Развивающийся глобальный экологический кризис в большей мере обязан природной умственной и нравственной неполноценности человека, тотальной экологической безграмотности населения и его неспособности вовремя и эффективно отстаивать свое будущее. Одним из выражений этого является ведомственное, отраслевое поведение человека в биосфере. Инстинкт личного благополучия и наживы («комфортобесия», как говорят деятели церкви) движет и мировыми транснациональными корпорациями, и мельчайшими предпринимателями, и президентами «держав» и сельскими администраторами, одинаково далекими от понимания места человечества в иерархии подсистем биосферы и условий, необходимых для его самосохранения.
В начале 90-х годов прошлого века, в период угара «зеленого» движения и парада суверенитетов, казалось, что общественность представляет какую-то реальную силу, и было бы полезным обратить внимание этой силы на неафишируемые аспекты отраслевой деятельности, в частности — рыбного хозяйства, которое было ограждено от критики, а потому являло особую опасность для природы страны. Наша статья по таким аспектам в сокращенном виде была опубликована в журнале «Простор», № 2, 1990 г., правда, никакой реакции на нее не последовало, как, впрочем, и на выступления по другим, не менее неприятным проблемам деятельности сельского хозяйства и других отраслей.
Ниже приводится полный текст статьи 1990 года, а затем то, что мы увидели в 2001 году.
Итак, с самого начала своего существования эта отрасль, прикрываясь возложенными на нее охранными и контролирующими функциями, выступала в роли первого защитника природы водоемов, хотя это сильно преувеличено. Наш многолетний опыт общения с отраслью по проблемам использования водных ресурсов и природоохранной организации водных объектов показывает, что она не слишком озабочена последствиями собственной хозяйственной деятельности, связанной с эксплуатацией рыбных запасов, мелиорацией водоемов, работой своих производственных объектов, истощающих и загрязняющих окружающую среду ничуть не меньше производств других отраслей. Отрасль вполне логично (по большому счету) полагает, что признаки «рыбохозяйственности» могут быть найдены для любых вод, присутствующих в биосфере, от водяного пара в атмосфере, снега и почвенной влаги до вод морей и океанов, поскольку всякая вода (даже наши слезы) находится в круговороте и рано или поздно оказывается в рыбохозяйственных водотоках и водоемах, откуда можно обратным ходом «раскрутить» в ущерб рыбному хозяйству. Правда, «раскрутка по круговороту» — чрезвычайно сложная задача из серии задач «дурной бесконечности», которую невозможно решить полно и корректно даже в том звене от горного ледника до концевого водоприемника, на которое претендует отрасль. Дефектными оказываются и расчеты ущерба, использующие свойства модели экспоненционального роста численности популяции в соответствии с ее репродуктивным потенциалом, в которую во избежание абсурдного роста численности популяции в поколениях вводятся условные понижающие коэффициенты. Изъяны отраслевого подхода и вред народному хозяйству в целом неоднократно, но безрезультатно демонстрировался нами по объектам Казахстана и России лицам, принимающим решения. К примеру, огороднику, взявшему из р. Каскелен несколько ведер воды для полива огурцов и редиса, по цепочке: р. Каскелен — Капчагайское водохранилище — р. Или — озеро Балхаш, нетрудно насчитать ущерб, карающийся многими годами заключения. К счастью, этот сценарий разворачивается лишь тогда, когда в роли огородника выступают мелиорация, гидростроительство и другие нерыбохозяйственные отрасли, так что садоводы, огородники и туристы пока могут особо не беспокоиться.
