Мнение
Национализм, как и многие другие социально значимые понятия, относится к разряду исторически обусловленных. Правда, это понятие обычно трактуется преимущественно в негативном плане — как «особое состояние этнического сознания, его иллюзорная форма, а также идеологический и политический принцип» («Современный философский словарь», 1996 год). Но при всем при этом оно несет в себе и немало положительного заряда, который, увы, опять-таки легко подвержен отрицательному влиянию негативных зарядов, ибо и те и другие изначально обречены на совместное сосуществование. Парадокс, но такое состояние взаимоотталкиваемости можно, пожалуй, назвать явлением созидательно-разрушительным. И если политика в самом деле есть искусство возможного, то она просто обязана чутко улавливать этот многосложный процесс внутренних трансформаций и, по мере возможностей, не допускать крайних проявлений, способных привести к разрыву нитей этой весьма тонкой материи. Но в реальной жизни далеко не каждой стране, тем более если она исторически полиэтнична, удается обеспечивать гармонизацию интересов своих этнически разнородных граждан. Не зря ведь называют одной из главных причин распада СССР недоучет, а то и вовсе игнорирование национального фактора, что, в конце концов, неизбежно привело к резкому всплеску центробежных тенденций. И когда речь идет о здоровом национализме, возникшем в недрах нашей бывшей огромной Родины, нужно, думается, прежде всего иметь в виду идею протеста против тоталитарной унификации, ущемлявшей естественные права этносов на самобытность, самоидентификацию. И здесь опять же парадоксальным, казалось бы, явился тот факт, что последовательными выразителями этой идеи в условиях «окончательно и бесповоротно» победившего социализма выступали именно те личности, которые нынче подвергаются жесткой критике со стороны новоявленных национал-патриотов. Дело в том, что в тот период
Разумеется, я очень рискую попасть под перекрестный огонь потенциальных моих критиков, которые понятие «интернационализм» уже выбросили за борт истории за ненадобностью. С одной стороны, оно и понятно — нашему народу здорово досталось от т.н. интернационализма в его тоталитарном понимании, в результате которого он, т.е. народ, чуть не растворился в общем казане ассимиляции и до сих пор еще полностью не оправился. Но как быть с тем обстоятельством, что аналогичная, хотя и внешне, ситуация в виде интеграции в мировое сообщество опять-таки встает перед нами во весь свой огромный рост? Самое главное — похоже на то, что наша молодая суверенная страна уже объективно не может оставаться в стороне от глобальных процессов мировой политики. Жаль, конечно, что мы вступили на этот путь развития практически неподготовленными, имея в голове лишь сумбурные представления о мировом порядке, и радовались, словно малые дети, будто весь мир спешит нам навстречу с распростертыми объятиями.
К сожалению, получилось совсем не так, как мы ожидали. Приходится взрослеть самостоятельно, без отеческой заботы КПСС, хотя претендующих на роль отца нашего существует немало. Правомерно ли в подобной обстановке называть местный национализм как форму противостояния мутным волнам издержек т.н. мировой цивилизации? Думается, да, ибо он в известной степени опять же выступает как форма этнического самосохранения. Думается, нет, потому что мы тем самым обрекаем себя на самоизоляцию со всеми проистекающими отсюда последствиями.
Самое главное, чтобы национализм наш оставался здоровым. А если ему нездоровится, нужно лечить его, а то мы вовсе рискуем получить его новые метастазы. А человеку с раковой опухолью не то чтобы жить, а дышать ой как трудно. И не менее важно, чтобы соседи тоже не болели национализмом. Здоровый национализм — это гарантия того, что я не заражу других. А другие — меня…