Жузы как основа царствования Нурсултана Первого. Часть 2. Государство – это он!

Часть 2. Государство – это он!

Продолжение, начало см. Часть 1

Мы, демократическая оппозиция, уверенно определяем ближайшее, желаемое и реальное будущее Казахстана как выведение избирательной системы из-под президентско-акимовского контроля, замену назначаемых акимов избираемыми, создание самостоятельного правосудия и независимых СМИ, а в совокупности – переход от президентского правления к парламентскому.

По нашему убеждению, в Казахстане есть все необходимые для этого предпосылки, а единственным пока непреодолимым препятствием для уверенного перехода в столь желаемое для всех демократическое будущее является лично Президент Нурсултан Назарбаев (вариант: его окружение, заложником которого он стал).

Такое восприятие казахстанской действительности тоже объективно, и не противоречит реальности. Настолько же, насколько не противоречит внешнему наблюдению описание айсберга, как ледяной горы, скользящей по поверхности океана.

Действительно, в Казахстане объективно наличествует уже достаточно развитая рыночная среда и почти вся соответствующая ей цивилизационная инфраструктура, нуждающиеся в демократизации системы власти, и готовые стать питательной средой, и опорой, перехода от авторитаризма к местному самоуправлению и парламентаризму. Однако объективно и то, что этот цивилизационный слой подобен гумусу на наших бескрайних полях в зоне рискованного земледелия: он очень тонок, легко сдувается, наличествует лишь в нескольких крупных городах и промышленных оазисах, и практически отсутствует в большинстве прочих мест обитания казахстанского населения.

Воспринимать режим Президента Назарбаева как нечто, не сегодня – завтра готовое обрушится под ударами “Казахгейта”, неудовольствия государственного департамента США вместе с ОБСЕ, напором внутренней оппозиции, или вследствие расколов самих правящих “элит”, значит совершать содержательную ошибку.

На самом деле подводная часть айсберга нынешней политико-экономической системы, придающая ей ту устойчивость, о которую пока разбиваются легкие катера разрозненной оппозиционной флотилии, достаточно адекватна как геополитическим раскладам, так внутреннему состоянию казахстанского общества.

Да, подводная часть нашего айсберга на самом деле имеет весьма рыхлую и неустойчивую структуру, и к тому же активно размывается теплыми течениями атлантизма, да и сверху уже тянет жгучим степным ветерком, но тем больше потребность объективно рассмотреть то тщательно укрываемое, на чем все и держится.

Как мы уже сказали выше, устойчивость феодально-рыночных президентств вообще, а казахстанского – в особенности, определяется “счастливым” наложением двух встретившихся на пути из прошлого в будущее векторов – атлантической и традиционной кочевой цивилизаций.

Нурсултан (счастливый!) Назарбаев был и остается стратегическим партнером США по всем без исключения стоящим сейчас перед Западным сообществом в этой части мира задачам. При этом президентский авторитаризм является не недостатком, а важным достоинством такого партнерства, поскольку позволяет решать вопросы военного присутствия, освоения нефтяного Каспия и строительства стратегических трубопроводов без тех проволочек и сложностей, которые были бы неизбежны при наличии реального парламентаризма и профсоюзов.

По сути, Запад не устраивает в Назарбаеве не его авторитаризм, а та все более вызывающая одиозность, с которой этот авторитаризм демонстрируется. В этом смысле окружение Президента действительно самым серьезным и роковым для него образом “подставляет” Папу. Впрочем, об этом уже много писалось, и здесь все достаточно ясно. Поэтому перейдем к описанию второй, традиционной, оси устойчивости режима.

Честно сказать, весь этот материал задуман и написан ради того, что последует ниже. Автор отдает себе отчет, что реакцией читателя на то, что здесь будет сказано, может оказаться отторжение, непонимание, обида или раздражение. Поскольку то, что я собираюсь объявить внутренней фундаментальной основой режима Нурсултана Назарбаева, считается несуществующим, либо чем-то второстепенным и уходящим в прошлое. Особое неприятие может вызвать то, что об этом говорит “не коренной”. Тем не менее, легитимный представитель казахстанского Четвертого жуза, а именно таковым я себя позиционирую в этой деликатной теме, имеет не меньше прав на такой разговор, чем любой “коренной” гражданин нашего государства, думающий о нашем совместном будущем. Что и собираюсь доказать.

И еще одно подтверждающее правило исключение — Мухтар Аблязов. При своем элитном (МИФИ) московском образовании, и недостаточном знании родного языка, он, тем не менее, – южный казах, и при том с предками по линии кожа (потомки арабских проводников Ислама в Степь). Такое двойное, по местным критериям, элитное происхождение, несомненно (при том, что сам Мухтар об этом, может быть, и не задумывался) помогло ему (в качестве необходимого дополнения к его несомненным личным способностям) стать крупным банкиром, предпринимателем, а затем и госдеятелем. Будь Мухтар из Среднего жуза, такое, при всех его талантах и воле, было бы невозможным.

Происхождение Аблязова “виновато” и в том беспрецедентно жестком давлении, которым подвергается сейчас и он, и его бизнес. Переход такой сильной фигуры в оппозицию крайне болезненен для режима как опасностью деконсолидации элиты Старшего жуза, так и, тем более, смычкой Старше-, средне- и младшежузовской оппозиции. Поэтому у Нурсултана Назарбаева, если не удастся заставить Мухтара отказаться от ДВК (а это – не удастся!), не остается другого выхода, как осудить его на длительный срок. Что только усилит раскол в самом режиме и ускорит формирование из Аблязова нового национального лидера, легитимного, одновременно, как в глазах традиционалистов, так и сторонников рынка и демократии.

Еще более этот страх режима перед формированием оппозиционных лидеров национального масштаба прослеживается на судьбе Галымжана Жакиянова. Он, в отличие от своего соратника Аблязова, — оппозиционер по рождению, как представитель не просто Среднего жуза, а его сердца – Семея. Причем Галымжан, при том же элитном московском (МВТУ) образовании, имеет хороший казахский язык и все необходимые корни. С такой “родословной” он достиг максимума карьеры в “команде” Президента, и как талантливый и смелый человек, захотел большего. Поэтому его сейчас, и как формального (Председатель Политсовета) и фактического лидера ДВК режим подвергает не просто судебным репрессиям, но и, вполне определенно, пытается “залечить” еще до суда. Причем то, что все силовые действия против Галымжана предпринимаются в нарушение подписанного МИДом Казахстана с посольствами Франции, США, Германии и Англии Меморандума, и вопреки явному неудовольствию последних, говорит о той крайней степени нервного напряжения, в которой режим пытается “погасить” лидеров объединившейся в ДВК оппозиции.

В этой связи показательно, что решение об аресте Жакиянова было принято сразу после его парижской встречи с земляком и бывшим соратником Акежаном Кажегельдиным. Впрочем, до реальной консолидации лидеров Среднего жуза, мягко говоря, далеко. По какой-то странной прихоти, или, может быть, закономерности Истории, но здесь мы имеет обратную Старшему жузу картину, — 100-процентную разобщенность. Практически все общественно значимые выходцы из Среднего жуза разделены по-человечески, организационно, идеологически, и даже – географически настолько, насколько это теоретически возможно. Судите сами: Галымжан – тюрьме, Олжас – в Париже, Акежан – в Лондоне, Галым – в Москве, Балташ – сам по себе, Серикболсын – у коммунистов, Мурат – у Сороса, Нурбулат – у “манкуртов”, Булат и Алихан – в “Ак жоле”, Бахытжан – в “Мегаполисе”, и так далее.