Но наиболее неприятным и уже практически неисправимым является тот факт, что отрасль в каких-то своих, противоестественных интересах, попирая законы экологии, целенаправленно и без излишней огласки изменяет биофонд наших рек и водоемов. И в этом плане рыбное хозяйство республики произвело больше акций по «преобразованию природы», чем все остальные отрасли вместе взятые. Примеров такого опаснейшего (на наш взгляд) насилия над исконными водными сообществами — великое множество, в том числе и по Балхашу. Возглавлявший Балхашскую экспедицию Всесоюзного института рыбного хозяйства П.Ф. Домрачев в книге «Балхаш и Прибалхашье», вышедшей в 1935 г., дает картину пионерного этапа наступления отрасли на природную среду озера. Речь идет о начале «настоящей промысловой эксплуатации» озера осенью 1929 г., о первых шагах вселения (акклиматизации) в озеро чужеродных рыб и предложениях по рыбоводно-биологической реконструкции его ихтиоценозов. Так что в этом году (1990) отрасль вправе отметить 60-летие борьбы с природой Балхаша. До ее начала, при очень слабой изученности сообществ озера и отсутствии научных прогнозов их развития без и с реконструкцией, представители отрасли объявили биофонд Балхаша «бедным», а самые редкие, коренные виды рыб отнесли к «малоценным». Тезис «бедности» регулярно повторялся все последующие годы (С.К. Тютеньков, 1963; В.Н. Абросов, 1973; Д.А. Амангалиев, 1964 г.), поскольку он был самым сильным (если не единственным) аргументом при обосновании необходимости акклиматизации рыб и других организмов в озере. Все сопутствующие рассуждения о продовольственном значении вселенцев в конце концов оказались лишь прикрытием отраслевых устремлений. Действительно, в исходной аборигенной ихтиофауне было всего шесть видов рыб, из которых по крайней мере три — балхашский окунь, балхашская маринка и одноцветный губач считаются эндемиками Балхаша (В.Н. Абросов, 1973 г.). Вселенцы были представлены сазаном, случайно попавшим в озеро в 1903-1905 гг. из прудов под Алма-Атой, и сибирским ельцом, завезенным из р. Иртыш в 1927 г. И эта «бедная» ихтиофауна в уловах всего трех видов: сазана, окуня и маринки дала в 1932 г. — 154 тыс. ц., в 1933 г. — 157 тыс. ц, а в 1939-1941 гг. — 166-186 тыс. ц. в год. Сам П.Ф. Домрачев считал возможным в первые же годы эксплуатации довести уловы до 300 тыс. ц. без ущерба для рыбных запасов. И он же, среди первых, рекомендовал акклиматизационные работы начать со вселения судака, что и было потом сделано. Если проследить географию рыб-переселенцев, то мы увидим: р. Иртыш и оз. Зайсан (линь, серебряный карась), р. Урал и Каспийское море (вобла, судак, жерех), р. Сыр-Дарью и Аральское море (судак, жерех, лещ) и р. Амур (чебачок, лжепескарь, бычок, толстолобик и др.). Из р. Дон, кстати, был завезен моллюск дрейссена — специалист по обрастаниям водозаборных сооружений и судов. И каждый вселенный вид «обогащал» фауну Балхаша своими паразитами и болезнями.
Сегодня ихтиологи работают над вселением американских видов: большеротого, малоротого и черного буффало показывая тем самым, пренебрежение уроками прошлого. В 1957-1958 гг. в озеро вселили судака, чтобы, как рекомендовал П.Ф. Домрачев, «разредить» рыбные запасы, компенсируя падение уловов «ценным» судачьим «мясом». Судак «выел» балхашского окуня, тогда на корм ему вселили воблу. К 1960 году из озера исчезла илийская маринка, а около 1970 года и балхашская, стали падать уловы сазана. Получается так, что используя биологические ресурсы других водоемов страны, отрасль тотально воевала с местными сообществами Балхаша. Итоги этих войн подвели Д.А. Амангалиев и Ю.М. Коломин, отрапортовавшие в 1984 году, что «В последнее время доля акклиматизантов в добыче рыбы составляет 99-100 %». Этот похоронный звон по аборигенам Балхаша заставляет вспомнить выступление Александра Самойленко в журнале «Простор» № 9 за 1973 год. С тревогой и болью он писал: «Судак прижился в Балхаше отлично. Он уничтожил сорную рыбу (тех самых аборигенов, В.