(Из опыта жилищно-коммунальной реформы на просторах Евразии)
Что казаху плохо,
то русскому – просто смерть!
Казахстанский опыт вызывает у россиян острую социальную аллергию
Для современной России 11 апреля 2002 года вполне может стать эдаким внутрисоциальным “11 сентября”, т.е. точкой отсчета для целой серии будущих общественных потрясений. Впрочем, в России есть потенциал для того, чтобы не допустить такого хода событий. А терпеливый Казахстан без всяких потрясений перешел “социальный” Рубикон в направлении децивилизационных процессов…
Владимир Владимирович Путин по части запоминающихся фраз, нередко переходящих в слоганы, вроде “мочилова в сортире”, уже сейчас в этом плане перегнал и Горбачева, и Ельцина, хотя гораздо меньше, чем они, любит говорить. Но страна по-прежнему живет в режиме структурного, демографического и еще один бог ведает каких кризисов, а ее моложавый президент столкнулся с массой подчас просто неразрешимых проблем. Поэтому хочешь не хочешь, а жизнь сама заставляет изощряться в словотворчестве, тем паче русский язык в этом смысле как никакой гибок и точен.
Так что неудивительно, что, когда ВВП пришел к власти, он выразился следующим образом: \»У нас за что ни возьмись, везде – Чечня…\»
Злой рок отметил первый год управления страной Путиным различными трагедиями, техногенными катастрофами, новыми гробами из Чечни. И тем не менее, несмотря ни на что, страна встрепенулась. Все остро захотели перемен и они вроде бы не заставили себя ждать. Новый президент по традиции начал новые реформы. Он не мог не начать их по двум причинам: первая, объективная – слишком запутанное и тяжелое наследие досталось от “реформатора Михаила” и “царя Бориса”; вторая, субъективная – все слои российского общества спустя полтора десятка лет вновь единодушно возжаждали перемен.
Впрочем, опять же по извечной российской традиции возжаждали безотчетно, четко не очерчивая градаций и параметров: то ли стереть с лица земли Чечню и вернуть Крым, то ли сохранить последние остатки социальных завоеваний, оставшиеся еще от советских времен, то ли расстрелять всех “банкиров” и прочих “новых русских”.
Первыми перемены почувствовали олигархи, а народу это понравилось, рейтинг же Путина рос как на дрожжах. Но теперь, похоже, пришла пора испытать неприятные чувства от путинских реформ и народу.
Гром грянул в Воронеже. Но российские громы имеют свойство отдаваться эхом в Казахстане. С этой точки зрения имеет смысл кое-что сравнить.
***
В чудный, весенне-солнечный день 11 апреля почти 30-тысячная толпа запрудила центральную площадь славного города Воронежа. Люди чуть было не взяли штурмом монументальное, в духе сталинского ампира здание, в котором расположилась администрация Воронежской области. Чудесным образом удалось избежать кровопролития.
Взрыв возмущения воронежцев вызвало повышение коммунальных тарифов на 50 процентов. Как известно, в России началась “жилищно-коммунальная реформа”. И вот первые ее результаты. Пока, подчеркнем, бескровные, но зато очень примечательные с другой точки зрения. Чем отличается воронежская манифестация от всего того, что было прежде?
Во-первых, она стихийна по своей сути и никакой политической организации в этой вспышке массового недовольства вроде не наблюдалось, т.е. налицо на редкость первозданное, ничем не замутненное народное волеизъявление (“Не будем платить!”). Однако политическое наполнение последующих акций не за горами, недаром один из депутатов областной думы кинул в народ: “Мы добьемся до 1 мая отмены тарифов. А если нет, то проведем еще большую манифестацию”. А 1 мая — это прежде всего 1 Мая, если кто-то позабыл, что означает этот день!..
Во-вторых, взорвалась не сытая Москва, а доселе безмолвная провинция. Вместе с тем не самая обездоленная провинция. 50 миллионов россиян живут так называемым “совокупным жильем”, когда городская семья имеет дачу, являющуюся не местом отдыха, а главным продовольственным подспорьем. И определенная обеспеченность среднестатистической российской семьи, проживающей в провинции, во многом определяется наличием пресловутых 6 соток. А Воронеж, между прочим, в этом смысле одно из самых благодатных мест: в конце концов это столица российского Черноземья. Одним словом, эти события весьма симптоматичны.
