Полная версия статьи. Сокращенная версия была опубликована в московском журнале “Знамя”.
***
Повара и дегустаторы
Людей, добровольно занимающихся приготовлением стихов и прозы, и желающих, чтобы их блюда отведал еще кто-нибудь, наша земля во все времена плодила в изобилии.
Даже в 90-е годы, в самый разгар жесточайших экономических и политических передряг, на редакционных столах республиканского органа Союза писателей журнала “Простор”, как тарелки на кухне холостяка, вырастали целые утесы рукописей.
“Что слава – яркая заплата”, устами классика увещевал былой издатель. Нынешний же, родной, хранил молчание крепче пареной рыбы. Сам факт публикации чего-либо у нас всегда был (и, боюсь, долго останется) гораздо важнее благ материальных. Иначе зачем колдовать-кашеварить и тащить свою стряпню в редакцию, заведомо зная, что “злата” — то бишь гонорара, тебе не видать.
Но вот конфуз, и “заплата-слава” – критические и читательские отклики, вроде книги “Жалоб и предложений” в древнем общепите – обратная связь, без которой не может полноценно служить ни один художественный кулинар, тоже оказывалась неяркой. Журнал опубликовал, книжка вышла, и молчок, все как в рот воды набрали. Читатели (родственники и знакомые) пожевали, проглотили, поковырялись в зубах, и никто толком не распробовал, съедобно ли кушанье.
А где критики, где профессиональные дегустаторы — едоки с крепкими желудками, готовые переварить любую “писчу духовную” и способные потом связать два-три слова?
Соль в том, что провинциальная литературная кухня, в каковую она после распада Союза превратилась в Казахстане, тем и отличается от цивильного хорошо организованного ресторанного обслуживания, что имеет не только скудное меню, но и страдает отсутствием некоторого количества добровольно рефлектирующих умов-гурманов, свободно плавающих в текущем литбульоне и находящих в этом определенное удовольствие. Сразу скажем, удовольствие весьма проблематичное, если учесть, что питательного для души навара в жиденьком и порой мутном вареве бывает маловато.
Писатели-то пишут, а вот критики и литературоведы из наших краев давно разбежались-разлетелись, как ошпаренные. Оскудели гуманитарные кафедры множества новоиспеченных университетов. Обглоданы программы по русской литературе в школах и вузах.
А ведь бывало, и Лотман к нам заглядывал, Баевский, Гаспаров, Лев Аннинский… “Иных уж нет, а те далече” — ушло из жизни, разъехалось по заграницам поколение А.Жовтиса, Е.Бельской, — профессуры с колоссальным опытом и филологическим чутьем. Увы, новые умы медленно прорастают и созревают без плодородной почвы. Литературоведы и критики тоже ведь живые человеки, питающиеся помимо духовного также и материальным.
Имевшие место отдельные спорадические выступления, перечислявшие авторов и произведения, были скорее похожи на приступы колик от несварения желудка. Разве можно сравнить их с регулярными, оперативными, полемичными обзорами А.Немзера, С.Костырко, И.Булкиной, Д.Бавильского и целой стаи разноголосых задиристых российских интернет-дегустаторов!1
Поэтому, хоть непривычно и неловко, но придется заняться самообслуживанием, и в первую очередь определиться по некоторым краеугольным пунктам здешнего меню.
Кость первая
От нашего безрыбья и безмясья, по правде говоря, давно сделалось голодно и грустно, и решил я взять и бросить первую кость в общий котел, подумав, что кто-то должен ее кинуть, даже если плеск разлетевшейся накипи окатит смельчака с головы до ног.
За пазухой у меня припасено достаточно костей – увы, накопились за последние годы. А может, когда они покипят, так и до мозга доберемся.
Существует древняя русская забава – холодец варить. С хреном да под водочку – незаменимая вещь! Коренным жителям Востока она мало понятна, поскольку готовят холодчик в основном из свинины. Не знаю, как кому, а для меня самое приятное, когда ушки-ножки-моталыжки хорошенько выварятся, выбивать мозг из трубчатых косточек, подсолить, подперчить и, разумеется, съесть. Жена моя говорит, что слишком жирно, но на вкус и цвет даже жена не товарищ.
Тут я солидарен с крупнейшим специалистом по части усиленного питания — досточтимым Франсуа Рабле, который очень правильно определил: “Собака не дура, коль кость грызет, желая добраться до самого лакомого”.
Кости порой крепкие попадаются. Сразу не раскусишь. Раньше, бывало, чуть что-нибудь эдакое швырнешь, сразу услышишь окрик:
— А ты кто такой?
Предвидя вопрос, отвечаю: “Просто человек. Тоже, правда, пишущий и алчущий”.
Так вот, скучно мне стало и печально… А совсем уезжать не хочется. Иосиф Бродский (не в укор ему будь сказано) – мог петь на любой чужбине. Его космополитический соловей и за тридевять земель мог выдать удивительную метафизическую трель. Кому-то его истины нравятся. Кому-то нет. Мне тоже пришлось покататься по миру, но я – не Иосиф. Хоть Рио-де-Жанейро, хоть Париж, хоть Чикаго, мне пишется почему-то дома, а еще лучше, если поближе к тому месту, где родился. Про то опубликовал две повести, книжку стихов и роман заканчиваю. Вот и статью пишу, чтобы преодолеть сие трагическое противоречие. Большая печаль — сродни большой власти. Не каждому дано нести ее бремя.