Я.), но потом принялся за молодь ценных видов, да и начал пожирать друг друга. Встал вопрос о кормовой базе для судака. Быстрее всех его решили ихтиологи КазГУ: взяли и выпустили в Балхаш воблу. Этот пивной деликатес расплодился в озере с невероятной быстротой, и только тогда схватились за голову, ведь вобла — рыба-икроед. Нерестится она там же, где и сазан. Наткнувшись на кладку сазаньей икры, вобла так тщательно поедает ее, что воспроизводство сазана практически обречено. … Рыбаки проклинают эту воблу…» И далее: «Маринка существовала в Балхаше с незапамятных времен… Сейчас ее нет. Сазан попал в озеро по счастливой случайности. Мы его истребляем и, видимо, истребим. Уже несколько лет… не промышляют окуня. Маринка занимала одно из ведущих мест в уловах балхашских рыбаков. Теперь хорошо ловится менее ценный судак. Редкостью становится сазан, вместо него все больше в сети идет сом… Значит, нам осталось промышлять леща и воблу». Так и случилось: спустя 5 лет доля сазана в уловах упала до 10 %, пресловутого судака до 15 %, а доля воблы и леща выросла до 68 %. Упомянутые 99-100 % добычи акклиматизантов в начале 80-х годов обозначили не только время окончательного разгрома беззащитных стад местных рыб и утрату знаменитой обильной продукции, украшавшей наш стол, но и катастрофу нашего экологического мышления, глухоту общества к призывам разума и совести. На этом фоне кощунственно звучит победная реляция Д.А. Амангалиева и Ю.М. Коломина: «Современный состав ихтиофауны Балхаша является примером успешной акклиматизации ряда ценных в промысловом отношении видов… В результате проведенных работ по реконструкции ихтиофауны в Или-Балхашском бассейне удалось повысить его рыбопродуктивность на 20-30 % и изменить видовой состав уловов…»
По поводу уловов мы еще поговорим, а здесь заметим лишь, что пессимистично настроенные санитарные врачи рекомендуют проявлять крайнюю осторожность при употреблении «ценного мяса» судака из-за опасности заболевания саркомой.
Акклиматизационная акция была задумана в конце прошлого века и почти полностью осуществлена в 20-летие 1949-1969 гг. Все это время отрасль успешно навязывала обществу свое ведомственное понимание охраны рыбных ресурсов, приучала его видеть виновников бед Балхаша где угодно, только не в недрах самой отрасли. Факт вселения вида признавался более важным, чем факт отторжения его сообществами озера. Отсюда — система штрафов за вылов ненужных озеру, обреченных вселенцев, требования многомиллионных затрат на искусственное поддержание их численности и т.п. Таким же отвлекающим маневром является легенда о разрушении биофонда Балхаша Капчагаем. Как верно заметил А. Самойленко (1973 г.): «Капчагайская ГЭС лишь четче обозначила все происходящее на Балхаше» и «совершенно очевидно, что дело не в Капчагайской ГЭС, а в методах хозяйствования на озере, которые иногда мало чем отличаются от браконьерства. Но оправдание, как видите, уже найдено — ГЭС». Интересно, что В.Е. Карпов, А.Ш. Бекешев и И.В. Глуховцев из КазГу, на проходившей в г. Алма-Ате (1988 г.) конференции по программе ЮНЕСКО, сообщили на весь мир о нецелесообразности дальнейшего зарыбления Капчагайского водохранилища молодью белого амура и толстолобика, о том, что выбор этих рыб для выращивания в водохранилище является неоправданным. С 1962 года отрасль разводила толстолобика и амуров, видимо, в дополнение к массе сорных амурских рыб, вселенных еще в 1958 г. и … такой конфуз.
Ущербы, нанесенные акклиматизацией Балхашу можно представить и количественно. За десять предвоенных лет в среднем вылавливалось 155 тыс. ц., за лучшее послевоенное десятилетие перед созданием ГЭС — 139 тыс. ц. (В.Н. Абросов, 1973), так что ежегодно потребители недополучали 16 тыс. ц. рыбы. Учитывая незаменяемость сазана, окуня и маринки судаком, воблой и лещом, к безвозвратным утратам следует отнести также 60 тыс. ц. в год сазана, 15 тыс. ц. — окуня и 10 тыс. ц. — маринки. Теперь уже, наверное, и вселение американских буффало не возместит этот ущерб, даже если штрафы за их поимку взимать в американских долларах.
