15 февраля исполняется 100 лет со дня рождения первого казаха – доктора исторических наук, профессора Ермухана Бекмаханова. Сложна его судьба, как трудна жизнь всей страны в ХХ веке, и нам необходимо знать не только историю страны, но и как все переплеталось в судьбах ее великих ученых.
Что же происходило в те далекие годы? Почему Е. Бекмаханов подвергся критике, а затем был арестован и отправлен в ГУЛАГ? Заглянем в то далекое прошлое.
1947 год открывает эпоху критики взглядов ряда деятелей литературы и искусства на трактовку сущности представителей феодально-родовой элиты первой половины ХIХ века.
В ЦК Компартии Казахстана было принято решение «О грубых политических ошибках в работе института языка и литературы Академии наук Казахской ССР» [1]. В журнале «Большевик Казахстана» появляются материалы работников ЦК [2]. Постепенно тема критики приобретает постоянный характер [3]. В то же время в журнале с интересными публикациями о книге исследователя В.Ф. Шахматова «Внутренняя орда и восстание Исатая Тайманова», «Исторические корни дружбы русского и казахского народов», «О состоянии и задачах исторической науки в Казахстане» выступает один из ведущих историков республики Ермухан Бекмаханов [4]. Мы специально обращаем внимание на то, что в ведущем политическом журнале республики «Большевик Казахстана» помещен ряд статей Е. Бекмаханова. Тем самым необходимо отметить, что во втором послевоенном году этот исследователь считается важнейшим пропагандистом. Ему предоставляется возможность изложения своих взглядов на политические процессы прошлого.
В это же время появляются нападки одних ученых на других. Заметим, молодые кандидаты наук атакуют корифеев. Муса Ахинжанов и Абде Турсунбаев – профессора А. Маргулана, обвинив его в извращении истории [5]. Отметим: такие публикации пока единичны, но они уже появились. Как показала дальнейшая практика, эти «молодые» в науке в дальнейшем почти не состоялись. За исключением А. Турсунбаева никто не защитил докторской диссертации. Критика «ошибок», идеологизация научных исследований становятся непременным условием научного поиска, пропаганды и агитации. Тем самым закладывалась база для формирования политических противников. Роль борцов за большевистское понимание исторических процессов и патриотическое воспитание масс взяли на себя молодые ученые из института истории и Казахского филиала института марксизма-ленинизма (ИМЛ).
Если учесть, что история большевизма во многом была историей противостояния одной части интеллигенции другой в силу расхождения их партийных и идеологических позиций, то казахстанскому обществу предстояло, в первую очередь, начать поиск врага среди интеллигенции. В 1947 г. поэты и писатели стали первыми жертвами. Следовало отыскать и другие. Поэтому настала очередь историков. Но тогда удар направлялся не только против местных, но и московских кадров, с чьей помощью в 1943 г. были созданы крупные творения в области исторической науки, сформировалась школа национальных историков во главе с ее ведущей фигурой Е. Бекмахановым. На мартовском Пленуме ЦК Компартии Казахстана конкретных выпадов в адрес Е. Бекмаханова еще не было. Складывается ощущение, что было принято решение сохранить кадры национальной интеллигенции, которых после чисток 30-х годов и войны было не так много!
В 1947 году, несмотря на критику литераторов, серьезных оргвыводов и административных репрессий по отношению к ним не принималось.
1948 год стал годом дискуссии по монографии Е. Бекмаханова «Казахстан в 20-40-е годы ХIХ века» [6]. Дискуссия пока шла в научных кругах. Начало положило обсуждение монографии в институте истории Академии наук СССР в Москве 28 февраля 1948 г. Исследователи творчества Е. Бекмаханова отметили, что крупнейшие специалисты – историки страны – дали высокую оценку труда Е. Бекмаханова. Среди тех, кто выступил с положительными суждениями, были Н. Дружинин, С. Бахрушин. А Кучкин, С. Юшков, М. Вяткин и др. Негативное мнение высказали представители Казахстана. Х. Айдарова – устно, Т. Шоинбаев и М. Ахинжанов – письменно. Столь резкое разночтение между известными специалистами и теми, кто решил нажить капитал на критике своего земляка, показало, что в Алма-Ате имелись желающие погреть руки, повторить костры тридцатых годов.
