Верхушечный дезинтеграционный раскол, проявившийся в середине ноября прошлого года в виде тектонического разлома в составе правящей и имущей элиты Казахстана, казавшейся до этого монолитной глыбой, начинает находить адекватное отражение в низовом массовом сознании. Уход прежнего премьер-министра и назначение вместо него другого человека, к сожалению, не поспособствовал разрядке напряженности как в рамках самого истеблишмента, так и в масштабах всего общества. Более того, эта перестановка кадров на высшем уровне в конечном итоге лишь породила новые конфликтные комбинации и дала новый толчок нагнетанию центробежных настроений. То есть послужила не оздоровлению общественно-политической ситуации, а дальнейшему ее ухудшению. Теперь-то уже понятно, что тогда, в конце января, при очередной правительственной кадровой ротации была допущена оплошность. При восполнении вакансии главы кабинета выбор был остановлен на человеке, который с точки зрения экономической подготовленности являлся наименее подходящим кандидатом. Но из всех лиц, обосновавшихся на казахстанском административно-предпринимательском Олимпе, он представлялся человеком, наиболее лояльным к главе государства и предельно равноудаленным от всех элитных конфликтующих группировок. Этот фактор в конечном итоге сыграл решающую роль.
Сейчас, по прошествии пяти месяцев со времени восшествия на пост главы правительства, И.Тасмагамбетов не имеет в своем активе ничего такого, что позволило бы оценивать его как государственного деятеля, который, будучи призван разрешить кризис действующей власти, добился хоть каких-то позитивных результатов. А ведь он был ангажирован на роль именно премьера-политика, а не премьера-экономиста. В нынешнем кабинете министров есть кому заниматься экономикой и без него. Но, судя по тенденции текущей деятельности, действующий премьер-министр, не добившись ничего путного в общественно-политической сфере, решил теперь сосредоточиться на экономическом направлении. Вернее, изображая по-комсомольски бурную активность на социально-экономическом поприще, он пытается поправить свой пошатнувшийся авторитет деятеля типа сталинского наркома, способного по приказу свыше вытянуть, даже не будучи профильным специалистом, любую отрасль. В прежние времена такой прием, наверное, прошел бы, но сейчас совсем другие времена.
Поэтому премьер, являющийся педагогом-гуманитарием по образованию и кадровым комсомольским деятелем по опыту работы, смотрится весьма нелепо, когда тщится изображать из себя кого-то типа прежних предсовминов державного уровня, наподобие Алексея Косыгина в 70-х г.г., или республиканского уровня, вроде Нурсултана Назарбаева в 80-х г.г., объезжающих подчиненные им на все 100 процентов регионы, области и социально-экономические объекты по всей стране. Дело тут не столько в том, что масштаб личности не тот, сколько в иной, чем это было в советское время, реальности. Ведь у нас теперь утвердилась повсюду частная собственность. Капитализм, одним словом. Причем не государственный по преимуществу, скажем, как в Узбекистане, а самый что ни на есть либеральный. При таком безраздельном властвовании частного сектора в сфере экономики, какое имеет место в сегодняшнем Казахстане, главе правительства нет никакой нужды не то, чтобы инспектировать, но и даже просто посещать различные производства. Особенно если он по прежней практике не является ни производственником, ни финансистом, ни просто бизнесменом. Ибо это, с какой стороны ни смотри, нелепо. В случае, когда производство работает ни шатко ни валко, болеть должна голова у собственников и назначенных ими руководить там менеджеров. Это — их кровное дело, родной бизнес. Им и, что называется, карты в руки. Будь они плохие хозяева и руководители, никакой премьер и никакое правительство не смогут реально помочь их делу. Да и не обязаны государственные представители и инстанции ни нянчиться с ними, ни просто заниматься ими – на то это и частный бизнес. В ином случае, то есть тогда, когда производство работает успешно, посещение его главой правительства, освещаемое, ясное дело, средствами массовой информации, должно будет рассматриваться как благотворительная пиар-акция в его пользу.
Поэтому в странах с рыночной экономикой и соответствующим ей нормативно-правовым регулированием регулярное посещение главами и членами правительств объектов частных предпринимательских структур не практикуется. Вы можете представить себе Тони Блэра, обходящего со своей свитой доки Ливерпуля или цеха сборки автомобилей \»роллс-ройс\»?! Даже в Узбекистане, где, в отличие от Казахстана, капитализм больше государственный, чем либеральный, премьер-министр У.Султанов куда меньше, чем И.Тасмагамбетов, бывает непосредственно на производствах.