Как видно, добрый старый Балхаш отрасль разорила, ничего толкового не дав взамен ни озеру, ни потребителям. Вероятно поэтому столь большие надежды она возлагает на искусственное воспроизводство рыб на нерестово-вырастных хозяйствах и рыбоводных заводах. Может быть искалеченная ихтиофауна Балхаша и нуждается в таких «костылях»… А может быть, все-таки, дать озеру возможность отторгнуть хотя бы часть ненужных ему вселенцев и прекратить подселение новых инородных сожителей… Во всяком случае, практика деятельности отрасли ответа на эти вопросы не дает и особого энтузиазма не вызывает, разве что вселение в Капчагай «нового деликатеса» — речных раков (А.С. Малиновская, В.А. Тэн, 1983 г.).
К сожалению, участь Балхаша характерна для всех «рыбохозяйственных» рек и водоемов Казахстана, да и не только Казахстана. Так, в озере Иссык-Куль в 1984 году уже насчитывалось 27 видов и подвидов рыб, из которых только 6 — аборигены (А.О. Конурбаев, А.В. Жадин). Много лет во всесоюзных масштабах (В.А.. Мурин, 1967 г.) «рыбохозяйственные» водоемы используются отраслью в качестве акклиматизационных полигонов, которые пора признать не менее опасными для коренных обитателей и человека, чем ядерные полигоны.
В сложившейся обстановке необходимо широкое всестороннее обсуждение и прошлой и будущей деятельности рыбного хозяйства в бассейне Балхаша. Общественность должна знать всю правду об акклиматизации и ее последствиях для природы и человека, о загрязнении среды предприятиями и флотом отрасли, о рыбохозяйственной мелиорации в дельте р. Или и других проблемных вопросах. Сегодня в отрасли происходит смена вывесок и передача части функций (и кадров) Казгоскомприроде. Поскольку совершенно недопустимо, чтобы комитеты, министерства и ведомства стояли над обществом, необходимо поставить рыбное хозяйство под строжайший контроль общественности, в условиях полной гласности по всем направлениям его деятельности, независимо от престижности вывесок, за которыми вершится судьба «бедного» Балхаша.
Спустя 10 лет, наполненных политиграми власти, загнавшей население в махровый космполитизм с его нищетой и безработицей, с упадком интеллектуального потенциала, культуры, образования, здравоохранения, экономики и т.д., мы опять вернемся к «рыбной» проблеме и мимоходом посмотрим, что же изменилось в ней к сегодняшнему дню.
Первое, что бросается в глаза, это то, что в коловращении группы лиц власти и калейдоскопе реформаций с непрерывной сменой вывесок ведомств страны, как-то потерялось, или, в лексике Президента, «впало в дряблость» некогда могучее и необоримое «рыбохозяйственное» ведомство. Видимо, в нем не нашлось фигур, приближенных к власти, во всяком случае, в стратегии «Казахстан-2030» нет даже слова «рыба», нет целевых приоритетов по отрасли в минприродовской «стратегии» «Экология и природные ресурсы», нет их среди проектов, выполняемых в рамках Национального плана действий по охране окружающей среды (данные на середину 2000 г.). В Национальной программе рационального природопользования (1993 г.), кстати, я такой приоритет выделял.
Зато остались нестираемые и неудаляемые грязные следы вторжения отрасли в природу в ходе ее «акклиматизационной», «интродукционной» деятельности. Мы полистали некоторые материалы последнего времени по Аралу, Каспию и Балхашу и увидели ряд знакомых лиц, продолжающих рассматривать водные ландшафты в качестве объектов, нуждающихся в насильственном «обогащении» и «исправлении» руками деятелей рыбной отрасли. Если такие старатели вздыхают по Аралу, это означает, что вселенную кем-то из них азово-черноморскую камбалу- глоссу следует опромышлять, что ей не слишком хорошо в осолоняющемся Северном плесе «моря», а усыхание Арала (шестое в кайнозое) может погубить очередное детище их акклиматизационного рвения. Ту же далекую от большой экологии рутину ведомственной нравственности мы находим в работах по Каспию для наших зарубежных нефтяных хозяев, которым, в общем, не интересны судьбы нашей природы и населения, и которые, видимо, тоже штудировали упомянутую стратегию.
