Западные транснациональные корпорации практически самостоятельно распоряжаются всеми тремя крупнейшими месторождениями Западного Казахстана. Тут имеются в виду нефтяные месторождения Тенгиз (9 млрд. баррелей) и Кашаган (9-13 млрд. баррелей), газоконденсатное месторождение – Карачаганак (2,3-6 млрд. баррелей).
Доля Казахстана в СП “Тенгизшевройл”, работающем на Тенгизе, составляет 20 процентов. В консорциуме, осваивающем Кашаган, — 16 с лишним. Да и то с января нынешнего года, ибо до этого акции РК там составляли всего 8,33%. В акционерном капитале консорциума “Карачаганак Интегрейтед Органайзейшн” (KIO) доли Казахстана нет.
А ведь в этих месторождениях сосредоточена треть общего объема нефти, имеющих отношение к трем десяткам крупнейших нефтегазовых проектов, реализуемых в нашей стране. Они являются главным достоянием не только нефтяной промышленности Казахстана, но и всей экономики страны. Потому что речь идет об открытых и доказанных запасах.
При достижении проектного уровня добычи себестоимость их продукции резко пойдет вниз и приблизится к показателям нефтедобычи в районе Персидского залива. К этому они, собственно, и стремятся.
Контролируемое американскими корпорациями “Шеврон-Тексако” (50-процентная доля) и “Экссон-Мобил” (25-процентная доля) предприятие “Тенгизшевройл” уже близко к этой цели.
Когда трубопровод КТК заработает на полную мощность, себестоимость барреля нефти будет составлять всего 2 доллара, что равно среднему показателю в районе Персидского залива. В Саудовской Аравии он равен 1,5 долларам, но в этой стране сосредоточена четверть мировых запасов нефти и добывается порядка 10 млн. баррелей в сутки. Так что тягаться с ней по этому показателю будет, наверное, невозможно. Но двухдолларовый уровень тоже является выдающимся достижением, и особенно, если учесть то, что речь идет о добыче нефти в стране, не имеющей выхода к морю и окруженной со всех сторон огромными континентальными пространствами.
Что же касается национальной компании “КазМунайГаз”, ее менеджмент и возможности западными нефтяными аналитиками всегда оценивались весьма невысоко. Особенно – по сравнению с практикой ведения дел на “Тенгизшевройле”, его перспективами. Тут, наверное, надо делать поправку на моменты, связанные с конкурентной борьбой между действующими в нефтегазовой отрасли Казахстана структурами.
Хотя вряд ли “КазМунайГаз” может составить конкуренцию “Тенгизшевройлу”. Казахстанская нефтяная госкомпания добывает 15 процентов общей казахстанской продукции, а контролируемое американцами предприятие – 20 процентов. Так, если в прошлом году среднесуточная нефтедобыча в Казахстане сложилась на уровне 1,45 млн. баррелей, на долю СП “Тенгизшевройл” из этого общего показателя приходится 280 тысяч или почти пятая часть.
У “Тенгизшевройла” практически неограниченные резервы увеличения добычи. Так в конце января совместное предприятие объявило, что увеличит добычу, по меньшей мере, на 90 тысяч баррелей и доведет общий среднесуточный показатель производства до 400 тысяч. А во второй половине нынешнего года уже – до 540 тысяч. То есть, в течение этого года СП “Тенгизшевройл” планирует уже чуть ли не удвоить прошлогоднее достижение.
Как это скажется на общем состоянии производства нефти в Казахстане. 7 февраля этого года на коллегии министерства энергетики и минеральных ресурсов глава этого ведомства Сауат Мынбаев поведал, что в 2008 году в стране планируется увеличение добычи нефти на 4% — до 70 млн. тонн с 67,2 млн. тонн в 2007 году
То есть, если планы “Тенгизшевройла” увенчаются успехом, доля СП в общем казахстанском показателе может вырасти сразу до 36 процентов.
Со временем в таком же положении окажутся и те западные компании, которые разрабатывают Карачаганак и Кашаган, а также другие крупные месторождения в РК.
В распоряжении “КазМунайГаза” — главным образом старые и в значительной мере отработанные месторождения.
