Пятьдесят оттенков черного или в виде бурана – таким предстает снежный покров в Темиртау зимнего периода. В отличие от Алматы, здесь слова “промышленность”, “индустриализация”, “рабочие профессии” имеют не абстрактное, а вполне конкретное содержание. Правда, у самого в прошлом “гегемона” (то есть пролетариата) жизнь за последние десятилетия может и стала ярче и разнообразнее, но не слаще и лучше.
В учебнике английского языка для казахстанских школ (10 класс, издательство “Мектеп”, 2010) черным по бумаге напечатано, будто от Алматы до Астаны 850 км на северо-запад. На самом деле от Алматы до Темиртау тысяча км, а оттуда до столицы еще пара Бельгий в поперечнике поместится. Но речь не об этом, а о том, что из южной столицы нашей родины до города, где Нурсултан Назарбаев начинал политическую карьеру нужно каким-то образом добраться. Наиболее приемлемый вариант зимой – железная дорога. Потому что безопаснее самолета (может упасть от обледенения) или автобуса (при мощном буране его поломка в пути запросто превращается в катастрофу).
У Темиртау своего железнодорожного вокзала нет, поэтому добираются до города металлургов через Караганду. Карагандинский вокзал трудно сравнивать с Алматы-I, потому что у каждого есть свои плюсы и минусы. В южной столице, например, до нужного пути на перроне можно добраться на специальном эскалаторе. А в Караганде прямо к железнодорожному вокзалу примыкает автовокзал, поэтому уже через пять минут после выхода из поезда садишься в рейсовый автобус, который везет за смешные (по алматинским меркам) 130 тенге до автовокзала Темиртау.
Про одну проблему на Алматы-I все-таки хочется сообщить. При большом размере вокзала и сравнительно высокой плотности пассажиропотока в надземной части функционируют только две двери на вход-выход. Когда один пассажирский состав привозит пассажиров, а другой в это же самое время их принимает, то два потока встречаются в дверях. А двери на этот случай не разделены указателями, где в одну – “вход”, а в другую – “выход”. В результате две разнонаправленные и не разведенные друг с другом волны пассажиров на нерве (одним нужно побыстрее покинуть здание вокзала и двигаться домой, а другим хочется как можно скорее попасть в вагон) сходятся в бутылочном горлышке – начинается мать-перемать. Длится это не более пяти минут (потом плотность пассажиропотока объективно спадает), но все равно при грамотном подходе можно обойтись и без этого адреналина.
Летом ездил в Темиртау на фирменном поезде “Алматы – Астана”. В нашем вагоне не работало кондиционирование и титан, из-за чего за кипятком приходилось ходить в соседний вагон. Проводник только извинялся, объясняя ситуацию тем, что его “родной” вагон с хорошей инфраструктурой присоединили к какому-то другому составу, а вместо него поставили этот оригинальный, где по ходу движения можно не выходя из купе побывать в сауне. После этого в нефирменный “Алматы – Кустанай” я садился с некоторым трепетом и про себя был бы рад уже тому, что вагон хотя бы отапливаемый. Кроме тепла в вагоне оказались и исправный титан, где всегда кипяток, оба функционирующих туалета, все лампочки вагонного, купейного и индивидуального освещения в порядке. В общем, лишний раз пришлось убедиться в том, что в стране название и содержание часто могут существовать как бы сами по себе.
Путешествие в поезде – это всегда лотерея. Может быть “убитый” состав, однако тебе достается хороший вагон, или наоборот. Зимой, конечно, есть свои отличия. Когда в костанайском поезде спускалась педаль туалета, то снизу вверх через унитаз врывалось облако пара, навевая на ассоциации со стариком Хоттабычем. В астанинском поезде (при обратной дороге) такой забавы уже не было, поскольку вагонные туалеты не имели должной герметичности и температурная разница до веселого облака пара не добивала. Однако все это мелочи и цветы на обочине дороги, поскольку главное в поезде – это попутчики. К попутчикам при поездках в Темиртау и назад зимой и летом никаких претензий – только благодарности. Одна из женщин в купе оказалась родом из Холмогоровки – это родное село моей мамы. От попутчицы я и узнал, что сейчас этот населенный пункт называется Шаган.
