Алихан Байменов, уверяя, что слово “бастык” несет в себе негативный заряд, предложил не исключить его из лексикона казахского языка, а лишь убрать из реестра должностей государственной и гражданской служб.
Словотворцы в годы Великой Французской революции, дабы преодолеть феодальные привилегии, были куда решительнее. Аристократические термины monsieur, madame и mademoiselle (“господин”, “госпожа”, “сударь”, “сударыня” и “барышня”) они вырубили из отеческого языка без лишних разговоров. Это слово знал Остап Бендер, порекомендовавший Шуре Балаганову именовать его при случае не “мосье”, а “ситуайен”, что значит – гражданин. Равный тебе во всех отношениях человек. Но даже в знаменитом романе Ильфа и Петрова эта “уравниловка” имела условное значение. Бендер сразу поставил подельника на место, подчеркнув, кому именно Корейко принесет деньги на блюдечке с голубой каемочкой, а кому на заурядной тарелочке.
В ряду первых слов, на которые якобинцы наложили табу, оказались “король” (le roi) и “королева” (la reine). Так что король Людовик XVI, как таковой, был просто вычеркнут из истории, а голову на плахе снесли гражданину Луи Капету.
Реформа коснулась шахмат и карт: название фигуры короля превратилось в “знамя”, а сословно-уничижительный оттенок “valet” (слуга), выпав из терминологии, превратился в “молодца” (le brave). “Крестьянина” в значении “мужик” заменили неологизмом на античный манер – agricole.
“Языковое творчество, — по словам русского литературоведа Константина Державина, — сопутствует творчеству социальному и политическому, и его интересует язык, как одно из главных средств в перипетиях социальной борьбы”. По его сведениям, словари неологизмов французского языка той поры содержали около 2000 слов. Как заметил Державин, “словарю Академии был противопоставлен словарь революции”. Эту “лингвистическую идеологию” выразил Талейран 10 сентября 1791 года в Учредительном собрании, потребовавший немедля “изгнать из языка все следы аристократически-салонного арго периода разложения и утвердить вместо них здравый, ясный и точный язык”.
Спустя столетие “господа и судари” вылетели и из русского обихода: “Господа все уехали”. Большевики шли тореным путем, легко заменив недостачу полновесными “товарищ” и “гражданин”. Правда, с “гражданином” пришлось немного повозиться, ибо в царские времена он обозначал рядового обывателя, то есть горожанина. Параллельно Совнарком принял декрет о введении новой орфографии. Из “русского письменного” исчезли твёрдый знак на конце слов, буквы “ять”, “фита”, “i”. Существенно упростилась грамматика. Реформа для населения объяснялась так: овладение сложной орфографией представляет неразрешимую проблему для школяров. Поэт Вячеслав Иванов негодовал: неужто мы будем обеднять родной язык в угоду безграмотным? В печали был и поэт Александр Блок. Реформа задела его за живое – из его фамилии исчез “Ѣ”: “Имя твоё – пять букв”. Кстати, почитатели “Ѣ” называли ее “самой русской буквой”, “белой лебедью” азбуки.
Полвека спустя в русском языке хотел навести порядок Хрущев. Он авторитетно утверждал, что в орфографии принцип должен существовать один: “Как слышится, так и пишецца”. Нам повезло, что Никита Сергеевич неожиданно увлекся кукурузой.
Что же касается буквы “Ѣ”, то в советские времена счетоводы установили, будто, своевременно отказавшись от громоздкой буквы, советские типографии ежегодно экономят 40 тонн черной краски. Надо думать, “бастык” сбережет тысячи тонн.
***
© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена