Семидесятивосьмилетняя женщина в течение года не может получить казахстанское гражданство, потому что не успела всё сделать “под шумок”.
В 1993 война между Грузией и Абхазией вынудила измученную голодом и страхом Тамару Джимшитовну Мирзоеву бежать в Казахстан. Пожилая женщина вместе с детьми и внуками приехала к одной из дочерей. По приезду старая учительница незамедлительно обращается в паспортный стол, чтобы узаконить своё пребывание в чужом тогда ещё городе.
Обратившись в паспортный стол, Тамара Джимшитовна попадает на приём к начальнику, который задаёт ей стандартный по тем временам вопрос: “Будете ли принимать гражданство Казахстана?”. Поскольку пережитый ужас исключал возвращение в Батуми, женщина согласилась, так же как и её дочь, прибывшая вместе с ней. “Мы намерены обосноваться в Казахстане на постоянное место жительства, поэтому хотели бы быть гражданами этой страны”, — ответили беженки. “Быть по сему”, — ответило наше государство в лице начальника паспортного стола и его же рукой подтвердило своё разрешение специальным штампом в советских паспортах — “Гражданин Республики Казахстан”.
“Всё было хорошо до прошлого года, — рассказывает Тамара Джимшитовна, — я получаю пенсию, награждена от Республики медалью, имею льготы, как репрессированная. В годы выборов мне приносили приглашение, я принимала участие в них на основании этого штампа в паспорте. Никто никогда не усомнился в том, что я казахстанка. Началась паспортизация. Дочь, приехавшая со мной, подала документы на получение общенационального паспорта. И хотя мы приехали 1 марта, а не проживали в Актобе до 2002 года, что требовал закон для автоматического получения гражданства, документ дочери выдали на основании штампа, проставленного в паспортном столе.
Не знаю, беда ли моя, вина ли, что денег постоянно не хватало, я не получила новый документ в первый год паспортизации, но я умирала в буквальном смысле этого слова: перенесла инфаркт, инсульт и все семейные средства уходили на моё лечение. Теперь трагические семейные обстоятельства вынудили сделать мне удостоверение личности. Каково же было моё удивление, когда в миграционной полиции мне сообщили, что я гражданка Грузии и штамп в моём паспорте о казахстанском гражданстве не действителен. Это что же? Государство хозяин своему слову: хотело дало, а хотело забрало назад?”.
С тех пор у старого человека начались мытарства. Сначала её отправляли в Алматы в грузинское посольство, чтобы она отказалась от гражданства, на что ничего не понимающая женщина твердила, что, дескать, гражданка Казахстана и ни от какого другого гражданства отказываться не намерена, поскольку его никогда не принимала. Да и физически поехать в Алматы Тамара Джимшитовна не могла по состоянию здоровья. Повторное обращение в миграционную полицию тоже ничего не дало: “Можно вас оформить как лицо без гражданства, — сказали там, — но с этим тоже будут проблемы. Подождите, мы созвонимся с Алматой и результат сообщим вам”.
Минуло два месяца. Женщина снова поехала по знакомому адресу, где ей предложили аннулировать старый паспорт, правда, нового взамен не предлагали. Отказавшись от такого странного решения вопроса о гражданстве, Мирзоева обратилась в Заводское отделение миграционной полиции, откуда её отправили в общество “Нина”, для получения вида на жительство. Измученная женщина уже была согласна на всё. Однако в этом обществе были удивлены просьбой Тамары Джимшитовны, пояснив, что работают только с российскими паспортами и в миграционной полиции это известно.
— Помогите… — плакала в телефонную трубку пожилая женщина.
Созвонившись с начальником миграционной полиции, я задала ему единственный вопрос: “Почему дочь получила паспорт гражданина Казахстана на основании проставленного в 1993 году штампа, а матери в этом отказано?”.
— Я не готов говорить об этом, — был мне ответ, — приезжайте завтра в половине десятого и привозите тех, кто там получил. В это время приедет и эта женщина, которую не документируют.
Созвонившись с “этой женщиной”, я выяснила, что на полдесятого её никто не приглашал, и о визите к начальнику её не предупреждали, тем не менее, на следующее утро мы с Тамарой Джимшитовной и её дочерью пришли на приём к Тулегену Базарбаевичу.
Диктофон мне сразу включать запретили, тогда я сказала, что буду записывать разговор на лист бумаги, который следует подписать. На что начальник строго спросил меня: “Кто вы такая?”. Я представилась ещё раз.
— У меня были все редактора газет, — сказал Аманов, — а вас я вижу в первый раз.
И хотя мы виделись не впервые, спорить я не стала (мало ли что у наших чиновников с памятью). Лишь попросила разъяснить, на каком основании старой бабушке отказывают в гражданстве страны, которая одиннадцать лет назад дала “добро” на этот счёт.
— Паспорт ваш со штампом не имеет юридической силы, а значит, всё то, что в нём, – незаконно, — строго сказал начальник.
Я не стала уточнять, что в старом документе незаконно: штамп, проставленный государственным органом, фотография Мирзоевой, дата её рождения или прописка, соответствующая тому адресу, где действительно на данный момент проживает бабушка?
Следует сказать, что перед приходом в миграционную полицию я посоветовала Тамаре Джимшитовне написать заявление, в котором попросить разъяснить руководство управления, на каком основании её признают негражданином. В соответствии со статьёй 6-ой Указа Президента, имеющего силу Закона, “О порядке рассмотрения обращений граждан” ответ должен быть не позже, чем через 15 дней. После того как я попросила зарегистрировать обращение Мирзоевой, господин Аманов попросил меня выйти из кабинета, чтобы поговорить с женщинами наедине. Я подчинилась.
Чуть позже вышедшие из кабинета просительницы виновато сообщили, что бумаги у них не взяли, поинтересовались: не является ли родственницей им пришедший журналист, и пообещали всё сделать, если они уговорят меня ничего в газету не писать.
Я вновь терпеливо объяснила Тамаре Джимшитовне, какие преимущества даёт им письменный ответ, и её дочь вновь пошла с целью — сдать прошение. Инспектор отговорила женщину, упирая на то, что так, мол, они сделают всё быстро, а в противном случае дело затянется ещё на 15 дней. Вопреки закону прошение так и не было принято.
Распрощавшись с женщинами, которые постоянно переживали, как бы не было хуже, я направилась в “Стол находок”, что в городском УВД. Там девушка бойко раздавала справки, что паспорт СССР гражданином таким-то утерян и в столе находок не значится. Невольно возник вопрос: зачем городское управление внутренних дел выдаёт бумагу на утративший юридическую силу документ? Почему он утратил юридическую силу, если документирование завершится 1 января 2004 года, следовательно, по логике вещей, старым паспортом можно пользоваться ещё полгода? К тому же банки не отказывают пенсионерам в выплате пособий на основании того, что они не имеют нового общенационального паспорта.
Самое странное в этой истории, что работники паспортного стола сетуют: мол, жаль, что вы не успели получить паспорт “под шумок”, ведь раньше всем давали, а теперь определить статус Мирзоевой очень трудно.
“Кто же я такая есть, прожив 10 лет в Казахстане и всё это время считавшая себя его гражданкой?” — вопрошала Тамара Джимшитовна. “Что же у нас за законы такие противоречивые? Или это их исполнители хотят поживиться за чужой счёт? – вторила я ей.
***
P.S. Если обидела наших блюстителей документирования, прошу прощения, поскольку они утверждают, что живут исключительно на зарплату. Тех, кто видел бедного полицейского миграционной службы, прошу прослезиться…