Вера

“Не плоть, а дух растлили в наши дни”

В 3 веке до нашей эры на северной границе Цинской империи завершилось грандиозное, не имеющее аналогов в мировой истории строительство военного объекта, получившего название “Великая китайская стена”. Так великий китайский император Цинь Ши — хуанди “отгородился” от постоянных набегов сильно беспокоивших его империю “варваров” – северных кочевых племен гуннов. Через две тысячи двести двадцать лет далеко на северо-западе от названных территорий в ковыльной степи было зарегистрировано стратегическое предприятие с таким же историческим названием…

Певчий голос итальянца – от моря. Горячий характер горца – от гор. Житель равнин спокоен и ровен в отношениях, но бывает и крут — от перепада температур. Меркантильные повадки европейцев – от малости территорий, славяне расточительны — от избытка добра и земли. В приморских районах постоянны осадки, в степи, как обычно, гуляет ветер. Ветер в степи еще куда бы ни шло, но ветер в голове – это уже проблема. И не просто проблема, а головная боль.

Сегодня каждый образованный человек знает, что такое иммунная защита. Если бы организм не был наделен иммунитетом, то ослаб бы и исчез. Теперь, я думаю, не надо объяснять, что является защитой территорий. Своеобразной защитой земли является ее вера. Сильная вера, порой, останавливает агрессора. А того, кто самонадеянно вторгся во владения сильной веры людей, ждет разгром и даже смерть. В свое время Александр Македонский разбил Дария 3 не потому, что сильно верил, а потому что в лагере персов не было общей души. Миллионное войско персов было не только наемным, миллионное войско персов имело разных богов. Все эти языческие боги томились в груди наемных солдат, они ненавидели персов также, как ненавидели персов завоеванные ими народы. Миллионное войско персов не было одним целым. Так простой воинский дух своей родины позволяет отряду в сорок тысяч бить толпу в миллион. Урок первый – деньги не могут заменить веру. То есть деньгами веру не купишь.

Странная степь. Тысячелетиями продуваемая ветрами. Седая. Прежде чем в одной из ковыльных пустынь появилась жизнь, здесь было НЕБО. Сопровождаемый ветром человек получил свой бессмертный дух, теперь, кто освоил эту силу, пошел против ветра не сгибаясь. В этой суровой походке появилось осмысление. В розе ветров закалилась воля, “сожительство” неба, степи и солнца зародило свою степную духовность. Словом, местный люд “проглотил” настоящую стихию. Потому-то и нашествие воинов – степняков превратилось для соседей в такое же стихийное бедствие. Помнят Кавказские горы, помнят Карпаты, помнят Бранденбургские леса, помнят валуны Паннонии и скрип телег кочующего воинства Аттилы, и гнетущий рык туменов Чингисхана. Это бездонное небо подарило кочевому миру неповторимую силу, энергию, дух, ужас и страх оседлых соседей, и все это зовется одним объединяющим словом – дух-пассионарность.

Великая мощь Бога Тенгри – Бога верхнего океана срисовалась с высоты и окрасила великую тайну неба в романтику и жизнь, в кочевой быт и созерцательность номадов, подарила уравновешенную философию, душевный покой, но и языческий огонь и трепет одновременно. Все, что было в естественном быту, подчинялось родовому обряду, общине. Эта девственная чистота уже имела оформление натуральных эмоций в идею. Подобно всем древнейшим цивилизациям, люди в степи, как и эллины, как и римляне, имели свои покровительствующие божества. В те далекие и “дикие” времена и у германца, и у галла ценилась одна сторона души и характера – это доблесть. Доблесть – вот та добродетель, которую “дикие” древние люди ставили выше всех наличествующих черт. Является ли это отголоском постоянной войны человека с природой, человека с самим собой – скорее всего так, ибо постоянная опасность сделала человека не только хозяином положения, но и, по животному инстинкту, предельно черствым. Человек в героическую эпоху не понимает слезы, не понимает чью-то боль, непреодолевший судьбу для него – это презренный раб. Поэтому, и языческий весьма мужественный характер его создавали такие же гордые боги, вернее, те боги, которые сами не понимали, что есть такое грех и кто вообще кроме них способен понять, что это. Ни богу такому, ни земному человеку, таким образом, некогда было обрабатывать свои поступки в мозгу: они действовали по наитию, у них просто на это не было времени. Постоянная охота и война, забота и занятость сделали свое верное дело. Имеет ли право обеспеченный и скучающий человек сегодня судить строго за натуральную грубость. Главное – чтобы не было позора, чтобы не было обвинения в трусости, ибо печать слабости и малодушия падала и на его род и племя, а потом лишь на его имя. Человек, муж, глава семьи должен был обеспечить семью, в случае его гибели за его детей отвечали уже все родственники. Весь род нес ответственность за тех, у кого не хватало сил, за достоинство и достаток сестры и брата. И в дни побед, благополучия, и в дни неудач и траура – это была воистину одна чаша, одна семья. В этом случае, с позиции современных ценностей, грех был один – персональное благополучие за счет нищеты и беспомощности родственников. В этом – единственная правда и доблесть родового общества. Следующее – это издание вожаком нормативных актов, которые провозгласили, что территориальное племя собратьев превратилось в народ. Надо ли объяснять, что только те народности заслужили свое право на будущее, которые страстно берегли свою кровь от эгоизма и подлости, которые сохранили оберегающее и солидарное единство.

