Открытое письмо А.А.Кулибаеву

Не имея возможности обратиться лично к Вам каким-либо иным способом, вынужден обращаться к Вам с открытым письмом. К моему большому несчастью, это письмо я пишу Вам из тюрьмы, в которой нахожусь 10 долгих месяцев по нелепому обвинению в покушении на Ваше убийство. И все это время меня, не переставая, терзает одна мысль — за что? Какими соображениями руководствовались те, кому пришло в голову решить, что покушение было совершено на Вас, и более того – возложить вину за это покушение на меня? Поверьте, я, выросший без отца, всегда относился к Вам с преданностью сына и с большой радостью видел, что именно как к сыну ко мне относитесь и Вы…

Как известно, каждое преступление в своей основе имеет какой-то мотив. Ни малейшего мотива, ни даже тени мотива убить Вас у меня не было и не могло быть. Зачем? Я претендовал на Ваше место президента любительской Федерации бокса? Ни в коем случае: все видели, что с Вашим приходом на эту должность авторитет федерации многократно возрос, стала ощутимой спонсорская помощь, что позволило установить должностные оклады спортсменам и тренерам, в числе которых был и я. Разумеется, ни о чем этом не могло быть и речи, когда федерацию возглавлял я, все это стало возможным только благодаря Вашему авторитету в государстве. Поэтому пост президента организации я освободил совершенно добровольно, понимая, что Ваша работа на этом посту принесет делу несравненно больше пользы.

Если бы я вынашивал замысел о покушении на Вас и осуществил этот замысел – прежде всего я позаботился бы о создании себе надежного алиби. 11 мая 2004 года, накануне покушения, я должен был отбыть на предолимпийские сборы в Грецию. Однако обстоятельства сложились так, что мне необходимо было вылететь в Москву, и я взял билет на 13 мая, находясь, таким образом, в день покушения в городе. Скажите – это хоть сколько-нибудь соответствует логике убийцы и здравому смыслу и не вызывает ли обоснованные сомнения в том, что к покушению я не имею ни малейшего отношения?

В момент взрыва, около 16 часов 12 мая 2004 года, я находился в офисе, хотя для организатора покушения гораздо более приемлем прямо противоположный способ поведения – находиться от места преступления как можно дальше, чем также обеспечить себе алиби.

Согласно версии полиции, я являюсь лидером организованной преступной группировки. Надо ли говорить о том, что если бы это было так, никаких проблем с поиском лиц, готовых выполнить заказ на убийство, у меня бы не встретилось. Тогда к какому логическому построению можно отнести умозаключение полиции, что я, вымогая деньги у Буркитбаева и зная его всего полгода, одновременно обращаюсь к нему с просьбой найти исполнителя для задуманного мной убийства? Опять же – соответствует ли логике и здравому смыслу, что я, дав поручение киллеру убить Вас, хожу с ним по ресторанам без малейших опасений быть впоследствии опознанным? А ведь именно это утверждает свидетель обвинения.

Однако все эти и другие многочисленные нелепости ничуть не смутили полицию: в ее задачу входило не установление истины по делу, а обвинение меня (причем во что бы то ни стало, вопреки очевидным фактам) в организации покушения. Если это не так – то почему отклонялись многочисленные ходатайства о проведении тех или иных следственных действий, которые свидетельствовали бы о моей невиновности? Если это не так – чем объяснить, что все 10 месяцев, которые ведется дело, ко мне и моему водителю Пескову применялись пытки с единственной целью – добиться от нас признательных показаний, которые мы так и не дали? Если это не так – почему была организована травля моего 15-летнего сына, которому дети, его ровесники, говорили, что он сын убийцы и мафиози, стали его бить, в результате чего мальчик был вынужден перейти в другую школу? Если это не так – почему в ходе следствия оказывали всяческое давление на моего адвоката, не раз не только отстраняли его от ведения дела, но и возбудили уголовные дела на его самого? Почему буквально терроризировали мать моего водителя, убеждая ее добиться от сына, чтобы он “признался” сам в покушении на Вас или хотя бы оговорил меня?

К сожалению, подобную же позицию занял суд, что серьезно поколебало мою веру в правосудие: ходатайства защиты, направленные на сбор доказательств моей невиновности, отклоняются, что, безусловно, свидетельствует о том, что в установлении истины суд не заинтересован… Но человек я не слабый: несмотря ни на что, вину на себя не взял и не возьму.

Уважаемый Аскар Алтынбекович! Я обращаюсь к Вам, наверное, в самый тяжелый час своей жизни. Картина происшедшего 12 мая 2004 года известна Вам только в версии полицейских, которые, несомненно, руководствуются своими интересами: задержание “преступника”, покушавшегося на жизнь государственного деятеля Вашего уровня, на их взгляд, повысит авторитет полиции, а то и даст им лично более ощутимые блага в виде служебной карьеры. Перед этими соображениями моя судьба, которая решается в эти дни, превращается в ничто, в мусор, в ничего не значащую мелочь. И не на кого мне надеяться – только на Вас. Что я должен сделать, чтоб Вы, именно Вы, поверили: не совершал я покушения на Вашу жизнь. Не совершал. Я готов поклясться Вам в этом всем, что есть святого в жизни каждого человека, и в моей жизни тоже – именем Всевышнего, памятью своих покойных родителей, жизнью своего единственного сына. Поверьте, эти слова человек не произносит каждый день…

Не на кого мне больше надеяться – только на Вас. На Вашу человечность, в которой я убеждался множество раз, на Вашу доброту, честность. Нам всем, когда придет наш час, воздастся по нашим делам. Воздастся и Вам… Я умоляю Вас – помогите мне….