Прозвучали различные мнения о событиях в Кыргызстане, но для того чтобы более явственно проступили глубинные причины их возникновения, я хотел бы предложить посмотреть на них с точки зрения геополитического контекста.
Как это ни парадоксально прозвучит, на мой взгляд, в настоящее время в Центральной Азии наблюдается своеобразный геополитический вакуум. Наличие в регионе военных баз не является в данном случае показателем доминирующего внимания к Центральной Азии, скорее военные базы – это явление символического ряда, демонстрирующее отсутствие реального интереса к его устойчивому развитию. На самом деле наш регион является зоной второстепенных интересов всех ведущих геополитических игроков в регионе. Китай в данный момент в гораздо большей мере озабочен проблемой Тайваня и в целом юго-восточным направлением своей внешней политики. Соединенные Штаты погружены в Ирак и выстраивают стратегии борьбы со странами так называемой “оси зла”. Европейский союз занят интеграций своих новых членов и созданием эффективной модели внутреннего управления. В России доминирует западный вектор развития, этот тренд особенно проявляется на уровне элиты, в которой лидирующие позиции занимает группа так называемых “питерцев”, которая в основном рекрутирована из западных регионов России и поэтому во многом сконцентрирована на взаимодействии с Западом, а не Востоком. В этом смысле Петербург является фактической столицей России, что явственно прочерчивает западный геополитический вектор, а обретение Новосибирском столичного статуса выглядит на данный момент ненаучной фантастикой. В целом Центральная Азия для российской элиты мало интересна, это признают и ведущие российские политологии, об этом свидетельствует и уровень понимания процессов, протекающих в нашем регионе со стороны российской элиты и экспертного сообщества. При этом меня удручает тот факт, что большинство казахстанских экспертов находится в фарватере российских оценок геополитической ситуации в регионе.
Безусловно, ведущие геополитические игроки имеют свои значимые интересы в регионе, но они для них в настоящее время не первостепенны, у них есть дела и поважнее. Недостаток внимания порождает дефицит ответственности. То есть, несмотря на видимость значимого присутствия геополитического интереса в регионе, в реальности на данный момент в Центральной Азии существует дефицит геополитической ответственности. Нужно понимать, что геополитическая ответственность — это очень тонкая материя, которая обретается в добровольном порядке и не может быть навязана международным сообществом. Если геополитическая ответственность воспринимается ключевыми игроками как нежелательная обязанность или тяжкая повинность, когда отсутствует осознанная сильная мотивация к реальному развитию региона, то ничего хорошего в этой ситуации ждать не приходится. Если нет реально заинтересованных в устойчивом развитии региона геополитических сил, то о стабильности в регионе можно забыть. Заинтересованность по остаточному принципу, которую демонстрируют ведущие геополитические игроки в отношении нашего региона, ни к чему хорошему не приведет. В этом смысле показателен пример России, которая в 1991 году приняла деятельное участие в развале СССР, создав тройственный союз славянских государств, и тем самым сняла с себя геополитическую ответственность за наш регион. И в настоящее время Россия тяготится любой геополитической ответственностью, пытаясь сбросить с себя как можно больше обязательств, но при этом продолжает ностальгировать о своих эфемерных имперских правах. В отличие от российской наша казахстанская элита демонстрирует гораздо большую историческую ответственность и не случайно Нурсултан Назарбаев является автором практически всех интеграционных инициатив на постсоветском пространстве, в том числе и в Центральной Азии.
Здесь также важно отметить такой своеобразный методологический феномен. Практически на всех \»круглых столах\» и конференциях Центрально-Азиатский регион рассматривается как геополитический объект, который подвержен влиянию со стороны ведущих держав мира, то есть мы рассматриваем свой регион в пассивном залоге, как территорию, которая не обладает субъектностью. На мой взгляд, здесь кроется главная методологическая ошибка экспертов, поскольку наш регион в условиях геополитического вакуума нуждается в проявлении субъектности, а геополитическая субъектность в регионе может быть проявлена только страной – лидером Центрально-Азиатского региона, которая в добровольном порядке возложит на себя геополитическую ответственность за судьбу региона в целом. В настоящее время таким лидером признан Казахстан, и мы видим, что международное сообщество различными способами пытается поощрить нас на эту роль, на роль геополитически ответственного лидера в регионе. Мы наконец должны осознать тот факт, что только появление региональной субъектности позволит Центральной Азии избежать глобальных потрясений. Поэтому нужно переходить от декларативного позиционирования Казахстана в качестве регионального лидера к реальному региональному лидерству, которое подразумевает геополитическую ответственность за весь регион и Кыргызстан в частности. Готовы ли мы сегодня возложить на себя это тяжелое бремя или нет? Это центральный вопрос стратегического развития Казахстана и геополитического будущего Центральной Азии.