Управление государством зашло в тупик

Перманентные распри в рамках истеблишмента подтачивают основы государства и общества

Управление государством зашло в тупик. Это сейчас ясно даже простым людям. Кризис власти, о котором в последнее время заговорили громко даже самые лояльные истеблишменту журналисты и политологи, начался еще в середине ноября и тянется до сих пор. А самое главное, конца ему не видно. Можно сказать больше: видимо, это уже тупик. То есть конец пути. Ибо наверху, судя по всему, пошел процесс, подобный Броуновскому движению. Такое впечатление, что в рамках высшего административно-предпринимательского слоя все воюют со всеми, и нет такой силы, которая могла бы привести их к хотя бы относительному согласию. Без конца происходят кадровые перемены и рокировки на высших постах. Стабильность покинула коридоры власти. И не известно, вернется ли она когда-нибудь туда обратно.

Раньше руководитель таможенной службы г-н Нукенов воевал со своим непосредственным начальством – главой министерства госдоходов. Строптивого таможенника “ушли”. Казалось, субординация в епархии фискального ведомства восстановлена. Но не тут-то было. Против него теперь поднялась финансовая полиция в лице ее регионального начальства. Самого ужасного характера обвинения сыплются с обеих сторон. Слушаешь их, и кажется, что уже и нет государства. Потому что при любом худо-бедно устойчивом государственном строе такого и в помине быть не может. Ведь ужаснее всего — это то, что на фоне такого бесконечного и хаотического беспредела внутри государственной администрации из сознания общества вымывается само понятие о том, что такое система государственного управления и государство как общественное устройство.

В конце января с.г. произошла смена правительства. Этой перестановке предшествовали далеко не самые радужные события в пределах истеблишмента. Но, как бы то ни было, пятое за всю недолгую историю Республики Казахстан правительство приняло на себя соответствующие функции, и для него пошел отчет времени. Всего прошло немногим более месяца, прежде чем произошел первый крупный прокол. Министра транспорта и коммуникации А.Мырзахметова временно отстранили от обязанностей по представлению прокуратуры, ведущей сейчас проверку дел в госкомпании “Казакстан Темiржолы”, которую тот прежде возглавлял.

Опять же возникает вопрос: почему надо создавать проблему и потом решать ее с колоссальными порочащими последствиями для высшего руководства страны, правительства, вместо того, чтобы просто предупредить ее появление?! Ведь формирование правительства – это вопрос первостепенной важности для любого государства. И решать его надо с расчетом прежде всего на долгосрочную перспективу. Вон, в Узбекистане правительство Уткира Султанова сохраняется уже семь лет, с 1995 года… Не верится, что нельзя было предвидеть возникновение у А.Мырзахметова в ближайшем будущем проблем с прокуратурой. Дело тут не в том, что он виноват или не виноват, а в том, что в момент формирования правительства следовало императивным образом исходит из необходимости обеспечить ему непорочность кадрового авторитета хотя бы на первые сто дней. Не думаю, что это было не понятно тем, кто формировал его.

Следовательно, проблема здесь заключается в том, что стабильность управления государством уже в принципе не гарантируема. Отсюда вывод: в рамках истеблишмента на рубеже десятилетия государственной независимости деструктивные настроения (эмоции) и устремления (притязания) взяли верх и теперь пытаются все больше и больше закрепить свое преимущество. Но это, конечно же, вовсе не значит, что такая тенденция возникла и набрала силу по чьей-то воле. Своим появлением и усилением она обязана тому факту, что высшая исполнительная власть не представляет собой сколько-нибудь цельной команды, которая была бы объединена общностью хотя бы основных устремлений своих членов или же их принципиальной преданностью лидеру, а также идеям и целям, которые он собой олицетворяет. Другими словами, сейчас составляющим истеблишмент лицам пришло осознание того, что их ничто не объединяет, и они дают волю своим настроениям и устремлениям, которые, будучи как личностные проявления разновекторными, оказываются в конечном итоге деструктивными для государства. В существующих условиях это уже объективный процесс.

