Ее ненавидят почти все в районе. Но часть из тех, кто ненавидит, млеют при личной встрече от притворного восторга. В глаза ее называют Лиза, Лизонька, тетя Лиза. За глаза – Кривая: у нее нет одного глаза. Кривая бутлегерша. Но это по-западному. Соседи и клиенты называют ее проще – “самопальша”. Поскольку она торгует самодельной водкой, причем, по весьма сходной цене – 80 тенге за бутылку. Вот за это ее все и ненавидят. А лебезят при очной встрече ее клиенты, у которых нет ни копейки, а душа, что называется, горит. Но к Кривой на кривой козе не подъедешь, она неумолима: “Вначале деньги – потом стулья
Но бывают редкие исключения: если клиент выглядит совсем плохо, что называется, краше в гроб кладут, тогда она нальет страдальцу стопарик в долг, но гуманизм здесь ни при чем. Голый расчет: был случай, когда возле ее двери умер мужик с большого бодуна. И были большие неприятности, которые ей вовсе ни к чему. Вот почему она иногда наливает стопарик в долг.
Но Кривую ненавидят даже те, у кого всегда есть деньги на бутылку. Они знают, что рано или поздно они тоже умрут. Пусть даже не на лестничной площадке, как их былой собутыльник по кличке Фонарик. Это был лысый, но вполне крепкий мужик чуть старше сорока лет. А умер не от цирроза печени, уверяют друзья. Он умер от некачественной водки Кривой.
Не пить вообще? Невозможно! Пить магазинную водку? Не по карману. А у Кривой – по карману. Умрем? Зато с кайфом!
Ведь лучше умереть, чем жить как тот же Фархатенок. Своей пьянкой он достал родную мать до того, что она выгнала его из дому. И теперь он круглый год живет в родном сыром подвале и питается тем, что ему приносят сердобольные соседи. А пьет на выручку от сданной стеклотары или щедрот случайных собутыльников.
Или взять соседа Кривой снизу, дядю Сергея. После смерти сестры старик совсем сорвался с цепи, вследствие чего родные были вынуждены сдать его квартиру внаем, чтобы ее не забрали за долги. А самого Сергея поселили в дворовой беседке, где его недавно серьезно избили собутыльники и он попал в больницу.
“Люмпен – он и в Африке люмпен, — скажет читатель, — мне не жалко таких героев”. Хорошо, отвечу я. Вот вам пример: художник Далихан. Очень талантливый творец: скульптор, резчик по дереву, ювелир, художник. Третий месяц Далихан в творческом запое. Мастерская в пыли. Далихан уверен в себе: “Мастерство не пропьешь!” Ой ли?
Конечно, все названные персонажи сами сломали и продолжают ломать свою жизнь. И в редкие трезвые минуты они это прекрасно понимают и ненавидят себя. Но одновременно ненавидят и Кривую, ведь к их падению и она приложила свою черную руку.
Дружно от мала до велика Кривую ненавидят родные и близкие ее клиентов. Есть за что. было время, когда Кривая соглашалась на бартер. И шли за бесценок хрустали и ковры, видео- и радио, вплоть до солений-варений. И хоть теперь Кривая не идет на бартер – разжирела, но домочадцам ее клиентов от этого не легче. Мужики вошли во вкус и тащат нажитое на соседние базарчики, где расторопные апашки опять же за бесценок берут все подряд — в ауле все пригодится. И вновь бегут мужики с потными десятками в ладони к Кривой.
Но еще больше ненавидят Кривую ее соседи по площадке. Ведь круглые сутки гремит ее железная дверь, впуская и выпуская жаждущих огненной воды клиентов. Круглые сутки слышны истошные мольбы безденежных страдальцев о жидком кредите, постепенно переходящие в громогласные проклятия Гарпагону в юбке. Круглые сутки в дворовой беседке и
в остальной округе звенят стаканы, звучат песни и удары по лицу. Не спят соседи. А Кривая спит. Правда, днем, когда соседи работают…Вот ведь парадокс получается: все Кривую ненавидят, а угомонить ее не могут. Прямо новый железный Феликс какой-то, а не обыкновенная “самопальша”.
— Что ты, сынок, — вздыхает престарелая мать покойного Фонарика. — Уж всем миром куда только не писали. И в райакимат, и в РОВД, и к участковому сколько ходили. Но, видимо, она – не “самопальша”. Она – курица, несущая кому-то золотые яйца.
Впрочем, если даже и исчезнет Кривая, то картина не изменится.
— Не будет Кривой, пойдем к Шмурдяихе! – скалят зубы мужики. — Не будет ее, пойдем к галке на угол. Или к бабе Асе. Или к дяде Гене, что самогоном торгует. Ты про Бермудский треугольник слыхал? Так у нас тут Спиртмудский много-многоугольник, понял! Просто к Кривой ходить ближе. Да и привыкли как-то уже у нее брать.
Да и сама Кривая это прекрасно знает. Но конкуренции не боится. Она не станет каяться в грехах. Зато она расскажет, как у нее появилась железная дверь с цепочкой. Когда-то, в бытность двери деревянной, трое хмельных орлов ночью пинком ее вышибли, и, несмотря на вопли Кривой, выгребли весь запас спиртного и ушли, вырвав телефонный провод. “А соседи, подлецы, — жалуется Кривая, — на мои звонки даже дверь не открыли!” Ее негодование вполне искренне — она, хоть и мелкая, но все же собственница, не уважает грабежа. И случись нечто подобное с кем-то из ее соседей, она непременно набрала бы номер 02. Вот так появилась железная дверь.
И еще она расскажет о своей былой любви. Тот, которого она любила, был на 20 лет моложе ее. Здоров и статен — хоть убей! Из любви к нему Кривая терпела все: и побои, и проматывание ее доходов, и пропитие товара, и постоянное сидение на ее шее.
Но вот однажды по приходу домой она обнаружила пропажу не только любимого, но и всех денег, золотых украшений, бутылок с товаром и даже телевизора с видеомагнитофоном! И до того она его любила, что не стала Кривая подавать заявление в милицию. (Правда, злые языки судачат, что Кривая в любовном пылу не удосужилась узнать фамилию мошенника).
— Осталась гол как сокол! – закатывает глаза в потолок Кривая, – Но, как видишь, выкрутилась.
Да, вижу, выкрутилась. Есть на что посмотреть. Но смотреть не хочется. И потому прощаюсь. А она на прощанье мне гордо сообщает: “Да, я вот на днях новый менеджмент-маркетинг придумала. Начинаю на розлив торговать – 20 тенге стакан. Клиентура будет валом валить. Уж двадцатка у всякого всегда найдется
”.И с таким она гордым видом мне это сообщает, что очень хочется сбить с нее спесь. Но лобовой вопрос о милиции Кривую ничуть не прошиб. И она туманно намекает на какую-то секретную подписку, данную ею когда-то, кому-то, где-то…
P.S. Знающие автора этих строк люди могут упрекнуть его в фарисействе и ханжестве: сам, мол, не без греха! Каюсь, грешен. Но потому и пишу. С болью и жалостью почти ко всем героям этой статьи. Но больше всех мне жалко Кривую: рано или поздно сгорит в котле всеобщей ненависти. Хотя поделом — черту и мука!