У нас, к сожалению, нет четко прописанного и обязательного для исполнения регламента деятельности чиновников. Эта ситуация приобретает особую актуальность и остроту, когда речь заходит о практике отправления своих обязанностей теми или иными высокопоставленными должностными лицами. Ведь эти последние зачастую признают обязательными для себя лишь текущие указания и распоряжения президента, а во всем остальном сами себе определяют круг занятий. Причем, как водится, каждое новое лицо на одной и той же должности – по-своему, заново. Разумеется, никто при этом не переписывает вновь и вновь должностные инструкции. Их просто игнорируют. Или же забывают о том, что их следовало бы не однажды уже пересмотреть в связи с неоднократно изменившимися всеобщими и частными условиями.
Да, в Казахстане схема управления государством в целом сохранилось такой, какой она была в советское время. Есть две параллельные структуры высшего уровня – администрация президента и канцелярия правительства. Прежде это были аппарат ЦК Компартии Казахстана и аппарат правительства. Предписываемые функции как в первом, так и во втором случае — в целом одни и те же. Но объект их воздействия — ситуация в окружающей среде – за последние 10 лет подвергся колоссальным изменениям. При нынешней реальности главе правительства было бы целесообразней уделять основную часть своего рабочего времени внешним сношениям и иностранным инвесторам (предполагаемым и действующим). Потому что сегодня вся внутренняя жизнь за пределами частнопредпринимательских структур должна быть объектом работы политического, а не хозяйственного руководства. То есть – главы государства, администрации президента.
Что же касается бизнес-структур, они в опеке правительства не нуждаются или не должны нуждаться. Есть законы и нормативы, регламентирующие их деятельность. Если эти документы их чем-то не устраивают, пусть лоббируют внесение изменений. На случай нарушения их прав есть правоохранительные органы. Для решения оперативных вопросов их взаимоотношений с государством имеются профильные местные и областные управления, министерства и, в конце концов, вице-премьеры. Главе правительства при такой ситуации, какая есть сейчас, вообще нет смысла напрямую заниматься областями. В крайнем случае, ему достаточно будет одного заместителя по курированию областей. Для подкрепления такого вывода приведем еще один факт. Как было объявлено в прошлом году, объем корпоративного налога 12 фирм-нерезидентов (то есть иностранных компаний) в 1,5 раза превышает объем корпоративного налога всех остальных хозяйствующих субъектов Казахстана. Отсюда должно быть совершенно ясно, с кем в первую очередь надлежит работать главе правительства. Двух мнений тут, с точки зрения здравого смысла, не может быть. А он, изображая косыгинский стиль работы, без конца ездит по областям. Ведь эти поездки с точки зрения необходимости совершенствования хозяйственного управления никаких результатов не дают. Единственной пользой от них могут быть дивиденды политического порядка. Но только для кого? Премьер у нас фигура не политическая. А он тщится отбивать хлеб у политического руководства страны.
Да, он был призван президентом на пост главы правительства как премьер-политик. Но это вовсе не значит, что президент предполагал уступить ему часть своих функциональных прерогатив. Предполагалось, что он, как премьер-политик, займется разрядкой кризиса в коридорах высшей власти и бизнеса и что ему, как искусному аппаратчику, удастся найти и расширить до нужных пределов консенсусную базу для нового генерального соглашения в рамках административно-предпринимательской элиты страны. Однако И.Тасмагамбетов не справился с этой ключевой задачей. Более того, он еще больше усугубил кризис в пределах истеблишмента и спровоцировал его перекидывание на общественное пространство. Так что “война всех со всеми” стала теперь реальностью и в публичной среде. С точки зрения интересов гражданского мира, это – опаснейшая тенденция.
Итак, И.Тасмагамбетов, провалив возложенную на него аппаратную политику, занялся не возложенной на него общественно-массовой политикой и, таким образом, стал дублировать деятельность политического руководства. К макроэкономическим вопросам у него явно не лежит душа, да и подготовки, чувствуется, не хватает. По-житейски и по-аппаратному человек он неглупый. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он, не распыляясь на такие занятия, которые, хотя и предписаны должностными инструкциями и логикой становления управленческого аппарата в Казахстане, не сулят положительных имиджевых дивидендов, начал работать на свое будущее самостоятельного политика. Хорошо это или плохо? С точки зрения личных интересов, конечно, хорошо. А вот с точки зрения сохранения и укрепления эффективности управления государством вряд ли такой стиль может быть признан позитивным. Но сложившаяся практика самоопределения регламента высшими должностными лицами не противоречит утверждению такой самостийной модели. Потому что самостоятельной общественно-массовой политикой у нас сейчас занимаются больше чиновники, чем депутаты или лица, баллотирующиеся в выборные органы. Такое теперь пошло поветрие. Премьер, видно, тоже не хочет отставать от жизни. Но во что все это выльется в конце концов – большой вопрос.