно истинной ценности “декоративных назначенцев” из отдельных инородцев во власть. Как и не питало иллюзий о возможном заступничестве со стороны акимов и министров из редких представителей славянских и других “нетитульных” народов.
Большинству русского населения ситуация в бывшем общежитии в какой-то степени напоминала нашумевший американский блокбастер “Один дома”. Только там забытый рассеянными старшими родственниками мальчонка Кевин нежданно свалившуюся на него самостоятельность употребил всего на пару-то запрещавшихся ему ранее глупостей – от души попрыгал в кроссовках по кровати да поковырялся в вещичках заносчивого братца Базза. И остро прорезавшееся чувство личной ответственности за целость своего Дома помогло ему отбить все притязания дуэта мелких уголовников. Здесь же, в Казахстане, братья, вдруг переставшие считаться “старшими”, с молчаливым изумлением наблюдали, как родня, вчера еще именовавшаяся “младшими”, увлеченно заколачивает одни окна, зато прорубает тут же ряд других, рушит несущие стены, и вывороченные паркетные щиты пытается приспособить то как ставни, то как двери в новых проемах. В общем, кто старшим был, тот стал никем.
Но “русская партия” всегда присутствовала в сознании большинства русских. Парадоксально, но ее присутствие в общественной жизни выражалось именно демонстративным отсутствием, молчаливым неучастием в политических процессах. Референдумы, выборы, разделы и переделы собственности, другие драматические события подлинно исторического масштаба, казалось, никак не задевали огромное число людей, способных в миг организоваться в критическую массу, достаточную для влияния на любое государственное решение. В отличие от других политических движений никоим образом организационно не оформленная, эта “партия в умах” имела несравнимое с другими число сторонников и не афиширующих себя активистов. Мощное и до поры невысказанное желание восстановить разорванные связи с дорогим для них прошлым имело для них силу куда более притягательную, нежели для иных были красные книжечки “ВКП (б)” или “КПСС”. Это одно может стать действенной материальной силой. При соответствующих, естественно, условиях.
Жесткая риторика нового кремлевского хозяина о высшей ценности извечных государственных интересов, защите всех россиян где бы то ни было производят сильное брожение в среде русскоязычного населения Казахстана. Люди, до сих пор считавшие себя преданными “беловежскими преступниками”, прямо вменявшие Ельцину и “его бандитам” вину в забвении миллионов соотечественников, оказавшихся в новых государствах, неожиданно, именно вдруг, обрели мечту обрести единство с родиной.
Давно замечено — без ветра трава не колышется. И “чисто русские политики” в нашем краю ничего не совершают без соответствующего одобрения каждого шага московскими кураторами. Недавнее собрание в Астане “ладовцев”, “русобщинников”, казаков и местных коммунистов, завершившееся призывом присоединить Казахстан к союзу России и Беларуси, безусловно, из ряда акций, согласованных с Кем Надо. Степень инициативности и самостоятельности наших “славянофильских” вожаков, по счастью, еще не столь высока. Надо полагать, что в этот раз добро на это действо давалось не только патентованными защитниками русского населения в ближнем зарубежье вроде Конгресса русских общин или Совета соотечественников, давно прописавшегося в Охотном ряду. Поддержка была обещана в кабинетах, куда как выше расположенных.
Выстрел в северной столице прогремел достаточно громко, оживив на несколько дней дремавшую общественную жизнь. Звуковая волна подняла небольшую волну в пресловутом стакане воды. “Национал-радикалы” ужасно обрадовались неожиданно возникшей возможности проявить свою перманентно проваливающуюся в сон воинственность по отношению к “имперским козням Москвы”. “Демократы”, как всегда, продемонстрировали широту взглядов и вместе с тем отсутствие каких-либо принципиальных подходов к проблематике такого рода. “Государственники” в очередной раз обозначили твердость принципов и указали на незыблемость подпираемых ими устоев. И если кто-то из вдохновителей “объединительной” акции ожидал ее пролонгации в форме “агитации в массах”, сбора подписей, гражданских маршей и митингов по республике, то ничего подобного не произошло. Да и случиться не могло.
