Национальный вопрос. Что об этом думают простые люди

Валерий СУРГАНОВ

Объявление Указа российского президента Владимира Путина о всемерном содействии Кремля переселению соотечественников из стран ближнего и дальнего зарубежья на их историческую Родину, то есть Россию, вызвало такой бешеный резонанс внутри казахстанского общества, что мы решили продолжить комментировать данную инициативу Москвы. С той лишь разницей, что теперь мы подумали дать слово, возможность высказаться, не политикам, политологам и общественным деятелям, большинство из которых всегда старается соотносить собственные оценки со своим уже сложившимся имиджем, а простым людям, кого этот указ может коснуться потенциально или непосредственно. В итоге получилась солянка из довольно живых и интересных мнений, которые мы приводим ниже.

Сразу хочется оговориться, что опрос проводился среди знакомых автора: людей разных национальностей, возрастов и семейного положения, представляющих, однако, примерно одну социальную прослойку – довольно обширный средний класс Алматы. Причем, из всего набора комментариев и мнений, наиболее любопытными и, что самое главное, не сильно повторяющими остальные, оказались лишь шесть, которые мы и озвучиваем.

Итак, первым респондентом был Владимир, мужчина в самом расцвете сил: 33 года – возраст Иисуса Христа. По национальности Владимир этнический кореец, родом из Талдыкоргана, женатый и имеющий на иждивении одного малолетнего ребенка. Сфера его деятельности: инжиниринг в солидной охранной структуре, устанавливающей сигнализации на крупных объектах по всему Казахстану.

Путинский указ о репатриации соотечественников, Владимир воспринял с воодушевлением и, хоть он не собирается воспользоваться им, кивая на собственный разрез глаз, однако искренне рад за всех русских живущих в Казахстане. Дело в том, что у Владимира есть свой пунктик: как он полагает, среди казахстанских русских найдется немного тех, которые, положа руку на сердце, с уверенностью скажут, что в Казахстане нет национальной напряженности и что наша республика в будущем гарантирована от национальных потрясений. Самих же казахов Владимир делит на две категории: просвещенных городских жителей, с которыми можно договариваться и жить бок о бок и необразованных аульных шаруа, которых он относит к “гомо эректусам”, то есть человекам прямоходящим. По его глубокому убеждению, весь межнациональный дискомфорт и неверие русских и близких им по менталитету национальных групп в светлое полиэтническое будущее Казахстана провоцируется одним лишь наличием сельских казахов в городах, которые они постепенно оккупируют, подминая УЛИЦУ под себя, готовые взорвать бомбу шовинизма в самый неожиданный момент. “Ты посмотри, практически вся преступность, вся – от них. Если, встретившись с какой-нибудь нормальной бандой, состоящей из городских казахов, русских и т.д., еще как-то можно договориться и унести ноги целым и невредимым, то с “эректусами”, ну просто невозможно, — горячо заявляет Владимир. – Вот ты можешь быть уверен, что к следующим выборам президента, их не попытаются раскачать некоторые политические силы. Да чего далеко ходить, оппозиция уже вовсю работает с ними. Она не работает с такими как мы, которые приехали в Алматы из других менее развитых городов, которые своим трудом поставили себе достойную жизнь – не сидим в переходах, не толкаем тачки на рынках, не воруем, не грабим, не убиваем полицейских, как в “Шаныраке”. Она не работает с мидл-классом, где много русских и просвещенных, культурных казахов, ей “мавров” подавай! А знаешь почему? Да потому что она сама “мамбетская”: в ней одни “неандерталы” сидят!” – уверенно констатирует Владимир.

По мнению моего собеседника, именно перманентная угроза нашествия сельских необразованных казахов на просвещенные русскоязычные города Казахстана, плюс высокомерное отношение казахов вообще ко всем русским, как к народу второго сорта будет способствовать тому, что из нашей страны люди продолжат уезжать. И программа ВВП по переселению в Россию послужит многим из тех, кто хотел бы давно уехать по этим причинам, но не мог из-за финансовых трудностей, хорошим подспорьем.

Витрина Синьцзяна в Алматы

06.07.2023 09:0017838

Еще одним немаловажным фактором, который, как кажется Владимиру, должен подтолкнуть русских в целом к дальнейшей эмиграции из Казахстана, служит продолжающаяся политика республиканских и местных властей так называемой национальной сегрегации. Она, по словам моего знакомого, проводится тихо, без особого шума, однако… проводится. Владимир приводит такой пример.

