“28 ноября 2002 года старший следователь МВД РК майор полиции Е. Абдрахметов объявил Сергею Дуванову и его защитнику – адвокату Виталию Воронову об окончании предварительного следствия по уголовному делу и предложил приступить к ознакомлению с материалами уголовного дела в 3 томах” (из пресс-релиза). Согласно закону, сроки ознакомления не ограничены, и поставить какой-то предел прокурор может лишь в том случае, если адвокат преднамеренно затягивает передачу дела в суд. Однако было бы странно, если бы в этом деле, в котором нарушений больше, чем страниц, вдруг начали соблюдаться какие-то правила.
Евгений Жовтис в момент окончания следствия находился за пределами Казахстана, в Алматы он прибыл в ночь с 29 на 30 ноября, в тот же день утром, в 11.00 (в субботу) следователь Жакупова привезла к нему домой уведомление о том, что, во-первых, следствие завершено, во-вторых, установлен срок ознакомления с материалами дела – по… 30 ноября. Иными словами, защитнику было предложено за семь часов ознакомиться со всеми материалами дела (около тысячи страниц). Адвокату Воронову соответствующее письмо было вручено 29 ноября в 19.05. При этом следователь и прокурор ссылались на то, что якобы “по имеющимся сведениям, защитники обвиняемого Дуванова С.В. намерены умышленно затягивать ознакомление с делом с целью оттягивания сроков его направления в прокуратуру, а затем в суд”. Об источнике этих сведений в постановлении не сказано ни слова, равно как и о том, каким образом очевидность таких намерений защиты была доказана в течение одного дня. Впрочем, ситуацию немного прояснила Мария Пульман, которая в пятницу присутствовала при ознакомлении самого Дуванова с материалами дела (по закону, обвиняемый имеет право знакомиться с делом самостоятельно, то есть отдельно от защитников). Адвокат собиралась сделать копии всех материалов, с тем, чтобы защитники могли начать изучение документов, но следователь разрешил отксерокопировать лишь акты судмедэкспертизы. Когда Мария Пульман попыталась сделать копию описи документов, то оказалось, что и это запрещено. Когда адвокат, не понаслышке знающая, как работают наши органы и как соблюдаются законы УПК, спросила, не делается ли это с целью вырвать потом из дела документы или, наоборот, вставить в него другие материалы, следователь громко возмутился. Однако знакомиться с делом защитникам все-таки как-то нужно, и он предложил г-же Пульман читать второй том дела, пока обвиняемый знакомится с первым. Адвокат, естественно, отказалась, сказав, что изучать материалы она намерена не с конца и не с середины, а с начала, как полагается. В итоге он составил заключение, что с 10.30 до 18.00 Сергей Дуванов осилил всего 95 листов первого тома, Мария Пульман знакомиться с делом отказывается, а Евгений Жовтис вообще не явился для ознакомления с делом, так как находится за границей. Если даже не принимать во внимание эмоциональный рассказ адвокатов о том, как следствие предлагало им читать материалы по ночам, работать в выходные, как следователь Жакупова вылавливала защитников поодиночке в нерабочее время (Жовтиса она умудрилась найти даже в ресторане), чтобы передать им различные уведомления), а просто обратиться в формальной стороне дела, то получается какая-то чепуха. Адвокаты с утра понедельника ищут следователя для того, чтобы тот разработал график ознакомления с материалами и дал 15 рабочих дней защитнику Жовтису и 10 – защитнику Пульман, тот в ответ продляет срок ознакомления до 3 декабря, 13.00. Причем постановление об этом адвокаты получают в субботу вечером, и на нем сверху рукой прокурора начертано: продлить еще до 4.12.02.
В Караганде тем временем возбуждено уголовное дело против Юрия Гусакова, который осуществлял сбор информации о потерпевшей и ее семье. Оказалось, что еще в 80-е годы мать девочки отсидела три года за разбой, отец – в тюрьме, отбывает наказание за убийство, подробности информации о самой потерпевшей Е.Жовтис не сообщал по понятным причинам. Кроме того, многие отказываются свидетельствовать в суде и давать письменные показания.
Защита уже выявила огромное количество нарушений, только их перечень занимает 16 страниц, однако, когда защитники обратились к районному прокурору с просьбой взять дело Дуванова под свой контроль, тот заявил, что осуществлять надзор он не имеет право, поскольку следствие ведут органы ГУВД, и посоветовал обратиться к прокурору области. В общем, о своих полномочиях районный прокурор вспоминает, лишь когда надо дать санкцию на арест, ограничить сроки ознакомления, а когда встает вопрос о соблюдении законности, оказывается, это не в его компетенции. В общем, намерения правоохранительных органов очевидны: они спешат передать дело в суд до Нового года.
Условия содержания Сергея Дуванова ухудшаются с каждым днем. “Администрация СИЗО не разрешает передавать Дуванову, у которого сильная простуда (кашель, насморк, высокая температура) и хронический бронхит, лекарственные препараты. Этот запрет распространяется только на Дуванова. По-видимому, “Астана” дала команду любой ценой уничтожить Дуванова. Бесчеловечно и то, что во всех камерах СИЗО отсутствуют стекла на окнах! Удивление вызывет тот факт, что всем остальным заключенным можно передавать все то, что Дуванову категорически запрещено (кисломолочные, мясные, рыбные продукты, кофе. Пластмассовую посуду, овощи и фрукты). Возле его камеры круглосуточно стоит постовой. На дверях камеры помимо всех имеющихся запоров навешен еще амбарный замок, что обычно делается только в случае содержания особо опасных рецидивистов. На окно камеры в дополнение к трем имеющимся решеткам недавно приварена металлическая сетка, которая еще больше препятствует поступлению дневного света. До и после встреч с адвокатами Сергея подвергают унизительным обыскам с особой тщательностью и цинизмом, раздевают больного человека в промерзлой камере догола и подолгу заставляют его стоять босиком на цементном полу. К недавнему запрету на получение газет, информации и вообще любой другой печатной продукции добавился еще и запрет на чтение книг. Все написанное в камере при попытке передать защитникам или адвокатам немедленно изымается и не возвращается” (из пресс-релиза). Интересно, что Дуванову запретили держать в камере законы “Об условиях содержания заключенных”, видимо, для того, чтобы он не смог даже сослаться на них, требуя соблюдения своих прав.