Удивительное дело: ни одна из духовных стихий здесь не задерживается, подобно ветру, если, конечно, за ветер принимать несколько десятков лет, а то и несколько столетий. Во всех духовных начинаниях и внедрениях нового религиозного культа присутствует очевидный политический заказ. То есть верхушка культивирует под политическую нужду чей-то духовный пантеон, либо могущественные внешние силы через угрозу создают объективные обстоятельства, что нельзя отказаться. В 8 веке в 751г. к реке Талас, что в Семиречье, подступили не арабы и китайцы как вооруженные народы, к последнему материальному рубежу подступили не их доблестные воины, а их мощнейшие и проглатывающие религии, то есть в обозе они привезли своего строгого бога. Сопутствующим элементом подступили и ангелы неместной культуры. С помощью карлуков арабы отогнали воинов Поднебесной, но перед степной знатью встал неизбежный и железный вопрос – арабы теперь — “крыша”? Значит, только их теперь бог берет на себя заботу и наше сохранение. Но означает ли это недоразвитость и детство старых и добрых местных богов и ангелов? События подсказали: арабский Бог был сильнее. Как и почему, это вопрос уже другой темы, вернее, пока мы не будем на этом останавливаться. Но одно скажем в виде версии: за тысячелетнюю историю мусульманства на этой земле, оно не воплотилось здесь в привычном ортодоксальном виде. Бытует мнение, что оно просто не прижилось здесь как чистый канон. И надо ли объяснять, в чем главная причина. По всей видимости, естественный ход развития степной жизни и духовности был просто прерван внешней метафизической причиной в физическом лице аравийской конницы. Поэтому пришлось просто прилаживать и вживлять внешний канон на местную почву. С позиции европейской критической мысли, с позиции ортодоксального христианства и его разновидностей, это будет самая настоящая альбигойская ересь. Что поделать, адаптация дала свою ветвь. Но и в этом мы видим наш прошлый корень: во время непогоды и джута кочевник молил своих аруахов! Сын вечного неба вспомнил помощников своего Бога – предков! Является ли это естественным способом успокоить себя и повернуть судьбу или это есть нечто врожденное, неподвластное осмыслению? Ну, посудите сами, может ли всадник во время жуткого бурана встать на колени, не видя людей и горизонт? В таких условиях: раз — можно, но пять – “опасно для здоровья”. Стесненный обстоятельствами, а не ленью, он бы просто замерз, его жизнь – движение. Летом же не всегда под рукой профилактическая влага – тоже очень важный элемент осуществления канона. Но в жарких условиях Аравийского полуострова – это нормально как неизбежный атрибут личной гигиены: кто видел людей с куманом, знает, что это весьма щепетильная процедура. В свою очередь Тенгри – это уже дух-бог, бог-личность, а не фетиш, святой предмет, которому поклоняется язычник. Кроме того, никому и в голову не придет называть кочевников сектантами: уж слишком большой физический размер – количество верующих в своих аруахов.

