“Лицо, занимающее самый высокий пост в иерархии,
проявляет тенденцию тратить все свое время на чепуху”.
Лоренс Питер
Когда президент устраивал сезонный разнос за повышение цен на ГСМ (такое происходит весной и осенью с неотвратимостью наступления отопительного сезона), вспомнилась теория ламихуз. Ведь не могут же цены взлетать вверх как по команде из-за того, что какая-то уборщица смахнула со стола важную папку с документами, а ответственные чиновники не смогли ее вовремя найти. А вот ламихузы кое-что объясняют.
Муравейник. Система организованная, четкая и эффективная, не в пример антимонопольному агентству. Муравьи-солдаты, строители, няньки и фуражиры (сборщики корма) занимаются каждый своим делом. Учеными установлено, что у большинства муравьев вся добыча делится между всеми жителями гнезда. В муравьином поселении разные особи. Самые деятельные обычно участвуют в разведке (поиск строительных и кормовых запасов), они же дают импульс пассивным сородичам, чтобы те шустрее выполняли работу.
Ламихуза – это жучок, который паразитирует на муравейнике. Они выделяют жидкость, содержащую алкоголь. Муравьям она нравится, трудяги ее потребляют и впадают в состояние, близкое к наркотизации. Стройная система тут же идет вразнос. Вдобавок не все муравьи различают ламихуз по запаху (то есть не воспринимают их за чужеродный элемент). А те живут в муравейнике, откладывают яйца (похожи на муравьиные), за которыми сами муравьи и ухаживают. Ламихузы потребляют муравьиные запасы, поедают муравьиных личинок и меленьких муравьев. А муравьи (которые не подсели на выделения желез ламихуз), пашут на благо муравейника как проклятые и не могут понять – еда-то где?
Обычно появление ламихуз в муравейнике кончается для него плачевно, но возможны варианты. Ученые выяснили, что если в муравейнике сохраняется некоторая здоровая, трезвая часть, то они могут переломить ситуацию. Ведь муравьи-наркоманы нападают на тех муравьев, которые различают ламихуз как опасность и атакуют их. Слабым местом паразитов является то, что их личинки погибают при открытом солнечном свете. Поэтому трудяги постоянно перетаскивают свои яйца с места на место, давая на них попадать солнечному свету.
С того времени, как на рубеже 2000-ых годов в Казахстан пошли нефтедоллары, люди постоянно задаются вопросом: где они? По отчетам “муравейника”, добро в него поступает. Дальше начинаются мистификации. Нефтедоллары уходят на Запад, потому что в экономике Казахстана они “лишние”. По крайней мере, официальные лица открыто заявляли, что столько денег стране не нужно и “складировали” излишки в ценные бумаги компаний, которые рекомендовали зарубежные рейтинговые агентства. Ну еще по дорогам страны мотались таборы новейших роскошных автомобилей, как грибы после дождя строились в заповедных и водоохранных зонах дворцы да коттеджи, соотношение фирм, работающих на выездной туризм достигло 40:1 по сравнению с теми, кто ориентировался на въезд туристов.
Если вернуться к ГСМ, то потребность в высокооктаном бензине всеми тремя НПЗ республики удовлетворяется на 60%. По словам Сауата Мынбаева, министра энергетики и минеральных ресурсов, в 2009 году добыча нефти ожидается на уровне 75 млн. тонн (на 6,2% больше, чем в прошлом). При этом нефтеперерабатывающие мощности как стояли недогруженными, так и остаются. Злые люди объясняют это следующим алгоритмом: нефтепродукты труднее укрывать от налогов, чем сырую нефть. Если же часть “черного золота” превратилась в бензин и солярку, то имеются монопольные сговоры, коррупция, некомпетентность…
Функцию солнечного света в отношении личинок ламихуз при наших условиях, в какой-то степени выполняет прозрачность. СМИ периодически поднимают тему прозрачности нефтегазовой отрасли, действует коалиция НПО “Нефтяные доходы – под контроль общества”. Но такое впечатление, что в правоприменительных органах сплошь “муравьи-наркоманы”. Они уже до такой степени выведены из рабочего состояния и переориентированы потреблением жидкости от ламихуз, что атакуют в первую очередь СМИ и “рабочих муравьев”, а не коррупционеров или игорные заведения.
У муравьев ведь тоже имеются боевые отряды. И если на муравейник нападает не кабан (тут уж и муравьи-солдаты бессильны), а другие насекомые, то отпор происходит немедленно. В истории с ламихузами ситуация как раз наоборот. На начальной стадии эти особи безобидно размещаются у входа в муравейник и первыми, кто начинает пристращаться к их выделениям, обычно становятся сторожа муравьиной колонии. В Казахстане “ламихузы” действуют через деньги. И первая их жертва как раз те, кто должен заботиться о порядке и жизнеспособности всего сообщества. С помощью “баксов” в “муравейник” проникают ламихузовские порядки и понятия.
“Рабочим муравьям” страны, где все построено на благо ламихуз, не позавидуешь. Здесь остро встает вопрос о том, что же такое настоящая жизнь. Ведь одним приходится честно трудиться с утра до позднего вечера, а в итоге у семьи нет даже самого элементарного для существования. Другие даже не смогут уверенно ответить на вопрос, бывает ли у лопаты моторчик, зато они знают, чем отличаются изысканные рестораны Лондона от парижских. В общем, жизнь “ламихуз” похожа на настоящую гораздо больше, чем труд “муравьев” в деградирующем и гибнущем гнезде.
Люди не муравьи. Конечно, в человеческой популяции тоже можно запросто стать наркоманом или алкоголиком, но здесь еще возможны переходы из “муравьев” в “ламихузы”. Через перерождение, например. С другой стороны, паразитировать можно только на живом муравейнике. Может кто-то из “ламихуз” это тоже понимает.