По их инициативе в июле 1948 г. в Алма-Ате в институте истории, археологии и этнографии прошла пятидневная дискуссия. Если вести речь о составе ее участников (24 человека), то надо сказать, что все они, за небольшим исключением, не являлись специалистами по проблемам русско-казахских связей, внешней политики России или Казахстана, и, как правило, недавно стали кандидатами наук, не имели достаточного архивного материала, чтобы выступить на основании более доказательной документальной базы, нежели той, что пользовался Е. Бекмаханов. Кроме того, многие участники дискуссии – А. Нурханов, Х. Айдарова, Т. Елеуов, А. Турсунбаев, С. Джусупбеков – были вообще специалистами по ХХ веку, по истории революционного движения.
И еще одно обстоятельство: кроме книги обсуждению подверглись труды Е. Бекмаханова вообще [7].
В 1948 г. дискуссия не выплеснулась на страницы газет и журналов. Уже одно это показывает, что повторить тридцать седьмой год никто не решался. С одной стороны, Москва не считала нужным делать это, ибо тогда обесценивалась значимость победы в Великой Отечественной войне, но с другой – советское руководство искало пути и методы перехода к новой трактовке целого ряда идеологических постулатов. Москва не слишком распространялась насчет интернационализма. Ей необходимо было отыскать новые грани доказательств взаимосвязи советского и национального, ослабив корни национального, но оставив его форму.
Несколько особняком в печати республики была обозначена тема борьбы против низкопоклонства перед буржуазной культурой и с пережитками феодально-реакционного плана. Прежде всего, речь шла о критике тех элементов национальных корней литературы и искусства, которые затрагивали проблемы цивилизационного вклада ислама.
В двух крупных статьях журнал «Большевик Казахстана» начал кампанию за существенный пересмотр ряда концепций исторического прошлого казахского народа. Прежний довоенный подход к политике самодержавия как сплошь реакционной теперь заменялся на выборочную реакционность и на раскрытие прогрессивного характера присоединения Казахстана к России, в том числе и военных операций самодержавия в районах Семиречья и юго-запада Казахстана.
Собственно все это было частью начатого И.В. Сталиным осторожного переосмысления прошлого для оправдания новой роли Москвы в судьбах человечества в целом. И здесь национальные корни казахского, узбекского, таджикского, киргизского патриотизма оказались инородными. Вот почему начинают подвергаться критике работы тех, кто подобно Е. Бекмаханову, объективно рассмотрел вопросы присоединения Казахстан к России. Всем этим была расширена база для поиска образа диссидента, а затем и врага в исторической литературе республики [8].
В 1949 году появился новый враг, который в публикациях журналов, газет, передачах радио содержал размытые трактовки «космополита» [9].
Началась тяжелая и изнурительная деятельность, вызванная поиском и клеймением нового врага. Мы не ставим своей задачей описывать весь ход этой кампании. Он получил отражение в литературе, в том числе и исторического плана [10]. Нам хотелось бы обратить внимание на следующее. Без поиска врага сталинизм не мог существовать. Но активизировать этот процесс ему уже было противопоказано. Противопоказано и обществу. И данное противоречие между необходимостью и потребностью собственно и определяло развитие событий.
Наряду с критикой «безродных космополитов» все больше становились отрицательными героями талантливые специалисты истории, литературы и языка. В газетах республики антигероем все чаще назывался Е. Бекмаханов. На заседании кафедры в КазГУ, на партийных собраниях КазГУ и Союза писателей, на партактиве Академии наук Казахской ССР разоблачают националистов, буржуазных космополитов и их пособников [11]. Пока продолжает преподавать, но на собраниях и заседаниях подвергается критике Е. Бекмаханов. Правда, мы отмечали, что формирование тяжелой атмосферы еще не означало судебно-следственной расправы, но повод для нее уже был дан.
