Пустит – не пустит

Как сказал поэт, если звезды зажигаются, значит, это кому-то нужно. Следовательно, если уж президент Назарбаев решился на такой шаг, как радикальный перевод Мажилиса на партийные списки, значит – это тоже кому-то сильно понадобилось. Соответственно, в наших гаданиях насчет того, пустят или не пустят оппозицию в Парламент, важную роль играет вот эта самая надобность, — те внутренние и внешние факторы, под воздействием которых и закрутились все события с конституционными изменениями, досрочным “самороспуском” прежнего Мажилиса и сверхскоростными выборами нового.

Факторы внешние выглядят несколько проще, с них и начнем.

Это, конечно, ОБСЕ, председательствование в котором является важным стимулом того, что прямодушный актюбинский аким (простота все же лучше воровства!) высказал в том смысле, что путь фальсификаций казахстанские власти, дескать, уже прошли (здесь он, конечно, поторопился) и пора переходить к другим избирательным технологиям.

Боюсь, однако, что ситуацию с нашей заявкой многие понимают упрощенно односторонне. ОБСЕ – это не строгий (но – слегка простодушный) экзаменатор, у которого фактически отлынивающий от демократической науки талапкер Казахстан пытается получить зачет разными восточными хитростями. На самом деле правительства и Евросоюза, и США, конечно же, досконально осведомлены о подлинном положении вещей, и не имеют никаких иллюзий насчет желания и способности режима проводить реально свободные выборы. Но председательствование Казахстана в ОБСЕ, в каком-то смысле, еще более нужно самой этой организации, нежели “Ак Орде”. Ведь не Рахат Алиев, конечно, выдумал идею подачи заявки от первого из государств СНГ, и далеко не только амбициями президента Казахстана подпитывается этот проект. Россия, например, активно формирующая-ищущая сейчас свою новую роль-статус, заинтересована в положительном разрешении казахстанской заявки, пожалуй, даже более нас.

Здесь что важно: ОБСЕ – это на сегодня единственный структурированный и формализованный “мостик” для контактов СНГ – Запад, и от блокирования процедур в нем потеряют обе стороны. Но США-Европа – они будут иметь только потери, поскольку до настоящего момента движение по этому “мостику” осуществляется только в одну сторону – продвижения демократических ценностей с Запада на Восток. Скорость и качество этого продвижения, — другой вопрос, но вот в обратную сторону никакие местные “ценности” (типа выборов по-казахстански), как и реальные интересы, вообще не передаются и не продвигаются. Поэтому у “нашей” стороны имеется возможность чего-то добиваться как раз через постановку вопроса о необходимости реформирования ОБСЕ, имея “про запас” даже и вопрос о ее целесообразности вообще.

Не будем забывать, что все решения в ОБСЕ принимаются только консенсусом, и, в частности, отказ Казахстану в председательствовании, — он может состояться только при условии, если за это дружно проголосуют и Россия, например, с Азербайджаном, и сам Казахстан. Короче, отказ – это тупик. Поэтому лучшим для всех выходом были бы такие итоги нынешних выборов, которые бы не сопровождались громкими скандалами, бойкотами, отказами от мандатов, — то есть, устроили бы и власть, и оппозицию. Соответственно, и миссию наблюдателей от ОБСЕ.

Вот это – реально важный стимул хотя бы относительной демократизации режима. Еще и потому, что лично Нурсултан Назарбаев, без сомнения, хотел бы остаться в Истории как политик именно европейского типа, а не какой-нибудь азиатский диктатор-коррупционер. Однако не стоит переоценивать силу этого стимула. Да, наши власти хотели бы быть принятыми в цивилизованном сообществе. Но, — лишь до пределов, за которыми начинаются угрозы их положению и состояниям. “Рвать” с Европой им бы очень не хотелось, но если придется – они на это пойдут…

Что касается факторов внутренних, то, объективно, парламентская многопартийность в Казахстане пока еще не востребована…

Вся стратегическая экономика, то есть – экспорт нефтяного и металлургического сырья, а также “системообразующие” банки – она “штучная”. В смысле, распределена между такими реальными хозяевами, которые либо сами являются фигурами высшей власти, либо имеют прямой доступ к таким фигурам. А потому все вопросы управления такой системообразующей экономикой решаются напрямую, зачастую минуя даже правительственные, не говоря уже о парламентских, кабинеты.

Да, практически все субъекты такой экономики заинтересованы иметь собственные партии. Сейчас – как бы “на всякий случай”, для дополнительного политического лоббирования. В будущем же – для абсолютно необходимой им самозащиты и самовыживания в реально многопартийной политической среде “постназарбаевского” Казахстана. И вот это понимание безальтернативной необходимости иметь “свою” политическую партию уже настолько вызрело, что практически все обладатели высших постов и самых больших состояний в стране либо уже конкретно занимаются партийным строительством, либо конкретно изучают способы подключения к нему. Однако этот самый действенный побудительный мотив вслух не оглашается, и работает только скрытно.