Присутствие среднежузовцев во власти также приветствуется, если человек отвечает критериям личной преданности (Каирбек Сулейменов, Серикбек Даукеев, Оралбай Абдыкаримов, Мажит Есенбаев, Кажмурат Нагманов), либо, по крайней мере, демонстрирует абсолютную деполитизированность и внеклановость (Зейнулла Какимжанов).

На этих же принципах во власть привлекаются и представители Четвертого жуза – “русскоязычных”. Все они должны доказать полную личную лояльность Президенту, плюс к тому либо подделываться под казахов (Храпунов, Терещенко), либо вести себя, в смысле национальной самоидентификации, как евнухи в гареме (Школьник, Марченко, Метте, Кулагин…).

Что же касается Младшего жуза, то власть достаточно успешно использует его союзнический потенциал и минимизирует неизбежную оппозиционность. Для этого его представителям позволено иметь гораздо больше, чем среднежузовцам (особенно после “осечки” с Акежаном) власти (Балгимбаев, Тасмагамбетов, Мусин) и собственности (они же). Или это просто “теплое место”, как плата за полную лояльность (Абиш Кекильбаев). Слабо оппозиционные (Фарида Унгарсынова, Жаннат Ертлесова, Кайрат Келембетов) младшежузовцы не преследуются, или слегка прикармливаются, в отношении же видных оппозиционеров используется технология кнута и пряника. Так, Газиза Алдамжарова, “отметившегося” еще в Верховных Советах 12 и 13 созывов своим союзом с Серикболсыном Абдильдиным, а потом с Олжасом Сулейменовым, безусловно побеждавшего на последних парламентских выборах в родном Атырау, и сильно “напрягавшего” режим руководством Политисполкомом кажегельдинской РНПК, в конце концов удалось “уговорить” согласиться на скромную должность в администрации. Заступивший же после него на этот пост Амиржан Косанов также перманентно получает то угрозы и провокации, то предложения на хорошие посты во власти.

Кстати, тот факт, что оба зятя Президента родом с Юга (Алиевы – из конратов, но этот род так давно откочевал на юг, что успел “остаршежузиться”, и в этом смысле традиционное соперничество дулатов и конратов в Чимкенте есть явление более родоплеменное, чем межжузовское), определяется, конечно, стечением жизненных обстоятельств, но это тот самый случай, когда жизненные обстоятельства четко укладываются в исторически обусловленную форму.

Что действительно сущностно изменилось, так это то, что партийно-номенклатурная система качественно трансформировалась в рыночно-феодальную. Причем надо иметь в виду, что кристаллическую решетку нынешней власти составляет именно феодальная основа, и лишь потом на нее накладывается частно-предпринимательская. Феодализм же, как мы уже говорили, есть средоточие в одних руках Закона и Собственности.

Что касается контроля Президента за процессом инициирования, принятия и исполнения Законов, как и деятельности всей правоохранительной и правоприменительной системы (здесь кавычки не нужны, поскольку речь идет о приоритетном праве монарха-Президента), то этот контроль был всегда, и осуществлялся исключительно через самых проверенных людей Старшего жуза.

В частности, на ключевой должности Председателя Мажилиса находится Жармахан Туякбай, а наполнение самого Парламента всецело в руках Председателя Центризбиркома Загипы Балиевой. Общий контроль над кадрами Системы осуществляется руководителем администрации Нуртаем Абыкаевым, а в Правительстве “не своего” Премьера “подстраховывает” Ахметжан Есимов. (Быстрое продвижение Рахата Алиева по силовой линии также входило в этот план, но здесь Семья споткнулась на особенностях личности самого Старшего Зятя.)