Высшая политическая элита пока избегала применения репрессивных мер к критикуемым. И в этом тоже отличие 40-х годов от 30-х, в этом тоже новое, привнесенное победой в Великой Отечественной войне.
Казахстанские современные исследователи [12] установили, что в лице Е. Бекмаханова был подлинный самородок, представлявший собой величину общесоюзного плана, которому удалось создать ряд оригинальных произведений, положивших начало систематической, научной, строго документальной пропаганде исторического прошлого казахского народа эпохи присоединения Казахстана к России. Если попытаться оценить направленность произведений Е. Бекмаханова, то можно сказать, что в них содержался богатый научно достоверный материал, выступавший компонентом патриотического воспитания масс в духе утверждения общесоветской гордости. Е. Бекмаханов нащупал нить взаимосвязи советского и национального. Далеко не случайно он выдвинулся на первое место среди историков республики и положил начало оформлению национальной исторической школы как профессионал, как педагог.
К 1950 году в Казахстане сложились фактически две школы историков. Одна – классического типа, наиболее ярким представителем которой был Е. Бекмаханов. Вторая – историки узкого направления, чьи интересы были связаны с вопросами освободительного движения, и кто в силу этого легко укладывался в рамки постулатов «Краткого курса ВКП(б)». Вторые в основном и дали бой Е. Бекмаханову и его сторонникам в 1948-1949 годах. Их противостояние продолжалось и в 1950 году, но в него втянулись теперь в соответствии с активизацией Москвы по вопросам обществоведения и руководители политической элиты Казахстана.
Собственно эти две группы базировались вокруг двух исследовательских центров и в двух ведущих вузах Казахстана: института истории Академии наук Казахстана, на кафедрах КазГУ и КазПИ им. Абая, а также института истории партии ЦК Компартии Казахстана и на кафедрах марксизма-ленинизма упомянутых вузов.
Благодаря тому, что ведущей фигурой исторической школы республики был Е. Бекмаханов, к нему тяготела основная масса исследователей, но и институт истории партии, ставший законодателем трактовки истории республики конца ХIХ-40-х гг. ХХ веков, уже располагал определенной группой опытных специалистов.
Партийно-политическая элита Казахстана в столкновении двух школ отдала предпочтение своим кадрам, что и предопределило исход дела. Материалы справок, собранных для руководства ЦК Компартии Казахстана, оценка в этих справках позиций отдельных авторов свидетельствуют, что медленно, но неотвратимо началось выдавливание тех, кто не признавал положения «Краткого курса» как аксиому.
У Бекмаханова фактически были отобраны аспиранты, его исключили из партии, подвергали непрерывной критике, вынудили существенно переработать ряд курсов [13]. И, наконец, в декабре 1950 года группа казахстанских историков – кандидатов наук, специалистов по проблемам освободительного движения – выступили с жесткой критикой творчества Е. Бекмаханова [14], как бы призвав всех осуществить переориентацию в своих исследованиях в понимании происходящего. Статья «За марксистко-ленинское освещение вопросов истории Казахстана» в «Правде» – центральном идеологическом органе страны – появляется 26 декабря 1950 года, причем авторами статьи выступают три малоизвестных научных работника.
Однако отметим, что политическое руководство республики продолжало использовать опального Е. Бекмаханова. Казгосиздат выпустил тиражом 40 тысяч экземпляров его работу «Исторические корни дружбы казахского народа с великим русским народом». В «Ученых записках КазГУ», том 14, выпуск 4, вышли две статьи Е. Бекмаханова [15]. Пожалуй его брошюра была единственной работой того периода, где в своеобразной форме шла речь о национальных корнях патриотизма, хотя главное внимание автор уделил вопросам дружбы казахского и русского народов.