Извечно эта неосязаемая материя зиждилась на казахскоязычии, которое, как показывает текущая действительность, на сегодняшний день успешно угроблено. А то, что от него осталось, все больше и больше обращается в уродливую кальку русскоязычной системы мышления. Но еще более уродливо то, что казахскоязычные творческие круги, опираясь на эту самую кальку, пытаются оживить национальный дух, объявляя войну русскоязычию и проклиная всех, кто удрученно говорит правду о сложившейся ситуации. То есть свирепствуют в отношении остатков здравого смысла в казахском обществе. Это, по сути, национальная катастрофа. Одним словом, казахское поле фактически умерло, общеказахских созидательных устремлений не видно и не слышно, а те деятели, которые продолжают стенать “о, мой народ!” и одновременно вовсю угождать властям предержащим, давно не пользуются уважением и поддержкой широких казахских слоев. Но поскольку казахская управленческая и, особенно, творческая элита, как и сам казахский “космос” – как ментально, так и территориально – объективно состоит из трех составных, то существуют вещи, которые надо обсуждать, а не замалчивать, как в советские времена. Впрочем, тогда эти вещи имели иной коленкор. Из этого возникает следующий риторический вопрос: кто несет ответственность за утрату казахского биоэнергетического поля, или же это тоже объективный результат?

В ответ придется сказать: элита старшего жуза. Увы, элита старшего жуза, являясь самой влиятельной среди трех, оказалась, будучи на самой вершине власти, объективно слабой в условиях суверенного развития Казахстана и современного развития человечества в целом… Справедливости ради заметим: элиты других жузов ничем не лучше, но в административном смысле (а следом и в моральном) вся тяжесть наших общеказахских и общеказахстанских провалов вкупе так или иначе падает на старший жуз. Ведь именно представители этого жуза заняли в Казахстане место “старшего брата” со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия таковы, что теперь, что бы и как бы ни организовывала правящая власть, все это ведет к тому, что Казахстан неумолимо движется к своему распаду. То, о чем говорилось в первой части материала, свидетельствует о том, что такая угроза уже вовсе не фантазии.

Теперь становится совершенно ясно, что единственным элементом, скреплявшим Казахстан, до сих пор был и остается неказахский элемент. Однако процесс распада объективно убыстряется в силу того, что дееспособного населения из числа неказахского элемента в республике остается все меньше и меньше. Об этом с тревогой говорил во всеуслышание еще в 1994 году Олжас Сулейменов. Но в ответ тогда на его голову посыпались дружные казахские проклятья.

Впрочем, и тут есть свои нюансы. Когда специалисты статистики говорят, что две трети казахстанских детей и подростков являются представителями коренной национальности, надо заметить: данный факт еще не говорит о высокой рождаемости казахов. В нынешних условиях ни казахи, ни русские не увлекаются репродукцией. Значит, высокий процент казахской молодежи достигается за счет вымывания неказахского элемента и невозможностью для огромного числа русских рожать, поскольку основную массу почти четырехмиллионной армии казахстанских пенсионеров как раз и составляют русские. Значит, большинство русских не видят для себя перспектив в Казахстане, если уезжает, бросая своих стариков.

Но вместе с тем Казахстан, в силу этих и других причин, становится проходным двором, ибо в Казахстане не кормится лишь ленивый. В свое время Казахстан стал трамплином для многих крупных партийных и советских руководителей. Все они, начиная с Брежнева, Соломенцева и др., были отнюдь не казахами. Сейчас Казахстан под руководством элиты старшего жуза является трамплином для нуворишей международного масштаба. В республике вольготно чувствуют себя представители авантюрного капитала, чьи счета находятся в оффшорной зоне. Их вес в политической и государственной жизни нашей стране все больше и больше растет. По сути, нынешний кризис власти – это прямое следствие их неизмеримо возросшего за последнее время влияния. В новейшей истории Африки есть масса примеров того, до какого хаоса может довести авантюрный капитал доверившую им свою судьбу страну. У нас же пока только в рамках истеблишмента наблюдается нечто, напоминающее хаос.