Создание Евразийского экономического сообщества я считаю запоздалой мерой. Давно надо было решиться на такой шаг, и предпосылки к тому имелись. Сейчас, когда такое политическое решение принято, надо обеспечить его реализацию. Вопрос ведь теперь в другом: при стольких противоречиях, особенно в законодательном процессе, сможем ли мы, казахстанцы, гармонизировать законодательства с такой страной, как Белоруссия, где рыночной экономикой и близко не пахнет.
Второй вопрос, который меня беспокоит, — взимание налогов. Здесь мы должны определиться, как взимать налоги не только по месту производства, но и по месту назначения. Мы-то по месту назначения налоги взимаем, а у России — и по месту назначения, и по месту производства. И получается: мы двойной налог платим по 20%. Товарооборот потому и упал между нашими странами. Вот одна проблема, о которой говорят. Требуется, чтобы президенты проявили политическую волю и пришли к одному искомому.
Но есть и другая проблема, которая лично мне понятна и близка: по таможенному законодательству, позиций, по которым мы расходимся, насчитывается семь сотен. Это по импорту оборудования, технологических комплексов по всем отраслям. У нас разные таможенные ставки; в основном нестыковка идет по тарифам, связанным с транспортировкой и транзитом через наши территории.
Унификация закнодательства — очень длительный процесс. Но если мы не гармонизируем таможенное законодательство, не совместим его между нашими странами, то перспективы принятого политического решения, его результативности будут очень призрачными.
Будучи главой Таможенного комитета нашей республики, я предлагал, чтобы мы по всем разногласиям, особенно по товарной номенклатуре внешнеэкономической деятельности, пришли к единым решениям в законодательной области. А это касается самых базовых активов предприятий нашей экономики. Необходимо определиться с оборотными средствами, связанными с производством непосредственно, выработать перечень наших хозяйствующих субъектов. В общем, сделать все, чтобы таможенники двух стран пришли к единому соглашению, которое потом подтвердилось бы политической волей. Но этого не произошло.
Что касается ЕврАзЭС, то на сегодня это — политический документ, который определяет только статус этой организации международного характера. Но чтобы она состоялась, необходимы конкретные базовые документы, требующие дальнейшего решения. Но, как я знаю, эти вопросы упираются в бюджетные поступления в казну каждого государства. Если, скажем, налоги будут взиматься лишь по месту назначения, то Россия сразу теряет в первые два года при налогообложении. Государственная казна России недополучит при этом где-то порядка 50 млн.$. Понятно, что россияне не сразу смогут перешагнуть через этот барьер, ни один министр финансов не согласится на это. Но нам всем однажды надо прийти к этому, пока же такого решения и близко нет. Во всяком случае, я этого не чувствую.
У меня большие надежды на межпарламентский комитет в Санкт-Петербурге, в котором я являюсь представителем нашего парламента. А там находится г-н Драганов от Госдумы, в недавнем также возглавлявший Таможенный комитет. Если таможенники сумеют договориться в вопросах законодательного обеспечения, то мы быстро придем к этому вопросу. Но тогда нужно, чтобы не Интеграционный комитет, а сами таможенники всех пяти государств сели и разработали совершенно новый таможенный кодекс. Таможенный кодекс должен быть однозначно новым и единым на всем пространстве, а не в каждой отдельно взятой стране. Вот в чем вопрос. Разница лишь в том, как мы сейчас должны свести в один документ принятые решения. Если мы сумеем принять единый документ, то будет результат. Не придем, значит, весь Таможенный союз, а следовательно, ЕврАзЭС останется под вопросом. Для таможенного же соглашения, прежде чем создать единый классификатор, необходимо преодолеть экономические препоны министерств экономики и финансов собственных стран. Вот о чем нужно думать сейчас после того, как наши президенты решили объединиться экономически.