На совсем пустой желудок, конечно, не стал бы заводить свою песнь, но это значит, что экономическая ситуация улучшилась. ВВП поднимается. Посмотрите, беременных на улицах сколько. В середине 90-х они были редкостью. Не боятся рожать, значит, налицо явные признаки стабилизации.
А кости — не сухари, зачем на черный день хранить. Когда-то их сжигали, размалывали, удобряли почву, повышая фертильность для созревания чего-нибудь нового, съедобного. Давайте осмотримся — что нынче без удобрений произрастает в нашем саду-огороде, и откуда попадает продукт к нам на стол?
Какие журналы сеют у нас “разумное, доброе, вечное”? Символично звучат их названия — “Простор”, “Нива”. Символичен их тираж – 2 тыс. экз. У “Простора”, кстати, когда-то бывал более 40 тысяч, и он непременно входил в сервировку стола союзного Союза писателей.
Вслед за развалом империи мы оказались выполотыми из общего русскоязычного литературного поля. Москву с ее толстыми журналами и зубатыми волками-критиками тощий казахстанский литъягненок не интересует. Думается, и во взаимные года Казахстана и России даже указами обоих президентов такой интерес не удалось учредить.
Провели концерты, показали по ТВ прием нескольких казахских писателей в Москве, дипломатично напечатали пару старых переводов, тиснули дежурные заметки в прессе и все. Единственным крупным событием стала презентация в Москве книги С.Досанова “Двадцатый век”, да “Роман-газета” сочла нужным сделать в 2002 году выпуск с произведениями пяти казахстанцев, на том, правда, проект и закрылся.
Искренне надеялись мы на интернет. Спасибо обозревателю Сергею Костырко – подсобил с сетью. Однако наживка в виде ссылки на сайт “Простора” в “Журнальном зале” russ.ru за несколько лет не породила ни одной критической поклевки на казахстанские публикации. Недавние попытки редакции (на мой взгляд, опрометчивые) наладить контакты с журналами “Наш современник” и “Москва” обернулись игрой в одни “просторные” ворота.
Попроси в России назвать самого известного казахстанского поэта, ответят — Бахыт Кенжеев — родился в Шымкенте, учился в МГУ, живет в Канаде, печатается в основном в Москве. Таковы нынешние реалии.
А ведь только за последние четыре года в “Просторе” представлено публике более 150 стихотворных подборок, около 130 рассказов и 70 повестей, 15 романов, множество интересных содержательных очерков и других материалов с общим числом авторов — около 350. Среди них поэты: В.Антонов, Т.Ахметов, Л.Вышеславский, Б.Канапьянов, А.Кекилбаев, В.Краковский Е.Курдаков, В.Михайлов, Л.Степанова, Н.Чернова, О.Шиленко… Прозаики: Н.Веревочкин, К.Гайворонский, Г.Горчаков, С.Досанов, М.Еспер-теги, М.Жубанышулы, А.Казанцев, Ю.Кудлач, В.Куклин, М.Отыншиев, Ю.Прохоров, Н.Раевский, О.Сулейменов, А.Тарази, Т.Фроловская, В.Численский, Шахимарден, И.Щеголихин и, как говорится, многие другие. При желании можно было что-то выбрать и продегустировать. Значит, не было желания.
Но попробуй тут жаловаться – значит, невкусно пишем, не поднимаем значительных тем. Да что мы, вон московская критика регулярно стонет, что ничего достойного жить в веках и в России не было написано за последнее десятилетие. Чего, казалось бы, нам роптать в полупустынном, полузабытом “подбрюшье”. (Слышал бы А.Солженицын, как в середине 90-х вздрогнуло от его строчки все 20-миллионое русскоязычное население Казахстана и Средней Азии, как ему стыдно было смотреть в глаза соседям и как, еще крепче подобрав удила, оно поскакало, понеслось за хребты в иные пределы).
Тем не менее напряженное дыхание России ощущаешь и понимаешь, что там кашеварный процесс идет, писательская индустрия бодро стучит поварешками по всем чугункам. Конкурсы, презентации, ярмарки, дюжина литературных премий. Книг своих и переводных выпекается несметное количество. Бумажный вал и пена перехлестывают на казахстстанский рынок, российской продукцией завалены здешние столы и прилавки. Есть над чем задуматься. Поэтому буду считать, что первая кость брошена.
(продолжение следует)
_____________________________
1 В “Просторе” попытку критики “Движение казахстанской поэзии” предприняла Ж.Толысбаева Поэтический сборник, выпущенный фондом Сороса, комментировал. В. Антонов. Продуктивно и крайне своевременно заработало в бумажной версии Книжное обозрение “Книголюб”, на страницах которого редактор Лиля Калаус дает содержательные материалы профессоров В. Бадикова и В. Савельевой, интервью с писателями и аннотации книжных новинок.