Крупных исследований в том периоде нет.
1951 год в определенной степени стал поворотным. Казахстанское политико-идеологическое руководство, учитывая, что Москва определилась и начала серьезные кампании против диссидентских настроений в литературе и искусстве, отчасти в исторической науке, переходит к мерам организованного плана.
ЦК Компартии Казахстана поручает руководству Академии наук республики осуществить меры, направленные на поворот сознания масс в нужное русло. Предстояло вслед за «Правдой» подвергнуть критике научные работы по исследованию прошлого.
В апреле 1951 г. ЦК Компартии Казахстана собирает Пленум, где «ошибки» Е. Бекмаханова подвергаются суровой критике. Осуждение «ошибок» прошло по линии Министерства образования, в вузах республики, в институте истории, на историческом факультете КазГУ. Газеты и журналы республики дали большой ряд статей крупных представителей партийных, советских, научных, идеологических кадров [16].
Е. Бекмаханов в итоге оставил кафедру, вынужден был уйти работать в школу. Обращаем внимание на то, что кампания против автора научной монографии раскрутилась за два года, достигла своего апогея на третий, но даже в тот год государственных репрессий к известному историку не применялось. Они произошли лишь в октябре 1952 года. Естественно и сегодня горько читать и писать о травле ученого. Но мы все же настойчиво обращаем внимание на следующее: как в 1947-1948 годах шла кампания против литераторов, так в 1949-1951 годах – против историков, и шла она с большим нажимом. Это свидетельствовало о существенном ослаблении политической системы сталинизма, о том, что общество адаптировалось к системе и выработало противоядие, главным элементом которого стало ослабление поддержки кампаний поисков врага.
Сложность проблемы с Е. Бекмахановым и другими была сложностью проблемы взаимосвязей прошлого и современности, национального и советского. Уже само то, что попытка ограничить исторические корни советского патриотизма только советской эпохой делало эти корни нежизнеспособными, вынуждало руководство аппарата пропаганды и идеологии заняться проблемами взаимосвязи советского и национального в патриотизме, национальных корней патриотизма.
Некоторое время Е. Бекмаханов преподавал историю в школе в Нарынкольском районе Алматинской области, вскоре устроился учителем в школу села Новотроицк Шуйского района Жамбылской области. Здесь его и арестовали 5 сентября 1952 года. В течение двух месяцев шло расследование, а 3 ноября 1952 года на Е. Бекмаханова подготовили обвинительное заключение по делу № 699.
На основании этого обвинения по указу коллегии по уголовным делам Верховного Суда КазССР 2 декабря 1952 года Е. Бекмаханов был осужден на 25 лет и сослан в один из отдаленных лагерей ГУЛАГа.
В результате многочисленных его заявлений из лагерей в соответствующие органы и благодаря помощи отзывчивых людей, таких как общественный деятель, академик Анна Михайловна Панкратова, после расстрела Л. П. Берии дело Е. Бекмаханова было пересмотрено и закрыто 16 февраля 1954 года, а сам он был реабилитирован [17].
Е. Бекмаханов снова занял в обществе достойное место. Ему вернули организованную когда-то им самим кафедру в Казахском государственном университете. В 1964 году он был избран членом-корреспондентом АН КазССР. В последние 10 лет своей жизни он плодотворно работал, написал глубоко содержательные научные произведения, в том числе учебник по истории Казахской ССР для средних школ; участвовал в подготовке молодых ученых. Его ученики, достигнув ученых степеней докторов наук, продолжали научное дело своего наставника и оставили воспоминания о нем.
После получения Казахстаном суверенитета главный труд Е. Бекмаханова «Казахстан в 20–40-е годы XIX века» был реабилитирован и выпущен издательством «Қазақ университетi» (сейчас «Санат») на казахском и русском языках в 1992 году.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.