В самом деле: ну не может же, к примеру, глава президентской администрации признаться патрону, что в нынешней партии власти лично его больше всего интересует возможность преобразования ее в какой-нибудь “Жаксы-Отан”, после того как приставка “Нур-…” утратит актуальность…

Третий по значимости и объемам, после экспортно-сырьевого и банковского, национальный бизнес – это торговля китайскими и турецким (и чуть-чуть – российским) импортом во всевозможных супермаркетах, на продовольственных, одежно-обувных, строительных и авто-рынках. Практически весь этот бизнес, со всеми его “базаркомами” — он акимовский. И никакой другой “крыши”, включая маслихатовскую или парламентско-партийную, ему не требуется.

Прочие же подвиды и субъекты казахстанской экономики настолько не существенны, что на их роль в политических процессах можно не обращать внимания. Да, существует некое число, скажем, ресторанов, или СТО, или типографий, владельцы которых сами не являются ни прокурорами, ни финполицейскими ни даже не работниками акиматов. И не имеют таковых в числе родственников или ближайших друзей. Но и такие бизнесмены четко знают, что политикой им лучше вообще не заниматься, а если заниматься, то – только дозволенной. В противном случае рука власти дотянется до их бизнеса в пять секунд.

Поэтому, например, вся такая интригующая (и несколько забавляющая) нас последние месяцы феерическая история приключений партии “Атамекен” и ее загранпредседателя – она полностью “верхушечная”. Да, это и очень серьезно, и поучительно, и, вместе с тем, — курьезно, как режим “выпучивает” вдруг в совершенно неожиданных местах, и как первоначально “кулибаевский” проект перетекает то ли в “кажегельдинско-алиевский”, то ли в самостоятельный оппозиционный подвид, но это – индивидуально поведенческие особенности одного человека, а не какое-то партийно-системное проявление. Поскольку допустить существование где-нибудь в регионах таких реальных представителей малого-среднего бизнеса, которые бы открыто поддержали своего вдруг радикализовавшегося председателя – как-то слишком трудно. При всем нашем уважении-симпатии к Ержану Досмухамбетову.

Это – к вопросу об электорате правой партии. Не помню, кто, — Маркс или Энгельс, что-то такое говорили про “взбесившегося лавочника”. Так вот, в Казахстане таковых нет, и быть не может, поскольку на каждого потенциально способного хоть чуть-чуть политически “взбеситься”, есть свой аким. А потому беситься, как мы видим, остается только партруководству.

С левым партийным флангом парламентаризма, честно сказать, еще хуже. Социал-демократические словеса произносить, конечно, можно и сейчас, но вот для того, чтобы системно проводить социал-демократическую политику, в Казахстане предстоит еще только создать необходимые законодательные и институциональные основы.

Как-то: национализация сырьедобывающих отраслей (или, хотя бы, передача их национальному капиталу), местное самоуправление с самостоятельными бюджетами, наполняемыми, в том числе, и поступлениями от природной ренты, и много чего еще. А для этого необходимо, как минимум, чтобы социал-демократы побыли бы правящей партией хотя бы два парламентских срока подряд, и при этом избранный президент им, по крайней мере, не мешал бы.

Будем надеяться, что такое будущее все же реально, но понятно – не после этих выборов. Пока же политическая роль социал-демократической оппозиции – просто “наступать на пятки” правящему режиму, заставлять его идти на те социальные уступки, на которые бы он, при отсутствии оппозиции, сам бы не сподобился. Так, если мы внимательно просмотрим все президентские Послания народу последних лет, то обнаружим, что их социальная часть во многом есть воспроизведение (урезанное, конечно) тех “популистских” требований-предложений, которые оппозиция выдвигала за год-два до этого.

Что ж, и это – полезно, и наличие социал-демократической фракции в Мажилисе такие процессы сильно бы “подстегнуло”. Но пока, повторим, реальный парламентаризм в Казахстане не востребован, и президентская конституционная реформа на этот счет есть, по всей видимости, достаточно механистическая калька с России, где “раздвоенная” партия власти дополнена Зюгановым и Жириновским.

И так будет, пока Нурсултан Абишевич будет пребывать на посту Первого Президента. Вот когда он уйдет – тогда ситуация радикально изменится, но это уже отдельный разговор. Пока же – будет только так. Другое дело, что объективный процесс “расслоения” президентского режима берет свое, и даже сам наш Президент, будучи при полной власти, в здравом уме и твердой памяти, тоже вовлечен в процесс подготовки к “постназарбаевскому” периоду. Во всяком случае, его теперь уже конституционно узаконенное раздвоение на “всенародно избранного” Ел басы и лидера всего лишь одной из десятка дозволенных в стране партий – это и есть не что иное, как опережение им самим собственного же исторического времени. Как председатель “Нур-Отан” Нурсултан Назарбаев, возможно, действительно переживет Президента Назарбаева. Такой вот диалектический “мостик”.

Как бы то ни было, но сейчас подход к формированию нового Мажилиса – он гораздо более механистический и субъективистский, нежели объективно содержательный. Каковы же, при таком подходе, шансы оппозиции в дилемме “пустит – не пустит”?

Я уже говорил: пока это примерно 50 на 50.