Между тем, как говорилось десять лет назад, водные ландшафты — это не только «ценные» рыбопродукты, навязанные нам «рыбниками», истребляющими «малоценную» аборигенную ихтиофауну по своему вкусу и запускающими в ландшафтах механизмы, с которыми уже никто не может справиться. В контакте с рыбой и другими обитателями вод человек и многие виды животных могут «схлопотать» дифиллоботриоз, описторхоз, диоктофимоз, клонорхоз и т.п.; язвенная болезнь судака или гаффская болезнь — тоже не подарок. Зооантропонозы — слабо изученная область нашей действительности, каково на самом деле количество опасных для человека болезней такого происхождения никто не знает. То есть, вселение чужеродных видов бывает вредно не только в части физического уничтожения местных гидробионтов, но и — появления паразитов и болезней, к которым не адаптированы ни люди, ни биота в целом.
В ноябре 2000 года в г. Алматы проведен так называемый «международный экологический форум» по проблемам Или-Балхашского бассейна, в котором участвовали и специалисты рыбного хозяйства республики. Обратимся к тезисам этого «форума». Линник А.С., Костюк Т.П. и Мамидов Н.Ш. сообщили, что с 1995 по 2000 год продолжалась (но уже внепланово, самопроизвольно) акклиматизация ранее вселенных видов в новые водоемы. Очередной жертвой судака, леща, плотвы и востробрюшки стали балхашский окунь и маринка Куртинского водохранилища. Судак, переселенный в Саз-Талгарскую систему водохранилищ, уничтожил там популяцию балхашского окуня. Надо, говорят они, охранять участки малых рек, где еще находят убежище аборигенные виды ихтиофауны, как будто вселенцы спрашивают разрешения на дальнейшую экспансию, это же не оралманы…
Исмуханов Х.К. и Амиргалиев Н.А. утверждают, что из состава ихтиофауны Балхаша эндемики маринка и окунь выпали полностью, а в составе уловов доминируют лещ, судак и сом. Они видят уникальность озера в отсутствии костылей и протезов для изувеченной экологии Балхаша в виде рыбоводных предприятий по выращиванию молоди амурских переселенцев — белого амура и толстолобика (и сазана), осетрового завода (как на Каспии и Азовском море, где без заводов осетровые давно бы исчезли); они опять советуют продолжить «интродукцию кормовых организмов». Митрофанов В.П. не отстает от предыдущих авторов, надо, дескать, заменить «малоценные» промысловые виды «более ценными»…
Таким образом, упомянутая в начале статьи социально-нравственная катастрофа случилась не вдруг, не на голом месте — у нее есть свои предшественники, свои, так сказать, «корни», пущенные рыбным хозяйством и другими ведомствами, о которых мы здесь не говорили, системой хозяйствования в целом, поощрявшей отраслевой монополизм в ущерб природе и населению. В деятельности рыбохозяйственного ведомства раньше и теперь нетрудно увидеть ту же модель космополитизма, которая в последние 5 лет насаждается в Казахстане в общегосударственном масштабе под видом «цивилизованного рынка». Дело в том, что в соответствии со стратегией «Казахстан-2030», неукоснительность выполнения которой Президент подтвердил в октябре 2000 г., власть будет до конца разрушать генетическую основу общества — общинность («коммунистическо-коллективистские начала», на которых стоят все религии мира). До этого не додумались даже цезари Римской империи, которые более 2 тыс. лет назад уже практиковали в колониях те же самые отношения «иностранный откупщик — титульный мытарь», которые культивируются теперь и у нас.
К сожалению, мало кто осознает, что эта модель ничем кроме разрушения природы и общества закончиться не может, а нынешние нищета, безработица, утрата культуры, экономики и прочее — прямой результат ее применения. Нет понимания того, что любое внесистемное мероприятие, проводимое на ведомственном или общегосударственном уровнях, будь то вселение чужеродных водных организмов или внедрение чужеродных идей всегда имеет один системный финал, о котором народ издревле говорит: «утром поп поет, а ночью вдова плачет».