А теперь давайте отставим в сторону российские страсти и обратим взор на родную, казахстанскую сторону. Здесь сразу же вспоминаются разговоры, разумеется, не кухонные, а те, которыми в последние два-три года ублажали ежедневно казахстанцев власть имущие. Мол, Казахстан быстрее всех экс-советских республик шагает по пути рыночных преобразований, а если говорить о жилищно-коммунальной сфере, то мы обогнали даже Россию. Подтверждением тому является и тот факт, что Государственная дума РФ, обсуждая проект закона, согласно которому в российские города пришла нынешняя жилищно-коммунальная реформа, опиралась именно на казахстанский опыт…
Между тем сегодня казахстанцы платят за горячую воду и отопление адекватную плату, т.е. стопроцентную. Но тарифы продолжают расти. Так, с 1 апреля текущего года цены поднялись еще на 25 процентов. Не понижаются, но постоянно растут цены и на использование природного газа,
которым отапливается огромный сектор частного домовладения, к примеру, в самом крупном городе страны — в Алматы.Ситуация для большинства даже дееспособного населения между тем складывается просто тупиковая. Ведь помимо коммунальных платежей есть и другие обязательные и целевые налоги. Тарифы растут, но ни государство, ни частник-работодатель не компенсируют этих всевозрастающих трат. Что касается компенсации пенсионерам, то размер этой социальной помощи может вызвать только слезы либо горький смех. Ведь человек-то жив не только аккуратной оплатой жилищно-коммунальных услуг. Так что, если бы воронежцам сходу впаяли нынешние казахстанские тарифы, то висеть их губернатору на первом фонарном столбе!
Конечно, нельзя сказать, что в крупных казахстанских городах никто не выступает против постоянного повышения цен на коммунальные услуги. Но здесь очень большую роль играет менталитет. Посмотрите, кто в первых рядах протестующих обычно выходит в том же миллионном Алматы? Старики, пенсионеры. В массе своей — это люди неказахской национальности, это видно невооруженным глазом. А ведь многие молодые казахские семьи, в массовом порядке мигрирующие в большие города, живут иной раз хуже, чем пенсионер славянского происхождения.
У такого, с позволения сказать, городского жителя, нет крыши над головой, он обременен несколькими малолетними детьми, ни он сам, ни его жена не имеют профессии, на которые есть спрос в урбанизированном социуме. У него нет такого систематического поступления пусть и мизерных средств, как пенсия. И раз пустеют аулы, надо полагать, в сельской местности дела обстоят еще хуже.
Кстати, многие переезжают в город в поисках лучшей доли именно после того, как похоронят своих родителей, которые, будучи пенсионерами, являлись для своих домочадцев единственным источником “налички”: ведь на селе давно забыли, что такое оплачиваемая работа, и там царит натуральный обмен, как в эпоху феодализма. И, соответственно, мало кто видит зарплату.
Для них в данной жизненной ситуации на первом месте стоит лишь одна задача: любым путем найти крышу над головой, что автоматически означает закрепление в городе. Требования у такого контингента “новых горожан” в социальном плане очень занижены.
Под Алматой, в северо-западном направлении раскинулся микрорайон под названием “Шанырак”, состоящий из частных домостроений. Он вырос за последние лет 12 и продолжает разрастаться. По сути — это огромный аул, непосредственно примыкающий к черте города. Так вот, если коренной горожанин, пенсионер, внесший гораздо больший вклад в создание материальных ценностей, чем целая фамилия, осевшая в микрорайне “Шанырак”, возмущается тем, что вся пенсия у него уходит на оплату горячей воды и отопления, с которой могут быть перебои, то житель названного микрорайона озабочен поисками обыкновенной, питьевой воды.
