Сначала Год Казахстана в России, затем наоборот. На прошлой неделе Астана встречала Владимира Путина. Владимир Путин приехал и уехал, но как знать, что таилось за улыбкой одного президента и непроницаемостью второго. Об особенностях взаимоотношений двух государств – посол Казахстана в России в 2001-2003 годах Алтынбек Сарсенбаев.
***
— Визит Путина в Казахстан освещался, конечно, активно, но кому как не бывшему послу Казахстана в России знать, что может остаться за рамками официоза?
— Я не думаю, что за кадром осталось что-то значимое. Визит, прежде всего, был связан с необходимостью открытия Года России в Казахстане. Я не считаю, что каждая встреча глав государств должна быть исторической, но данный визит был полезным для обеих сторон. При этом, я считаю, что принципиальным здесь было решение вопроса по Байконуру и договоренность президентов о том, чтобы в первой половине текущего года закончить делимитацию границ, а также соглашение о взаимодействии в вопросах охраны границы. При этом следует отметить, что активно дискутируемое в российских кругах соглашение об охране границы разработано с учетом позиций, принципиальных для Казахстана как суверенного государства.
— Кстати, о Байконуре. Деньги за его аренду Казахстан получает “чистыми”?
— Да, с прошлого года мы получаем “чистыми” в бюджет 115 миллионов долларов. До этого шел расчет в виде товарного кредита и тогда Казахстан проигрывал. Вопрос по аренде космодрома, важный не только для России, но и для нас. Различные подходы дискутировались на протяжении нескольких лет. Для россиян была важна пролонгация на пятьдесят лет, поскольку в таком случае они были бы заинтересованы в модернизации и внедрении новых технологий в Байконуре. В противном случае, без дополнительных инвестиций, Байконур исчерпал бы свои ресурсы. Со своей стороны мы ставили условие об обязательном участии Казахстана в космических программах, а также вопросы обеспечения экологии. Я имею в виду замену ракетоносителей “Протон” на гептиловом топливе на более чистые и безопасные ракетоносители.
— Тогда как следует расценивать недавние сообщения российских СМИ о том, что Россия собирается запускать спутники с космодрома в Плесецке?
— Это скорее было пиар-акцией, в которой больше участвовали люди с оборонного комплекса для оказания определенного давления на нас. Внутри космической отрасли России существует определенное противостояние между военными и гражданскими. Я помню, как два года назад высокопоставленный генерал даже дал пресс-конференцию о том, что они собираются уходить с Байконура, которое через определенное время было дезавуировано российскими властями. Прагматический расчет показывает, что без Байконура обойтись они пока не могут, потому что тяжелые ракетоносители могут отправляться в космос только оттуда.
— Встреча президентов тет-а-тет продолжалась дольше запланированного на полтора часа. Как Вы считаете, о каких недоступных для прессы вещах говорили Путин и Назарбаев?
— Вы знаете, что между президентами сложились хорошие человеческие взаимоотношения. Исходя из этого, я предполагаю, что они могли обсудить большой круг вопросов, которые не освещаются в прессе. Возможно, о ситуации в Центральной Азии. Казахстан – только часть Центральной Азии. И для России безопасность южных границ зависит не только от Казахстана, а от стабильности всех стран региона. Вопросы незаконной миграции, транзита наркотиков, борьба с терроризмом – все это вкупе сильно беспокоит российскую элиту, российское руководство. Не осталась без внимания, наверное, и тема транспортировки казахстанской нефти.
— В Казахстане отдельные структуры время от времени поднимают шум вокруг “русского вопроса”. Да и некоторые российские СМИ то и дело акцентируются на нем. Могли президенты обсуждать и эту “горячую” тему?
— Не знаю, как в других государствах содружества, но в России экспертная база подготовки решений для главы государства очень солидная. Работают институты, спецслужбы, есть исчерпывающая информация по многим направлениям, тем более о Казахстане. Если исходить из того, что Путин получает качественную информацию, я не думаю, что он поднимал на этой встрече тему русских или русского языка в Казахстане. Да, в России эта проблема существует, но только в определенный период, я имею в виду перед выборами. По-моему, в интервью вашему сайту я уже говорил, что вопрос русских в Казахстане надо рассматривать в другом ключе: не как о проблеме, которая создается для нашей государственности, а как важном потенциале, укрепляющем нашу страну. И надо помнить, что за русскоязычное население, проживающее в нашей стране, начнется реальная конкуренция между Россией и Казахстаном. Насколько я знаю, Путин в этом вопросе придерживается очень прагматичной позиции.
— Алтынбек Сарсенбаевич, у меня сложилось впечатление, что Вы общаетесь со мной как дипломат на службе. Но, уверена, что Вы знаете, какие трения существуют в отношениях между Казахстаном и Россией.
