В Казахстане по-прежнему продолжается игнорирование “официального” статуса русского языка. Казахские власти, судя по всему, намеренно забывают о том, что по Конституции РК он должен употребляться “наравне” с государственным казахским языком. Поэтому местными чиновниками “поэтапное” внедрение в делопроизводство государственного языка трактуется как полное исключение из документооборота языка “официального”, русского.
По закону конституционный статус русского языка никто не отменял, но в юридической практике никто с ним не считается. Хотя ещё в 1997 г. Конституционный Совет РК в своём Постановлении от 08.05.97 г.(№ 10/2) отверг попытки “коррекции” конституционного статуса русского языка и прямо указал на то, “что в государственных организациях и органах местного самоуправления казахский и русский языки употребляются в равной степени, одинаково, независимо от каких-либо обстоятельств”.
Таким образом, русскоязычное население поставлено в безвыходное положение: либо интенсивно учить казахский язык, что для большинства граждан объективно невозможно, либо – собирать заранее чемоданы. Да и сама общественная атмосфера в республике, особенно, в последнее время даёт немало поводов для миграционных настроений. Достаточно вспомнить последний неумный шаг властей – отправку казаков “на 100-ый километр”.
Дело доходит до ситуаций анекдотических. К примеру, районный суд – как это было недавно в Карагандинской области – вообще поставил русский язык на территории района вне закона. Более того, выступил …с политическим заявлением – “объединить усилия ради достижения общей цели – проведения коренных политических реформ, создания справедливых отношений между народом и властью только на государственном языке”. Вот, мол, запретим использовать русский язык, и исчезнут все социальные противоречия в стране.
Как говорится, всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Если судебная ветвь власти выступает с такими “заявлениями”, то можно судить о реальной казахстанской демократии, соблюдении конституционных прав граждан и самом судопроизводстве. Тем более нельзя рассчитывать на беспристрастность такого суда, когда речь идёт о дискриминации по языковым признакам русскоговорящего населения.
Намеренно или нет, но русским гражданам Казахстана разными способами дают понять, что в общественном употреблении русскому языку остаётся всё меньше места. Наверное, это можно счесть за “перегибы”, но можно принять и за устойчивую тенденцию ограничения сферы применения русского языка. Но для русской общественности важно то, что на эти “перегибы” казахские власти никак не реагируют.
Мало кто в это поверит, но в отдельных аннотациях к фармацевтической продукции отсутствует русский перевод. И такие случаи происходят всё чаще. Граждане, получившие лекарство в аптеках, обращаются в общественные организации и свидетельствуют, что информация во вкладышах о противопоказаниях и особенностях применения препарата изложена на казахском языке.
Понятно, к каким последствиям для жизни и здоровья наших сограждан это может привести. Но вряд ли это понятно чиновным ревнителям государственного языка, действующим по принципу “лес рубят – щепки летят”.
В книге П.П. Владимирова “Особый район Китая 1942-45 гг.” есть эпизод о том, как “великий вождь” Мао избавлялся от своих соратников. Так вот в нём рассказывается об иезуитском способе “лечения” одного из ветеранов коммунистического движения. Ему давали лекарство, применение которого было оправдано по всем врачебным показаниям. Но это же лекарство становилось ядом, если нарушались правила его применения. Врач об этом, разумеется, знал и, используя эту специфику, планомерно травил своего пациента.
Китайского товарища спасли врачи из советского посольства. Но кто поможет нашим бабушкам и дедушкам, не владеющим государственным языком? Быть может, врач российского посольства в Астане, или президент Назарбаев, являющийся гарантом всех граждан Казахстана, включая 40% русскоязычного населения?
В ст. 82 (ограничение прав граждан в выборе языка) “Кодекса Республики Казахстан об административных правонарушениях” пишется: “Ограничение прав граждан в выборе языка, дискриминация по языковым признакам влечёт штраф на должностных лиц в размере от пяти до двадцати месячных расчётных показателей”.
Кто скажет, подпадает ли под эту статью ситуация с “китайской” пилюлей, или лекарственными аннотациями, которые – уверенно можно сказать – не сможет прочесть добрая треть граждан страны? И стоит ли, вообще, обращаться в казахстанские “национально-ориентированные” суды, априори зная, в чью пользу будет вынесено судебное решение.