Кабак. За столиками люди. Люди пьют, веселятся. Дамы кокетничают с мужчинами, те же не скрывают своих похотливых желаний. Играет приглушенная музыка, кружатся пары.
В углу в полном одиночестве за столиком сидит мужчина. Вроде бы все в его облике правильно: сильные черты лица, волевой подбородок, тонкий нос, густые черные волосы… И все же при взгляде на него охватывает ужас. Животный страх сродни тому, который чувствуешь, оказавшись темной глухой ночью на заброшенном кладбище. Когда тишина стоит вокруг, луна освещает покосившиеся деревянные кресты. И ощущение — будто попал ты в склеп. Возможно, подобный ужас вызывают глаза человека. Давайте вглядимся внимательнее в них. На первый мимолетный взгляд кажется, будто это просто черные глаза, настолько черные, что не видно зрачков. Но, пересиливая в душе страх, мы глядим в них и замечаем, что чернота эта клубится, переливаясь какими-то желтыми проблесками, будто в черное ночное небо смотришь. И кружится голова, страх липким веществом расползается по телу, сжимая гортань так, что и вдохнуть нет сил. И хочется кричать, бежать сломя голову к обрыву, кидаться в омут. Только бы не видеть…
Человек этот ленивым взглядом обводит присутствующих. Выражение крайней брезгливости написано на его лице. Человек думает. И думы его тяжелы. Так тяжела бывает лишь депрессия. Когда и сил нет встряхнуться, улыбнуться. Когда рука сама собою тянется к бритве, а бритва к венам, а из вен кровь…
Давайте попробуем послушать, о чем же думает человек.
“Они отвратительны. Пьют, смеются, трахаются. Изображают живых. Они, нежить, пытаются подражать живым. Самый отвратительный гнусный ублюдок, убивший свою жену, бросивший своего ребенка в кастрюлю с кипящей водой, живее, чем они. Тоска. Они, люди, никогда не испытывали такой тоски. Им повезло. Потому что это – ад. Нет геенны огненной, нет котлов с кипящей смолой, где мучаются души. Ад – это тоска…”
Такие мысли вертятся в голове человека с черными глазами. А в зале царит веселье, и нечисть, принявшая человеческий облик, веселится, подражая живым. И крутится карусель пьянки, неистовства. И брызжет шампанское, льется вино в бокалы, дымят сигареты, смеются рты. Вот молоденькая девушка обнажает клыки, улыбаясь своему кавалеру. А тот на миг сбрасывает личину, чтобы развеселить ее. И она смеется, глядя на его чешуйчатую кожу, проводит рукой по его выпуклым, как у лягушки, глазам. А он уже опять обращается статным чернобровым и черноусым красавцем, с достоинством оправляет фрак. Они удаляются в уединенный кабинет, и слышится вой, крики. А все смеются, пьют, танцуют.
Человек в углу устало прикрывает свои черные глаза, проводит ладонью по лицу. Странная эта ладонь. Мизинец у нее значительно больше остальных пальцев. И сверкает на безымянном пальце перстень, похожий на глаз.
“Я проклят тоской. Я проклят обществом этих, кого я сам создал, дабы не оставаться наедине с тоской. Но с ними мне тоскливей. Я, вообразивший себя Творцом, служу на деле закону Равновесия. Без Тьмы нет Света. Но Тьма – это так тоскливо…” Человек отнимает руку от бледного лица. Ему хочется выть, хочется уйти. Не быть. Но это невозможно.
Сизый дым дорогих сигарет и сигар окутал помещение. Веселье подходит к концу. Нечисть, поклонившись человеку в углу, начинает исчезать. Человек не отвечает на поклоны. Он поражен одной мыслью.
“А если я меня полюбит женщина? Что тогда произойдет? Если существо Света полюбит Тьму, не исчезнет ли Тьма? Может, тогда я смогу – не быть? Ответь, Творец, может, тогда рухнет Равновесие — Свет и Тьма сольются. Любовь земной девушки уничтожит Тьму. И меня не будет, не станет. Как же это будет прекрасно – не быть
!”И тот, кого называют Люцифером, вскочил со стула, одел черный плащ, выскользнул на улицу.
Над миром людей вставало солнце…