— Потеря дипломатического статуса не означает потери принципов. Тем более, что подготовкой этого визита в ранней стадии я тоже занимался.
Серьезных “трений” между Россией и Казахстаном нет. Есть вопросы, по которым, пока, не найдены решения. Например, вопрос об увеличении квоты для транспортировки казахстанской нефти. Мы хотели бы увеличить ежегодные объемы, так как у нас увеличивается добыча. Естественно, российские нефтяные монополисты не желают этого, потому что мы им создаем конкуренцию на внешнем рынке.
Второй пункт, который, с точки зрения Казахстана, мы должны последовательно отстаивать на встречах всех уровней, — это тарифная политика России. Для нас это ключевой вопрос, потому что железнодорожные и иные тарифы на территории России для наших производителей в 2,5-3 раза выше, чем для россиян. И эти проблемы рассматриваются в рамках процедур по созданию ЕЭП. Если мы создаем единый рынок, правила должны быть едиными для всех. В ином случае, ЕЭП – это просто блеф.
Решение третьей проблемы тоже связано с нарушением принципов Евразийского экономического союза о свободном доступе товаров и услуг на рынки наших стран. Например, в прошлом году россияне вели антидемпинговое расследование по определенным видам продукции Карметкомбината. Естественно, мы считаем это ущемлением, поскольку все российские товары на территории Казахстана продаются без всяких ограничений. Перед новым годом, накануне завершения моей миссии, была достигнута договоренность, что антидемпинговое расследование будет отменено и они определят квоту для нашей продукции, что тоже не является благом для наших производителей.
Есть не отрегулированные вопросы в гуманитарной сфере. Я имею в виду так называемые миграционные карты. Мы, например, предлагали в радиусе 100-150 километров в приграничной зоне отменить миграционные карты. Я просто не вижу в них смысла. Получается, что на участке в 7,5 тысяч километров общей границы где-то на 78-79 участках действуют пограничные посты. Между постами большая дистанция, а между ними населенные пункты. Жители, пересекая границу, никогда не поедут получать миграционные карты. А там его поймает участковый, возьмет взятку и отпустит его. То есть, тем самым мы своими руками создаем коррупционную среду. Вы же знаете, по вопросам регулирования нелегальной миграции российской стороной были приняты жесткие меры, но сейчас идет переосмысление. Я думаю, что с учетом наших пожеланий эти вопросы будут пересматриваться.
— По некоторым данным, в экономической сфере основными партнерами Казахстана считаются Бермудские и Виргинские острова, а не Россия…
— Несколько лет назад у нас было снижение торгового оборота с Россией, но вот два года подряд идет рост, и сегодня мы вышли на уровень 5 миллиардов долларов. Россия является нашим крупным торговым партнером, хотя мы занимаем всего четыре процента в российском внешнеторговом обороте. К тому же мы гораздо меньше экспортируем в Россию, чем импортируем. Что касается пресловутых Виргинских и Бермудских островов, то это вопрос другого порядка. Когда у нас будет прозрачное правительство и прозрачная экономика, я думаю, что эти острова как наши торговые партнеры просто исчезнут.
— Что конкретно, кроме поездки Н.Назарбаева в Москву, обменов любезностями и нескольких концертов, дал Год Казахстана в России?
— Год Казахстана в России создал определенный позитивный фон для сближения наших экономических структур. Нам было важно показать российским деловым кругам новую модель экономики Казахстана. И мы, думаю, сумели показать произошедшие структурные изменения в экономике. Сегодня российская бизнес-элита знает, что казахстанская экономика схожа с российской, и здесь можно и нужно работать. В реальности, на мой взгляд, кроме, как вы говорите, концертов прошлый год дал именно это.
— В этой связи, как Вы относитесь к высказываниям о том, что Казахстан опережает Россию в проведении экономических реформ?
— На сегодняшний день это уже слишком сильное преувеличение. Россияне двигаются очень мощно. Качество проводимых там реформ для нас должно стать ориентиром. Им, конечно, еще предстоит провести административные и жилищно-коммунальные реформы, после чего, думаю, мы перестанем хвастаться. А в вопросах политической реформы нам надо уже подтягиваться хотя бы до уровня России.
— А не возникнет ли проблема с экспансией российских СМИ, российского бизнеса в Казахстане?
— В ситуации со СМИ я с вами не согласен. Если мы создаем условия для всех видов товаров, почему мы должны создавать особые ограничения такому экономическому и социальному товару, как средства массовой информации? Если есть на них спрос, то почему мы должны их ограничивать. А то, что казахстанские медийные продукты не могут продаваться на российском информационном пространстве, — уже наши проблемы. Конкретно: проблемы политической реформы. Качественные, конкурентоспособные СМИ не могут рождаться в авторитарной стране…