В одном из городов Казахстана, его близкая родня держала в свое время корейский ресторан и, как не без удовольствия отметил Володя, подавала меню с первосортным собачьим мясом. На соседней же улице находилась казахская кухня, с непременным бешбармаком. Так вот, как утверждает мой собеседник, у казахских кулинаров вокруг их харчевни царила настоящая антисанитария. Доходило якобы до того, что на противоположном с бешбармачной тротуаре постоянно валялись бараньи головы и копыта. Однако санэпидемнадзиратели с завидным упорством наведывались в ресторан именно к его корейской родне, как будто не замечая форменного бардака у их казахских конкурентов…

Вторым испытуемым была молодая, но принципиально жесткая в вопросах национальной политики особа. Довольно преуспевающий сотрудник одного из банков второго уровня, казашка, что называется в самом соку – Томирис, несмотря на женственность и бросающуюся в глаза урбанизованность, в глубине души типичная традиционалистка испытывающая чувство крайнего неудобства оттого, что в своей стране ей приходится около 80% времени говорить на не родном языке. Томирис с пониманием относится к политике других стран бывшего СССР, например, Латвии, Литвы, Эстонии, Украины, Грузии, Азербайджана и т.д., на заре независимости взявших курс на обретение подлинной национальной идентичности и тверда в своей убежденности, что “всякое государство должно иметь одну образующую нацию, культуру, религию и язык общения”. В отношении Казахстана она, естественно, говорит за казахов и казахский язык, не являясь сторонницей распространенного мнения о том, что многонациональность есть богатство. Скорее, наоборот. Она думает, что присутствие большого в процентном соотношении числа русских “заложников” на казахской земле – фактор, тормозящий развитие независимого и процветающего Казахстана. Потому как, объясняет Томирис, само наличие русских в РК психологически напрягает многих казахов, как простых, так и из элиты, потому что они никак не могут расправить плечи, почувствовав себя, наконец, в своей стране. Даже ментально и также из-за русских, уверяет тезка великой царицы, казахи разделились: причем, одни (городские) недолюбливают других (сельских) и наоборот.

В любом случае, молодая банкирша расценивает как народную трагедию то, что почти все казахи в городах при повседневной жизни разговаривают только на русском языке.

И даже она в общении со своим любимым человеком – казахом по национальности – вынуждена часто переходить на когда-то имперскую мову. Как замечает моя собеседница, не может не стать одним большим манкуртом народ отдаленный или ежедневно держащийся на расстоянии от своих корней. Как следствие, уже не тот патриотизм, как следствие, уже не та взыскательность во всем, в том числе и в отношениях “низ-верх”, “общество-власть”.

Соль в ноль

04.02.2022 13:3031581

Поэтому зов главного московского боярина, как посмеивается Томирис, она воспринимает тоже оптимистически. С той лишь разницей, что, как она надеется, русские освободят от себя казахстанскую территорию, на которой уже без всяких политкорректных оглядок на них, к солнцу поднимутся всходы настоящего казахского суверенитета, национального госстроительства и патриотизма.

Почему же Томирис так уверена в том, что многие русские все-таки откликнутся на приглашение “средненького чекиста с рыбьими глазками”.

— Я думаю, что множество среди русских составляют люди, которых я бы назвала бурлаками на Волге, крестьянами или горьковскими мещанами, — размышляет луноокая девушка. – Есть, конечно, среди них лидеры, выдающиеся личности, хотя с эволюцией их становится все меньше и меньше. Раньше больше было. И то, если вспомнить школьный курс русской истории, который еще в наше с тобой время можно было застать, костяк “лучших русских” составляли кто угодно, только не они сами. И вообще “поскреби любого русского – найдешь татарина”. А так, в натуре, русские поголовно были бородатыми мужиками и безобразными толстыми бабами, пасли себе свиней, на печи лежали и водку пили. Больше ничего не умели. Сейчас некоторые из них похудели, бороды сбрили, на “мерины” и “бумеры” пересели, “мобилами” обзавелись. Но ведь казахи тоже не отстают. Разница в том, что казахи почти всегда стараются занять руководящие, ключевые или просто престижные места, а русские почти всегда довольствуются шахтами, заводами, сантехникой и прочими “прелестями”, причем исключительно, когда не надо принимать решения и брать на себя ответственность. Все эти разговоры, что, мол, казахи своей родней выдавливают, хотели бы, дескать, на хороших должностях порулить, да все равно “мамбеты” не дадут – это все вопли неудачников, которые и то стараются говорить за тех, кому это даром не надо. Помнишь, декабристов. И чего, крутой русский народ за них впрягся?! Да зачем это надо безмолвной скотине…

То-то и оно, — продолжает моя националистически настроенная знакомая, — что, скорее всего, русские в массе своей повалят из Казахстана косяками, как только заработает эта программа по переселению. Ведь она как раз для них: работать и жить — не тужить в какой-нибудь там Сибири, Эвенкии или на Чукотке. Чисто на микробном уровне им не особенно то и нужно куда-то прорываться, в чем-то выделяться, стремиться к чему-то большему. Народ этот плохо переваривает тех редких экземпляров из “своих”, которые чем-то кардинально отличаются от остальных в лучшую сторону. Завистливость – основная черта “великого русского народа”.