Организации, много времени назад объявившие себя защитниками интересов русского населения, выродились, по существу, в коммерческие агентства, извлекающие немалые выгоды из массового переселения объекта попечения на историческую родину. Классическая обратная пропорция: меньше славян в Казахстане – больше денег в кассе. К тому же их ожесточенная конкуренция друг с другом в стремлении предстать перед московскими работодателями “самыми-самыми” что ни на есть заступниками русского народа, чтобы единственными приникнуть к живительным финансовым родникам, отнимала такие силы, что на достижение заявленных целей их уже просто не оставалось. Естественно, никаким серьезным влиянием и авторитетом у русских сограждан эти коммерциализированными структуры не могли пользоваться. Торговцы российскими паспортами и поставщики переселенческих услуг никем сейчас не могут быть признаны вождями славян, и в первую очередь самими славянами. Эти квазизащитники русскоязычных граждан исчезнут сразу же, как только будет подорвана материальная база такого сытного существования, то есть сократятся или вовсе исчезнут буквально питающие их миграционные настроения казахстанцев. Деятелям, желающим всерьез и с очевидной выгодой разыграть “русскую карту”, придется искать и пестовать других контрагентов для этой игры.
Помнится, приветствуя приход в российские премьеры Примакова, московский журналист Шелия писал в алматинской газете “451°
по Фаренгейту” о том, что в России проходит время либерально-романтического кретинизма, и отныне внешнюю политику северного соседа будут воплощать новые люди с широкими дипломатическими улыбками, но со стальными рукопожатиями. Это определение даже больше подходит команде Путина, чем тогдашнему окружению Евгения Максимовича. И жесткость, и неуступчивость новых кремлевских обитателей в отношениях с Казахстаном будут обязательно восприняты нашим основным “нацменьшинством” как сигнал для активизации и станут важным фактором материализации “русской партии”. Желающих сыграть в новой ситуации окажется предостаточно. Осторожных, постоянно следовавших в фарватере беспутной и временами совсем непонятной ельцинской “близзарубежной” политики “старых защитников” сменят в республике напористые “новые ополченцы”, динамизм и решительность которых будут питаться непреложной уверенностью в мощности и обязательности российского государственного протектората.
Прошлые обиды, и разочарования, и многочисленные факты действительной дискриминации (чего уж правду скрывать!), и невероятные трудности бытия и выживания, и снедающие некоторые души амбиции и претензии, и многое другое станет благодатным топливом для костра, к теплу и свету которого потянутся многие. Диапазон лозунгов и девизов будет очень широким — от союза с Россией до унификации политических и экономических систем двух держав. А между ними — требования и отмены рублевой зоны, и устранения границ и таможен, и справедливой кадровой политики, и введения двойного гражданства, etc.
И вот что еще. Только, кажется, самые последние лентяи не потрудились назвать осеннюю провокацию Казимирчука — “Пугачева” и его “гопоты” в Восточном Казахстане и шутовским путчем, и шабашом ряженых. Никто не спорит, что Марксово замечание насчет повторения истории дважды — один раз в виде трагедии и в другом случае в форме фарса — много раз оказывалось верным. Но никто ведь и не утверждал о невозможности явления публике вначале фарса, а потом уже и исполнения высокой ужасной трагедии…
Вспоминается и другое. Конечно, цари Борис и Эдуард и шах Гейдар зачастую вели себя как закадычные друзья (сильны все же “политбюрошные” привязанности!). Но как ни убивался на людях Шеварднадзе, умоляя вернуть в Грузию “заговорщика” Гиоргадзе, Борис Первый и ухом не водил. А заклинания Алиева о злонамеренной невыдаче Москвой “предателя” Муталибова давно стали в его речах общим местом. И вовсе уж не черствым человеком был Борис Николаевич, мог в других разах обязательно порадеть симпатантам из Совета глав СНГ. Но именно в таких случаях где-то за ним всегда маячили некие незримые люди, обладавшие способностями отговорить своего нежадного в общем-то патрона. Внезапное задержание экс-премьера Кажегельдина в Шереметьево и столь же стремительное его освобождение при полном игнорировании слезных просьб казахстанского генпрокурора могут рождать аналогии и ассоциации всякого рода. В том числе и догадку о некоем запасливом хозяине, исповедующем практичные житейские принципы “запас карман не тянет” и “будет, чем потом торговаться”.
Этим, пожалуй, можно и завершить. Но некоторые коллеги, особенно из числа тех, кто осваивал нашу профессию по бессмертным журфаковским пособиям и методичкам, могут упрекнуть: а как же обязательность следования триаде “тезис-антитезис-синтез” и где же надлежаще оформленные конструктивные предложения? Рекомендации, наконец?! Боюсь показаться тривиальным, но все же рискну: самим думать надо. Всем!