Теперь – о Собственности:

Прежде всего, надо понимать, что наличие личного богатства в феодальной системе есть абсолютно необходимый атрибут власти. Бедный монарх не может быть сильным государем, и точно также ведущие министры его двора не могут рассчитывать на уважение к себе, и подчинение нижестоящих, если сами они не будут лишь чуть менее богаты, чем их сузерен. К периоду первоначального накопления капиталов, которым сам режим оправдывает массовую коррупцию власти, это имеет лишь вторичное отношение. До современного капитализма режим еще просто не развился. В основе – именно сознательное накопление личных богатств, как атрибутов власти, и это накопление легитимно настолько же, насколько властвующий феодал вправе присваивать все то, до чего может дотянуться его рука, или достать меч. Точно также дарованная монархом должность в одном из его владений означает, предполагает, и даже требует, “кормления” от этой должности, и иное поведение было бы подозрительной нелояльностью к доверителю.

Строго говоря, к коррупции личное обогащение верхушки нашей власти не имеет отношения, поскольку коррупция возникает лишь там, где государственная власть уже отделена от частной собственности и частного предпринимательства, у нас же все это пока на стадии феодального симбиоза.

Надо сказать, что с исходными раскладами Старшему жузу повезло меньше всех. Поскольку сельское хозяйство в государстве – на последних ролях, население благодатных Алматинской, Талды-Корганской, Жамбылской и Южно-Казахстанской областей имеет жизненный уровень, значительно ниже среднереспубликанского. С бедностью простых казахов Старшего жуза может сравниться, разве что, еще более кричащая нищета их младшежузовских сородичей из сельских районов Приаралья и нефтяного Прикаспия.

Тем не менее, элита Старшего жуза может быть вполне довольна своим положением.

Разумеется, она контролирует такой главный на сегодня имущественный ресурс, как назначение на ключевые должности в аппарате власти и ведущем бизнесе (Нуртай Абыкаев). Далее, по приоритетам, она закрепила за собой ведущий банковский бизнес (младший зять Тимур Кулибаев), экспортные трубопроводы (он же), а также оставшиеся неприватизированными нефтепромыслы (тоже он). Кроме того, контролируется вся стратегическая инфраструктура: железнодорожные, энергетические и телекоммуникационные национальные компании. И – покрывающие всю республику медиа-структуры (дочь Дарига). В совокупности этого – более чем достаточно.

Дозированную часть стратегической собственности, как плату и, одновременно, гарантию союзнической лояльности, позволено иметь и некоторым представителям Младшего жуза. Это те же Нурлан Балгимбаев, Имангали Тасмагамбетов и, относительно, Аслан Мусин.

Чрезвычайно важным актом, закрепившим стратегическое положение во власти Нурсултана Назарбаева, явилось привлечение в экспортно-сырьевой бизнес реальных и подставных иностранных инвесторов. Тем самым были сразу “убиты два зайца”.

Во-первых, это, через допуск к нефтегазовым ресурсам Западного Казахстана реальных американских и европейских транснациональных компаний, обеспечило стратегическую поддержку режима Президента Назарбаева правительствами США и Европы.

Во-вторых, уже через доморощенных “иностранных инвесторов”, верхушке Старшего жуза удалось практически полностью отстранить элиту Среднего жуза от стратегической собственности на “своей” территории. Так, триумвират Евразийской группы, состоящей из покровителя еврейской общины Казахстана, человека с бельгийским паспортом Машкевича, узбека Шодиева и уйгура Ибрагимова, контролирует угольные разрезы, электростанции и металлургические заводы ключевой в промышленном отношении Павлодарщины, а также Соколовско-Сарбайский ГКО в Кустанайской области. (Свою энергетическую монополию группа Машкевича делит с американо-российскими “Аксесс индастрис” и АЕС). Другой промышленный гигант – Карметкомбинат — отдан английско-индусскому “Испату”. Наконец, весь медный комплекс Жезгазгана контролируется корейско-германским “Самсунгом”. Такой же “расклад” из “неместных” инвесторов характерен и для всего Рудного Алтая.