Томирис относит русских к эдакому парадоксу или вернее, ошибке истории. По ее мнению они являются продуктом любовной ночи двух людей: царя и рабыни. В результате чего на свет появился довольно странный, непредсказуемый и опасный для окружающих “гибрид”: “рабы с имперским сознанием”. Но как надеется полная стереотипов азиаточка, а она именно надеется, скоро история исправит это досадное недоразумение…

От себя замечу лишь, что корни такой пещерной нелюбви к русским у этой молодой, гибкой как лань и достаточно привлекательной девушки, лучше искать в школьных и университетских годах. Насколько я могу помнить, в школе Томирис не раз доставалось от своих русых сверстников и сверстниц, в том числе и за темную внешность, так что однажды она подралась даже с одним русским мальчиком. В ВУЗе она оказалась в эпицентре очень неприятного скандала, спровоцированного недалеким поведением одного глупого преподавателя из славян. Одним словом, человек на всю жизнь вперед получил сильнейшую душевную травму. Столь откровенной же со мной она была не только по причине нашего давнего с ней знакомства, но и потому что, зная мое украинское происхождение, всерьез полагала, что украинцы, как и весь остальной цивилизованный мир, давно поставили свой крест на “ошибке истории”.

Аркадий, телеоператор:

Третий респондент был более сдержан в оценке межнациональных отношений в Казахстане, не делил, в отличие от Владимира казахов на “черных” и “белых” и к самому указу Владимира Владимировича отнесся с прохладцей.

23-летний Аркадий, белорус по национальности, не женатый видеооператор одного известного казахстанского телеканала. Он считает, что по путинской “указке”, если кто и отправится искать счастья в Сибирь и на Дальний Восток, то только люди из каких-нибудь неблагополучных районов, разорившиеся бизнесмены, просто неудачники по жизни, а то и лентяи, страстно желающие воссоединиться с такими же как они обитателями российской глуши. По его словам, ВВП со всей очевидностью расписывается в слабости и несостоятельности современного бизнес-проекта под названием “Россия”, характеризующегося массовым оттоком, прежде всего, славянского населения со стратегических зон государства с одновременным разбуханием столичного мегаполиса до невероятных размеров. И чтобы сбалансировать, уравновесить угрожающую РФ демографическую ситуацию, Москва пытается накинуть лассо или, как сказал бы великий Сунь-Цзы “заманить выгодой”, соотечественников из-за рубежа. Но русским, полагает Аркадий, далеко до китайцев с их более чем двухтысячелетней мудростью, поэтому и выгода получается весьма сомнительной. Не прельщает она Аркадия: ему и в Алматы хорошо, зачем тащить на своем горбу все тяготы и невзгоды глупой региональной и демографической политики русского Медведя.

Что касается национального вопроса порождающего конфликтный потенциал (согласно предыдущему респонденту), который способен надуть паруса соотечественников, живущих за пределами России, то Аркадий не отрицает его применительно к Казахстану. Однако и не драматизирует. С его слов следует, что тем русскоязычным, особенно молодым, окончательно решившим остаться в РК, хочешь-не хочешь, придется учить казахский язык. И в этом нет ничего страшного. Тем более что психология нового поколения, не обремененная имперско-русско-советскими стереотипами, тому благоприятствует. “А вообще совместное проживание рядом друг с другом европейцев и азиатов – “фишка” Казахстана, — говорит Аркадий. – Ни в одной же стране мира такого больше нет. Представляешь, народ-колонизатор и порабощенный когда-то народ живут вместе, уравнялись в правах или даже бывшие порабощенные стали покруче поработителей. Разве хорошо было, если бы у нас, как в других азиатских государствах, одни “черномазые” по улицам бы ходили, — беззлобно задается вопросом Аркадий и сам же на него отвечает: Нет, конечно, это счастье, что кроме “черноголовых”, в Казахстане и европейские рожи в большом количестве увидеть можно”.