Госкомпании нужно активнее браться за освоение новых нефтеносных участков. А для этого требуются деньги и эффективные технологии, в том числе и управленческие. Конечно, подкрепление деятельности компании в этом направлении поддержкой государства может значительно увеличить ее инвестиционные возможности. Однако и в этом случае остаются открытыми вопросы эффективных технологий и менеджмента.
Как бы там ни было, компания, судя по приведенным зарубежными экспертами фактам, далека от того, чтобы тягаться с действующими у нас западными нефтяными гигантами.
Сама компания “КазМунайГаз” была воссоздана в нынешнем виде с тем, чтобы она действовала в качестве единого национального представителя в нефтяном секторе страны.
А в начале, то есть тогда, когда появилась еще ее предшественница “Казахойл”, перспективы казались радужными. Под контроль компании были преданы принадлежащие государству активы нефтяного сектора на сотни и сотни миллионов долларов. Было объявлено громада планов для компании: 25-процентная доля во всех будущих совместных предприятиях, вхождение в стратегическое партнерство с крупной иностранной корпорацией…
Но ничего из этого так и не было реализовано. Не очень-то улучшило ситуацию и появление на базе “Казахойла” новой вертикально интегрированной компании “КазМунайГаз”.
Теперь же считается, что компанию “КазМунайГаз”, как и ее предшественницу “Казахойл”, подвело увлечение такого рода политикой, какая была на ходу повсеместно до 70-х г.г. ХХ века и оказалась снята с практики как отжившая свое в ходе следующих десятилетий. Как бы то ни было, она не смогла составить конкуренцию действующим в стране иностранным компаниям.
Львиная доля в общем объеме добытой продукции принадлежит 5 совместным предприятиям, управляемым иностранными инвесторами, — на Тенгизе, Карачаганаке, Жанажоле, Кумколе и в Мангистауской области.
Еще больше их доля в общем объеме экспорта нефти. Причем разрыв в соотношении показателей совместных предприятий и национальной компании с минусом для последней увеличивается все больше и больше. Один пример этого мы приводили выше.
Примерно такая же картина в сфере открытия и разработки новых месторождений. “КазМунайГаз” оказалась неспособна изыскать достаточно средств, чтобы включиться в дорогостоящее освоение дна Каспийского моря, тогда как иностранные нефтяные компании вложили в это дело миллиарды долларов. Еще больше расходов предстоит им понести до тех пор, пока потечет по трубам товарная продукция и появится прибыль.
Но они не скупятся, так как считается, что именно там находится будущее нефтегазового сектора страны. А “КазМунайГаз” пока в той зоне практически вне игры. Единственное, чего удалось добиться за последнее время РК, — это удвоение доли национальной компании в консорциуме, осваивающем Кашаган.
Конечно, страна может использовать и другие варианты увеличение своей прибыли от освоения своих нефтегазовых месторождений. К примеру, через повышение тарифов на транспортировку нефти по своей территории или путем введения экспортной пошлины.
Когда мы нынче проявляем беспокойство по поводу выступления россиян за повышение тарифов на транспортировку нефти по КТК (с 30 до 38 долларов на каждую тонну), как-то не вспоминаем о том, что первым на такой шаг пошел в свое время наш национальный нефтегазопроводный оператор “КазТрансОйл”. Правда, это было довольно давно.
1 октября 2000 года он поднял свои трубопроводные тарифы сразу на 50 процентов. С тех пор они практически не менялись.
Россия же основной доход получает от экспортной пошлины на нефть. Общественность Казахстана в течение долгих лет ожидала аналогичного шага от своего правительства. И дождалась только теперь, когда государство стало остро нуждаться в дополнительных источниках поступления денег в связи с кризисом ликвидности и его последствиями.
Такое решение было принято 8 апреля на заседании правительства в Астане. Размер пошлины должен будет составить $109,91 за тонну при мировой цене $714 за тонну, которая сложилась по результатам первого квартала 2008 года. Ожидается, что принятая мера увеличить поступление в бюджет до конца года на 1 млрд. долларов. Постановление должно вступить в силу через 30 дней после его принятия.