Возьмем “свежие” времена – семьдесят лет так называемого коммунизма. Понимал ли неграмотный дехканин или степняк гегелевскую диалектику? Однозначно – нет. Если и понимал что-то, то только по-своему – как житейскую мудрость и натурфилософию. Даже среди московского звена высшей номенклатуры нашлось бы едва два десятка таких умов, которые бы осознавали происходящее во всей научной полноте, во всей теоретической достаточности. По Ленину, даже Бухарин до конца не понимал Гегеля. А что говорить о сталинской номенклатуре, которая в кабинетном порыве лоб расшибет? И не только себе, но и другим жизнь испортит, если не лишит. Как попугаи, повторяли секретарские инструкции. Существовал один универсальный мозг классиков, их вечно живое, не подстраиваемое под обстоятельства учение, значит, они боги, а их выражения в буквальном смысле святы. Как и во всяком религиозном догмате не рекомендуется вникать в суть, необходимо свято верить. Как в глухом и детском телефоне важен акт передачи команды без осмысления, потом удивляются, почему такие искажения: сверху вниз, сверху вниз. Наивно было бы ожидать при таком вековом наследии, в царское время обучалось только пять процентов детей феодальной элиты, что будут познаны все научные тайны. Задача стояла привлечь и обучить грамоте, кроме того детей чабанов – положительное и демократичное направление, то есть привести, по возможности, к начальной грамоте всех. И будет ли при этом ущемляться какой-либо духовный или культурный канон, будет решаться новым спокойным, будущим временем. Расчет был такой все спишет победа и время. Не списалось. (Подсчитывают весьма пристрастно и педантично). Да, с такими проблемами, оставалась одна “привилегия” – выжить. И выжили, потому что освоили последнее учение. Все остальные погрешности – потому что поверхностно. Поверхностно, – потому что объективно сказались материальные условия. Это если сказать коротко. Стоит ли удивляться, что в таких условиях не все могли быть начальниками-бюрократами, которые были заняты и насущными государственными проблемами, и обходили по важности дел даже проблему родного языка. Это тоже от бедности и не только в одной области, а по всей Совдепии. Но касательно перерождения – вероотступничества управленческой номенклатуры требуется остановиться особо. (Как прекрасен и одновременно ужасен бывший партбосс на молебне в мечети! Как он смешон в своем шикарном костюме! Как он с трудом подгибает колени! Какая картина!. Для этого мы должны более подробно осветить и православный канон, и марксистскую идею).

По естественному вырождению аппаратного \»социализма\» идолопоклончество бывших его работников и цинизм — самый небывалый. Ибо сохранение бюрократических ритуалов необходимо и для простого функционирования. Аппарат занял это функционирование, но и остался самим собою. Фетиш вещей, профанация, которыми сопровождали умершую в прошлом идею, превратился в голый фетиш просто без идеи вообще: если раньше вещь просто радовала каждого обывателя как частичное обретение \»светлого будущего\», то теперь вещь откровенно стала повседневным талисманом и каждодневным призывом к действию. Просто пришел к таким людям рынок и поменял им маленькие игрушки-талисманы на огромные и дорогие. Никто так и не понял, что движет этим просто инстинкт, а языком, шелестящим про эволюцию, — хитрость. Вот почему \»либеральные\» ценности упали в благоприятную среду — нашли невероятно опытных аппаратчиков — язычников. На что натолкнется такое соединение? Какую такую эволюцию даст смесь пещеры и клерка, если соображают эти миротворцы одним солнечным днем, а ночью спят и видят кошмары?

Ведомый Моисеем, 2700 лет до н.э. в Палестину после 40-летнего скитания по Синайской пустыне, пришел народ числом 3 миллиона. И, как водится в нравах тех времен и родового строя, вступил в неизбежный конфликт с местными племенами: амонитянами, амаликитянами, филистимлянами, адонянами и т. д., всего числом до 100, из-за этого малого куска территории. Надо думать, что на таком узком пространстве это и не могло не закончиться боем. Поэтому такое состояние, как бойня, было частым явлением, и, если судить по священному писанию евреев (Талмуду), сам бог евреев Иегова принимал в этом деле непосредственное участие, конечно же, на стороне своего народа. В подтверждение тому, что это именно еврейский бог, можно вспомнить, как он утопил фараона в Красном море. Таких подвигов будет много, весь Ветхий Завет пестрит этой солидарностью. Бог Иегова бросает глыбы на врагов и увеличивает день, чтобы было видно, куда бросать с облаков на землю. (“Приключения Иисуса Навина”, Ветхий Завет.) Видно, что, наверное, проживание в стесненных обстоятельствах порождает такую заботу. Объединенный такой родовой верой и покровительством неба “божественный народ” весьма негуманно и успешно изводил племена других обитателей Палестины – “гоев”. Образное выражение всех не евреев получило весьма непривлекательный и законченный вид, если судить опять же по Торе. Понятное дело, что это есть законченное идеологическое обоснование притязаний одного семитского племени на территориальное господство, пока что в рамках “Обетованной земли”.

ole-pak@yandex.ru