По сути — это два мира, два образа жизни. Причем первый сходит “на нет”. Потому что каждый второй выходец из микрорайона “Шанырак”, который по идее должен занять квартиру пенсионера-имярек, объективно стоящего уже одной ногой в могиле, не в состоянии будет оплачивать коммунальные счета. Его доля — всю жизнь прожить в хибаре с печным отоплением. Но не возвращаться же ему в разоренный аул!
Таким образом, в стране вовсю идет процесс, который мой коллега Асхат Шарипжанов назвал “аулизация городов”. Это объективный процесс, и он способствует тому, что города, в самом строгом своем понимании, начнут или уже начали деградировать. Так что, пока этот процесс не завершился, протестов, подобных воронежским, в Казахстане не будет. Вся жизненная энергия и пыл уходит на “коренизацию” городов. Обездоленное и малоимущее казахское население поднимается, когда совсем уж край наступает, вроде того, когда мигрантов начинают выгонять из очередного, до поры до времени бесхозного здания, которые обычно облюбовывают для захватов и дальнейшего использования под жилье “новые горожане”.
Впрочем, винить этих бедолаг не за что. Это последствия полной безответственности государства. Социальные проблемы ведь первым делом ударили именно по казахским аулам. Недаром социальная политика, проводимая государством, причем, подкрепляемая всей нормативно-законодательной базой, как утверждают независимые эксперты, беспристрастно указывает на то, что Казахстан приобрел все черты страны третьего мира.
А что такое “страна третьего мира”? Если выражаться по-простецки, это своего рода антисоциальное государство. Единственное отличие Казахстана, скажем, от Бангладеш и пр. заключается в том, что в Казахстане плюс ко всему нет таких скрепов, как религия. Что же касается России, Украины, Белоруссии – это социальные государства. Возможно, они тоже со временем придут к тому, к чему движется Казахстан, где уже есть опыт практически полного разрушения малых городов, которые растаскиваются по кирпичику.
Да, воронежцам не позавидуешь, когда средняя зарплата в области составляет 1900, а за трехкомнатную квартиру требуют ныне 1100 рублей. Но реформу задумали с самого начала проводить поэтапно и завершить до 2008 года. У России еще остаются шансы не допустить дальнейших демонстраций, подобных воронежским, поддерживая социальную сферу, содержать в удобоваримом состоянии жилищно-коммунальное хозяйство.
Казахстан в этом смысле развивается самым уродливым способом: вовсю строится комфортабельное жилье для нуворишей, не реконструируется старый жилой фонд, не говоря уже о строительстве массового и дешевого жилья.
Так что пока Россия вполне сохраняет черты социального государства, в то время, когда Казахстан их стремительно утерял. Поэтому россияне так остро и отреагировали на первые плоды жилищно-коммунальной реформы “по-казахстански”. При этом надо иметь в виду, что российское трудовое законодательство на порядок социальнее. Если работодатель задержал вам зарплату на 12 дней, вы имеете право бастовать.
Но самое главное отличие России от Казахстана заключается в другом. Скажем, в том же Воронеже куда больше возможностей для воспроизводства, здесь дислоцируется авиазавод. Иными словами, воронежцы, в целом россияне, еще способны производят что-то конкуренто-способное, они продолжают создавать материальные ценности. А чем
вообще может питаться социальная защита населения и чем она измеряется? По западным меркам высшая планка социальной защищенности достигается тогда, когда отдача от дееспособного гражданина составляет 12 тысяч долларов. Это выработка услуг, создание некоего продукта и т.п. Только такой показатель позволяет высокоорганизованным обществам не стать заложником, априори высоких цен на энергоносители. Они, как известно, одинаково дороги для всех на свете. К тому же в России сегодня любую проблему стараются решать, насколько это возможно, комплексно.Например, там серьезно занимаются планированием трудовых ресурсов. В “передовом” же Казахстане в этом смысле творится хаос. Ведь западноказахстанские нефтепромыслы и “стройка века” на берегах Ишима всех безработных не поглотят. Да и воспроизводством сырьевую отрасль и стройку, которая когда-нибудь закончится, при всем желании не назовешь. А надежда на нефть как панацею от собственной неорганизованности, как показала история развала СССР, порочна по своей сути…
Мегаполис, № 16 25.04.02