Надо полагать, что, если бы нам открылись имена подлинных акционеров стратегических предприятий Центрального и Восточного Казахстана, среди них могли бы найтись представители “элиты” Старшего жуза. Однако в чем можно быть уверенным, собственности Орта жуза там нет. Его представителям во власти позволено иметь только личные богатства (как, например, у Зейнуллы Какимжанова), но никак не ту экономическую базу, с которой они могли бы оппонировать режиму.

Вообще, “завоеванию” традиционных бастионов Среднего жуза Старший жуз уделяет особое внимание. Вряд ли случайно, что местом строительства новой Ставки Нурсултана Первого выбран Целиноград, как географическая и историческая “срединная” точка Среднего жуза, как столица аргынов, наконец.

Точно также, помимо собственности, у элиты Среднего жуза отобраны и ключевые посты в “ее” регионах. Прежде всего, “оптимизировано” количество этих регионов. Вспомним: ликвидированные Семипалатинская, Жезказганская, Тургайская и Талды-Корганская (восстановлена, уже с акимами-старшежузовцами Нуркадиловым и Кулмахановым) области – это традиционные вотчины Орта жуза.

В ключевую Кустанайскую область “десантирован” молодой и перспективный чимкентец Умурзак Шукеев вместе со всей своей командой. В не менее ключевую – Восточно-Казахстанскую укоренен “непотопляемый” Виталий Метте. Наконец, в столичной Акмолинской области тихо укрепился еще один надежный “русскоязычный” – Виталий Кулагин. На оставшиеся области Среднего жуза посажены нелегитимные, по традиционным меркам, личности: это татарин (на три четверти) Даниал Ахметов в Павлодаре, бывший парламентский бунтарь, а затем проштрафившийся аким, тишайший теперь Кажмурат Нагманов в Северо-Казахстанской области (только что заменен на русского Смирнова), и наконец, совершенно “никакой” Камалтин Мухамеджанов в Караганде.

Дополнительно все эти первые руководители подстрахованы “мягкими посадками” южан (вариант – “русскоязычных) на должности прокуроров, руководителей МВД и фискальных служб в областях Среднего жуза. Уделом “коренных” остаются такие “не хлебные” направления, как пенсионное обеспечение, здравоохранение, образование и сельское хозяйство.

Наконец, анализ распределения собственности будет не полным без понимания подоплеки идефикс Президента – о введении частной собственности на сельскохозяйственные земли.

Сразу надо сказать, что с позиций введения земли в товарно-денежный рыночный оборот идея – абсолютно провальная. При том уже определенном Минсельхозом уровне стартовых цен на землю (всего примерно по 250 долларов за гектар, то есть по цене полутора тонн нефти), и при соответствующей залоговой стоимости, при нынешних соотношениях между стоимостью промышленной и сельскохозяйственной продукции, при таких же соотношениях между рентабельностью земледелия и животноводства и стоимостью банковских кредитов, при сегодняшней покупательской способности населения, при отсутствии реального учета и оценки земель по бонитету и т.д., — по всем этим экономическим параметрам земля, как рыночный товар, сможет совершить лишь один “оборот”: от частника, закладывающего ее ради покупки семян и солярки, к банку, выдавшему кредит, а от него – к крупному земельному латифундисту. Большинство же земель будет напрямую, по “смешным” Минсельхозовским ценам, выкуплено ее уже фактическими хозяевами – теми же местными номенклатурными и родоплеменными авторитетами.

Собственно, именно в этой, не рыночной, а феодальной подоплеке и заключена суть дела. Во-первых, сама Семья, как забравшая себе наиболее элитные земельные угодья вокруг обеих Столиц, и (надо полагать) в национальных заповедниках и курортных зонах, нуждается в “увековечивании” этих своих приобретений.

Во-вторых, через передачу плодородных земель в собственность местных феодалов третьего-четвертого уровня, чья иерархия не позволяет претендовать на более ценные земные недра, режим укрепляет свои позиции в низах “президентской вертикали”.