Караганда и Темиртау встретили оттепелью. Разглядывая деловых черных воробьев на разноцветном черном снегу поймал себя на мысли, что в таких условиях и должны вырастать парни вроде студента М. третьего курса исторического факультета КарГУ. Несколько лет назад он на компьютере сделал себе удостоверение сотрудника СОПа (Служба охраны президента), плюс “спецсообщение” такого содержания: “Направляем в управление дорожной полиции департамента внутренних дел Карагандинской области нашего сотрудника для проведения мероприятий, направленных на пресечение нарушений правил дорожного движения”. И подпись: “начальник АП службы охраны президента SK4 майор Б. Е. Коктебаев”. Начальник гаишников засомневался в столь молодом кадре – всего 20 лет – но магия ведомства заставила пока вести себя исполнительно. За 26 декабря – 1 января, пока КНБшники на запрос из Караганды прислали подтверждение, что такого сотрудника не существует, как, впрочем и майора Коктебаева, студент в выданной ему форме лично сдирал тонировку с лобовых стекол финполовцев и акиматовцев, а те страдали, но молчали. Ибо, как указано в материалах дела, самозванец “вел себя очень уверенно”.
Потом парня повязали, но все обошлось с минимальными издержками. Прокуратура в городах черных воробьев тоже продвинутая. Она указала, что студент документы не “подделал”, а “придумал”. Протоколов не составлял, а значит и никакого присваивания властных полномочий не осуществлял. Ну а требовать соблюдение правил дорожного движения – это в правах любого гражданина Республики Казахстан.
Что касается автомобильного парка, то в Темиртау он однозначно скромнее алматинского. Такая машина как “Порш-Коян”, завсегдатай алматинских дорог, за три дня в городе металлургов не попалась на глаза ни разу. Зато парк свадебных автомобилей идентичен алматинскому, по “Хаммеры-лимузины” включительно.
“Кармет”, именуемый ныне “АМТ” (“Арселор Миттал Темиртау”) – не единственное работающее промышленное предприятие города, но однозначно самое главное и ключевое. Никаких капитальных вложений в него как не делалось, так и не делается – пользуются имеющимся на износ. Что характерно, наши люди и на таком оборудовании продолжают обеспечивать хозяевам высокую рентабельность. Горновой (это тот, что стоит у доменной печи) получает на руки 200 тыс. тенге, а тот, кому по технологическому процессу надо мыть детали в керосине – 60 тыс. тенге. Вакансий при этом нет, сокращения рабочих мест продолжаются в плановом режиме.
Городские службы оказались к зиме готовы примерно так же, как в Алматы, поэтому многие районы города долгое время сидели с температурой в квартирах 12-14 градусов.
По дороге из Темиртау в Караганду по Карагадинскому шоссе (оборот речи “Каршоссе” в Темиртау идентичен улицам Саина и Сейфуллина в южной столице, но качество “ночных бабочек” местные жители оценивают как “неудовлетворительное”) попали в буран. В этот момент стало ясно, что снегозащитные изгороди, расположенные вдоль дорог, вещь сугубо декоративная и фактически стоят для красоты, а не из практических соображений. От снежных вихрей видимость резко упала, машины сбавили скорость. Кто-то давал “прикуривать” чужой машине из водительской солидарности. Без солидарности в этих краях выжить наверное невозможно. Гаишники, вместо того чтобы разбойничать на дороге, реально помогали процессу дорожного движения как могли.
Водитель, прочитав в моих глазах плохо скрываемый ужас, заметил: “Не бзди, льда же нет – успеем на вокзал”. На поезд мы успели, а что такое снежный буран на обледеневшем Карагандинском шоссе – для меня осталось загадкой.
См. также — “Брутально-гламурный Темиртау”
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.