С оценкой ситуации в Алматы и прочих городах КЗ данной Владимиром-корейцем Аркадий-телеоператор согласен только частично. Он склонен провести параллель с известным произведением английского фантаста Герберта Уэллса “Машина времени” или даже более свежим кинематографическим зомби-шедевром “Земля мертвых”. Там и там лучшая часть города, место обитания занималось преимущественно “белыми” людьми и только под землей, в резервациях жила всякая нечисть и ходячие мертвецы.

“Так и с “Шаныраком” в Алматы, — подмечает мой белорусский приятель, — я сравниваю тамошних аборигенов с алчными зомби, живыми трупами, жаждущими плоти и крови жителей средней и верхней части южной столицы. Но я этих тварей, то есть созданий божьих не боюсь и никуда из-за них эмигрировать не собираюсь. А если они на мою жилплощадь претендовать станут, то я встречу их во всеоружии”.

К заявлениям же различных национал-патриотов, приветствующих путинский указ только по той причине, что он поможет очистить жизненное пространство для казахов от ненавистных русских, Аркадий относится философски, вернее, по Фрейду. Он убежден, что все те индивидуумы, которые озабочены проблемами разреза глаз, процентного содержания кровей, знания или незнания языка, на самом деле сексуально ущербные люди, у которых уже давно не стоит вопрос активной половой жизни. При этом, как полагает Аркадий, некоторые из тех, кто гонит европейцев из Казахстана, искренне радуясь и крича: “Скатертью дорога!”, — очень бы хотели, но, в силу известных обстоятельств, не могут удовлетворять свои желания с красивыми девушками славянской наружности.

Четвертым опрошенным была татарка бальзаковского возраста по имени Зульфия, юрист по образованию и профессиональной деятельности, занятая в одной весьма представительной строительной компании, возводящей торгово-развлекательные центры в Алматы и других городах Казахстана. Она дала весьма пессимистический прогноз, как программе репатриации русских соотечественников, в частности, так и вообще будущности двух дружественных государств – России и Казахстана. Ее оценка основывалась на том, что никакой указ о переселении не поможет вдохнуть жизнь в ослабевшую за годы реформ Россию, по той простой причине, что населяющий ее народ в большинстве своем продолжает быть носителем рабского сознания. Примеров “рабскости” современных русских, считает Зульфия – уйма, начиная с послушного голосования за больного пьяницу ЕБН после того, как он расстреливал парламент, гробил русских солдат в Чечне и экономически истреблял собственных граждан приватизацией, ваучеризацией, дефолтами и прочими чубайсами и заканчивая столь же послушным голосованием за ВВП, преемника Семьи. Столь неравнодушное владение материалом, юрист бальзаковского возраста объясняет своими до сих пор крепкими родственными связями в Москве, Казани и Уфе, куда она часто наведывается и своим небезразличным умом впитывает информацию о происходящих у соседей событиях. Поэтому-то и по сей день ее волновала загадка: что такого особенного россияне обнаружили в ВВП, чтобы доверить ему бразды правления на многие лета, невзирая на “Курск”, взрывы домов в Москве и Волгодонске, Дубровку и Беслан, коррупцию и “басманное” правосудие. Впрочем, разгадку она нашла в том, чтобы просто махнуть рукой, процитировав: “Каждый народ имеет того правителя, которого он заслуживает”.

“В Казахстане тоже казахи с русскими, как их называют сейчас – казахстанцы, заслуживают то, что имеют. Кто-то может сказать, что оно, в принципе, неплохо, мы живем лучше, чем в Киргизии, Узбекистане или Туркменистане… Ну да ладно, пусть говорят. Я то не понаслышке знаю, что у нас ни один серьезный завод не работает, а если работает то не на нас, а на ихнего дядюшку. Я же вижу, что мы строим в разных городах: торговые, развлекательные центры, через которые прокручиваются, “отмываются” чьи-то деньги. А по-другому и быть не может. Суммируй количество построенных такими, допустим, как моя, стройкомпаниями супермаркетов и количество платежеспособного, я имею в виду способного отовариваться в них населения. Цифры то никак не бьются. А мы все строим и строим. Для кого спрашивается?”, — задается риторическим вопросом Зульфия.

Мой четвертый собеседник приходит к неутешительному выводу о том, что наши страны – Казахстан и Россия – прирождены, плестись в хвосте цивилизованных государств, в них всегда будет все не слава Богу и повторяет слова известного кинорежиссера Андрея Кончаловского о том, что, мол, если вы хотите жить, как в Европе, то поезжайте в Европу. Хотя Зульфию все-таки удручает то обстоятельство, что наши народы пассивны практически во всех отношениях, однако поделать, как ей кажется, с этим ничего нельзя. Ибо пассивность, покорность, раболепие и смирение с судьбой она относит к имманентным, природно-генным свойствам русского и казахского народов. Посему, есть указ Путина, нет его, по сути, в глобальном смысле это ничего не меняет. Ну, отправится искать лучшей доли какой-нибудь казахстанский русский, приедет куда-нибудь в “пырловку”, обоснуется, заживет, начнет зарабатывать на хлеб с маслом — лучше от этого ни ему, ни России, ни Казахстану, по большому счету, не станет.

“Дело не в указах и прочих бумажках, каких тысячи, а в том, что наши люди, как были отсталыми рабами, так и продолжат быть ими до скончания веков, — грустно, но радикально утверждает разочаровавшийся патриот. Истоки же “рабовладения” в наших странах Зуля видит применительно к Казахстану: в его 90-процентной азиатскости, а к России – в долгом, перемежающемся татаро-монгольским игом, крепостным правом и тоталитарной советской системой периоде, в течение которого русские были в основном темным, непросвещенным народом, а все сливки и славу снимали немцы, евреи и другие нации.

Интервьюируемый № 5 – Ярослав, этнический русский, являющийся сотрудником одного довольно раскрученного имиджевого агентства Алматы. У него свой, отличный от предшествующих респондентов взгляд на русский собор, начало которому взмахом авторучки положил Владимир Путин.

Ярослав придерживается мнения, что русским из Казахстана никуда уезжать не следует, потому что согласно исторической справедливости, подавляющее большинство казахских земель по праву принадлежит им, славянам. Бывший Алма-Ата-Верный, Акмолинск, Уральск, Петропавловск, Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Шевченко и Гурьев (он называет некоторые из них именно так, а не иначе) Ярослав относит к исконно русским городам. И не сдвигаясь, стоит на том, чтобы формировать собой, русской диаспорой Казахстана… пятую колонну России в РК.

К тому же у Ярослава в голове прочно засела мания, согласно которой не за горами активная фаза экспансии Поднебесной в слаборазвитый в техническом, экономическом, демографическом и военно-промышленном отношении Казахстан. Он почти предвидит, как китайский сперматозоид оплодотворяет казахскую яйцеклетку, отчего только сильнее ощущает мессианскую роль русских, способных лучше кого-либо другого остановить победное шествие потомков Мао. Ведь, повторю я мысль Славы, которую он, видимо, почерпнул из книг Эдуарда Лимонова или интервью Владимира Жириновского: львиная доля Казахстана – русская, а защищать Родину сподручнее ее хозяевам, а не гостям.

“Что до казахов, — откровенничает мой собеседник, — то им ни в коем случае нельзя было давать почувствовать силу в “Шаныраке”. Потому что когда необразованные люди начинают чувствовать силу, это приводит, как правило, к плачевным последствиям. Их в 86-м году саперными лопатками на площади заколотили и так глубоко загнали им страх перед властью, что они до сегодняшнего дня не смели подымать на нее голову. А теперь, когда они того полицейского сожгли, этот страх выпущен на свободу, как джин из бутылки. Чувствуешь, что произошло?! Ну, посадят они какого-нибудь подонка из ихних на скамью подсудимых, ну осудят, ну получит он пару лет – дело ведь принципиально, в другом. Победа в “Шаныраке” все равно была за ними. И все равно она останется за ними. Даже если завтра весь алматинский ОМОН их всех запинает — уже неважно, будет казаться, что тысяча человек одного слона замучила. Надо было сразу: на физический ущерб ответить десятикратным физическим ущербом. Сожгли заживо одного твоего полицейского – сожги заживо десять их мужчин. Чингисхан бы меня одобрил!” — с металлом в голосе произнес имиджмейкер.

Последний, с кем я беседовал, был казах средних лет, которого звали Айткожа. По долгу своей службы, а Айткожа является сотрудником специализированной службы охраны “Кузет” ему доводится общаться с разными людьми, разных национальностей. Урок, который он усвоил для себя раз и навсегда, заключается в том, что все нации, в том числе русские и казахи делятся на две категории: плохих и хороших людей. Поэтому он, в сущности, не принимает указ президента соседней страны близко к сердцу, ведь, как выразился Айткожа, у него нет такой темы: русский ты или казах. Конечно, он допускает, что кто-то из русскоязычных казахстанцев сорвется с места и поедет на свою историческую Родину, однако, пусть это будет личным делом каждого. Айткожа был, пожалуй, единственным человеком из тех, с кем я разговаривал, абсолютно не проявившим известной в таких случаях стереотипности мышления. Даже напротив, порадовал тонким для работника правоохранительной системы вкусом к кинематографии: