На 22 июня 2015 г. у меня в списках 455 стрелкового полка (сп) казахстанцев — защитников Брестской крепости 97 человек. Есть еще небольшой список казахстанцев из 455 стрелкового полка, которые также героически сражались вне стен крепости. Но их было значительно больше, чем находящихся в Брестской крепости (БК), однако сейчас речь пойдет именно о защитниках крепости из Казахстана в 455 сп.
Характерной особенностью большинства казахстанцев из 455 стрелкового полка была та, что 78 человек были из Северо-Казахстанской области. Вообще все найденные бойцы – защитники Брестской крепости призванные из Северного Казахстана, служили в 455 сп.
Естественно, здесь приводятся данные известные нам на июнь 2015 года, то, что найдено в результате большой работы российских и казахстанских поисковиков. И с каждым днем число защитников будет увеличиваться, это связано со вновь открывающимися обстоятельствами тех далеких и грозных лет, неизвестными документами, которые становятся доступными с открытием архивов и новыми информационно-коммуникационными технологиями.
По разным данным в 455 стрелковом полку находилось около 3500 человек, из них большая часть была вне стен крепости. В БК могло находиться до тысячи бойцов 455 сп. Однако нигде нет полных данных по этой цифре.
История 455 стрелкового полка не имела такой длительной летописи, как 125 стрелковый полк со времен гражданской войны, она была похожа на другие – 204 гап, 33 инженерный полк, 333 стрелковый полк. Эти полки были созданы в конце тридцатых годов в связи с советско-финской войной.
455 стрелковый полк сформирован в период советско-финского конфликта (1939-1940 гг.). Вошел в состав 42 стрелковой дивизии 28 стрелкового корпуса 4 армии Западного Особого военного округа. После прекращения боевых действий на советско-финской границе, в составе 42 сд полк переведен в Латвию, а с августа 1940 г. в Картуз-Березу Брестской области.
По воспоминаниям рядового Василия Янкова именно в 1940 г. он начал военную службу в 455 сп в г. Картуз Береза в противотанковой батареи наводчиком. Потом его командование полка как отличника боевой и политической подготовки послало прослушать курсы замполитруков без отрыва от основной службы [1].
В марте 1941 г. 455 сп прибыл к новому месту дислокации – в Брест. Первый стрелковый батальон полка разместился в 8 форту (4-5 километров южнее Бреста). Второй стрелковый батальон на июнь 1941 г. находился на строительстве укрепрайона у д. Мельники (ныне территория Польши). Третий стрелковый батальон и полковые подразделения разместились в оборонительной казарме Цитадели, в западном направлении Брестских (Трехарочных) ворот.
Начиная от Брестских ворот первый этаж занимали кухня и столовая, штаб полка, подразделения 333 стрелкового полка и другие структуры. Казармы полка заканчивались у арки, соединяющий оборонительную казарму с казармой 333 стрелкового полка. В этом районе на втором этаже было общежитие, где жили молодые командиры, прибывшие в воинские части 6 и 42 сд накануне войны после окончания училищ.
Затем начинались казармы 44 сп. На основании воспоминаний оставшихся в живых ветеранов 455 сп составлена примерная схема размещения полка в крепости. Артпарк полка размещался вне крепости, в районе гарнизонного кладбища, что, естественно, затруднило боевые действия бойцов в первые минуты и часы войны.
Командир 455 сп майор Лицит Ян Адамович (1898-22.06.1941) жил с семьей на Тереспольском укреплении. Погиб в первые часы войны при попытке прорваться к своему полку. Другие командиры и офицеры жили с семьями в Бресте или в близлежащих деревнях на съемных квартирах, поэтому они в ночь на 22 июня в полку не были и не смогли возглавить выход частей из крепости или ее оборону.
В крепости в ночь на 22 июня оставались лишь дежурные по полку, и группа молодых лейтенантов в общежитии, прибывшие за несколько дней до войны из училищ.
Ветераны вспоминают, что за несколько дней до войны произошло непонятное: им было приказано сдать все виды оружия и даже НЗ, взамен обещали выдать новое оружие. Однако не выдали…
Сегодня известно, что бои на территории казармы 455 стрелкового полка длились 3 дня и 24 июня практически были закончены. Однако это не означало, что сопротивление закончилось. Отдельные выстрелы и очаговая оборона все же продолжались. Однако пойдем по порядку.
До войны, 1941 г.
В автобиографии рядовой Янков Василий указывает, что в мае 1941 г. он был принят в ряды Коммунистической партии [1].
Письмо Павла Шульги, штабного писаря летом 1941 г.:
— Служба идет хорошо. Только, братик Иван и няня Саша, неспокойно и тревожно как-то на границе…
В письмо была вложена фотография.
21 июня
Вспоминает Луканин А.А.:
— Утро началось обычными делами – физзарядка, завтрак, политучеба – затем были практические занятия, которые проходили за крепостью. Был субботний день. Теплый, погожий. В свободное время каждый занялся своим делом, стараясь привести немудреное солдатское хозяйство в порядок.
Вечером (21 июня) командир роты ПВО лейтенант Поляков (Полевиков?) вызвал все расчеты установок на инструктаж. Совещание проходило в ленинской комнате. Справа от Полякова сидел командир 1 взвода лейтенант Сорока. Рядом с ним всегда садился помкомвзвода Осипенко. Но он получил отпуск и уехал домой в село Рузаевку, ныне Целиноградской области, и его место занимал сержант Пугачев…
Речь шла о том, что на 22 июня намечалась инспекторская проверка содержания материальной части. Перед нами ставилась задача еще и еще раз проверить винтовки, пулеметы, автомашины и личный состав взводов и отделений.
После совещания я с земляками Стулинцевым, Чентоновым, Балашевым, Недосековым и Кожушко ходил в кино. Кинофильмы летом демонстрировались под открытым небом. Обычно на стену казармы вешался белый квадратный кусок полотна, а против экрана на деревянных треногах устанавливался киноаппарат. Красноармейцы, свободные от службы, вечером смотрели фильм «Руслан и Людмила». Рядом соседи из 33 оип смотрели кинокартину «Цирк».
Настроение у А. Луканина было радостное, только что он получил письмо от знакомой девушки. Он с трепетом ждал ее писем. Сослуживцы мои: Волобуев, Захарин, Руднев, Лагутин и Матвеев знали об этом, нередко подшучивали. Почту принесли без него, а когда Аркадий зашел, его сослуживцы заставили плясать, он и плясал, таков был порядок [2].
Начальник штаба 4 армии Л.М. Сандалов пишет:
— до 24 часов 21 июня никаких мероприятий по приведению войск армии в боевую готовность не проводилось.
В 24 часа командующий, начальник штаба армии, генералы и офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове».
Командующий армией генерал-майор А.А. Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные «красные конверты» с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге. Однако командиры соединений знали содержание документов в пакетах, так как сами участвовали в их разработке.
Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войсками. Связь удалось восстановить только в 3 часа 30 минут. Прорыв проводов обнаружили наши связисты в Запрудах и Жабинке.
После восстановления связи командующий армией получил переданное открытым текстом по телеграфу (БОДО) приказание командующего войсками Западного Особого военного округа о приведении войск в боевую готовность. Одновременно указывалось в первую очередь бесшумно вывести из Брестской крепости «пачками» 42 стрелковую дивизию и привести в боевую готовность 14-й механизированный корпус; авиации разрешалось перебазироваться на полевые аэродромы.
До 3 часов 45 минут командующий армией сам лично по телефону отдал два приказания: начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и выдвигать ее из крепости в район сбора; командиру 14-го механизированного корпуса привести корпус в боевую готовность.
В 4 часа 15 минут – 4 часа 20 минут начальник штаба доложил, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста. В эти самые минуты заканчивался прием из штаба округа следующего приказания:
— Приказ народного комиссара обороны для немедленного исполнения…
Приняв приказ, командующий армией одновременно доложил командующему войсками округа об артиллерийском налете на Брест, тут же был дан краткий боевой приказ войскам 4-й армии № 01 о приведении их в боевую готовность. Командующий армией лично передал по телефону коменданту 62-го укрепленного района и начальникам штабов 42-й и 6-й стрелковых дивизий, другим приказ был передан по вызову или послан с нарочными.
Но приказы и распоряжения о приведении войск в боевую готовность опоздали. Война уже началась, застав войска 4-й армии врасплох [3-1].
22 июня
Аркадий Луканин проснулся без четверти четыре. Все безмятежно спали. Волобуев чему-то улыбался во сне. На кровати старшины Хренова, который накануне отпросился в город, спал командир роты Поляков.
Вдруг вздрогнула, затряслась земля. Огромной силы взрывы потрясли казарму. Полетела штукатурка, стекла. Казарма наполнилась гарью и пылью. Раздалась команда: «Тревога! В ружье!»
Через несколько секунд все выстроились.
— Рота, слушай мою команду! – крикнул Поляков и сделал два шага назад и в сторону. Но договорить не успел. Вражеская пулеметная очередь прошила ему грудь. Лейтенант упал замертво. Выбежав из казармы, мы направились к Трехарочным воротам. Но со стороны костела раздалась пулеметная очередь. Были убитые и раненые. Аркадий помогает раненому командиру добраться до подвалов 33 сп. Там уже много раненых [2].
Л.М. Сандалов пишет:
-В 4 часа, когда только забрезжил рассвет, со стороны немецко-фашистских войск внезапно был открыт артиллерийский огонь… Наиболее интенсивный артиллерийский огонь велся по военным городкам в Бресте, и особенно по Брестской крепости, которая была буквально покрыта разрывами артиллерийских снарядов и мин [3-2].
Многие бросились к воротам крепости на выход, но там уже были немцы. Первый бой был принят у реки Мухавец.
Бойцы увидели бревна, и с их помощью стали переправляться на другой берег, в том числе рядовой роты ПВО Илья Лабутин.
Лейтенант Анатолий Виноградов пытается дозвониться до Бреста. Ничего не выходит.
На втором этаже в полковой школе все готовятся к обороне.
Начат вновь артиллерийский огонь. Люди прячутся в подвалах.
Затем рукопашный бой.
Потом бойцы начинают занимать выгодные позиции, освобождают окна, двери. Замешательство прошло. Наступила пора действовать.
Матухна Михаил в ночь на 22 июня был дневальным. Первый бой принял у здания церкви, затем оборонялись у окон и дверей. Участвовал в боях за комсоставскую столовую [4].
Янков Василий – в первые часы войны пытался пробиться к артпарку, но не смог. Участвовал в боях под командованием л-та Виноградова.
Василий Янков вспоминает:
— С первой минуты под непрерывным артиллерийским огнем и огнем с воздуха много-много погибло наших бойцов, которые не могли еще опомниться что произошло на земле, так как было ясное утро и вдруг наступила вторая ночь от разрывов бомб и снарядов, атмосфера крепости заполнилась дымом и пылью, нечем было дышать. Наш полк был расположен у центрального входа, переходя мост через Мухавец по правую сторону. Несмотря на ураганный артиллерийский огонь, мы схватили свои карабины, побежали к центральному выходу из крепости в свой орудийный парк, который был расположен за пределами крепости около старого братского кладбища. У последнего выхода крепости у обводного канала стояли один капитан и лейтенант интендантской службы. На бегу нам давали команду: «С крепости не выходить. Занимать огневой рубеж по всему земляному валу». Не успели занять огневую позицию, пришлось сразу же принять атаку протвника, так как немцы во многих местах перешли водный канал… Мы сходились один на один, кололи штыками, били прикладами. Впереди меня был один сержант Терентьев, в ярости он прыгнул на унтер-офицера и впился ему цепкими руками в глотку. Фашист был силен и матер, он перебросил сержанта через голову, началась борьба. Я подбежал и ударил его прикладом карабина. В руках остался один ствол, ложа отлетели. Фашист, оглушенный ударом, свалился на бок. Сержант выхватил у него нож из-под пояса и приколол фашиста…
Первая атака была отбита. Немцы открыли опять беглый артиллерийский огонь. Мы вынуждены были отступить за Мухавец и занять огневую позицию у подвалов. Закрепились в подвалах и казармах. На первом этаже установили противотанковые орудия для отражения танков по главному входу в крепость. Во время отражения танков, двигавшихся к главному входу, к нам пришел комиссар Фомин, один капитан и два политрука – фамилий не помню – и мужественно с нами стали работать у орудий [1].
В своих воспоминаниях Ковтюх Федор [5], Москалюк Михаил [6], Проценко Афанасий [7] и Луканин Аркадий [1] также указывают, что сражались в районе казармы 455 сп под командованием л-та Виноградова.
Когда-то давно, прочитав А.Д. Романова «О чем кричат немые камни» из книги «Буг в огне»? запомнился это эпизод: «…Многое видели Трехарочные ворота. Не один раз рвались сюда фашистские танки. Под сводами ворот, не уступив дорогу бронированной махине, навсегда остался лежать ефрейтор Петр Крапивин и еще десятки героев…» Но вот установить подлинную личность данного защитника долгое время не удавалось. И только после сопоставления всех имеющихся вариантов воспоминаний А.Д. Романова это наконец-то удалось.
Из воспоминаний А.Д. Романова: «… На берегу попали под пулеметную очередь фашистов, трое погибло. Пришлось отползать. Одному из бойцов, очевидно разрывной пулей, вырвало всю нижнюю часть лица. Обливаясь кровью, без перевязки, он продолжал отстреливаться. А на второй день, когда фашисты предприняли танковую атаку и мы пытались подбить танки пулеметным огнем, я видел этого бойца еще раз. В это время у Трехарочных ворот, в подвале столовой и нескольких отсеках казарм сражались в основном наши курсанты под командованием лейтенанта Попова. Когда вражеский танк мчался через Мухавецкий мост, боец с разбитой челюстью бросился на дорогу с ручным пулеметом и открыл по машине огонь. Танк мчался на него, а он не двигаясь с места бил короткими очередями… Над ним прогрохотала стальная махина, а он… так и не сдвинулся с места… К нему бросился лейтенант Попов, но, видимо, герой уже не нуждался в помощи… Попов плакал…»
«…Тем временем к среднему проезду Трехарочных ворот, проскочив мост, мчался еще один танк. И тут на его пути стал боец с ручным пулеметом. Припав к земле, он сразу открыл огонь. Стальная громадина наехала на него, когда боец вел огонь по одной из гусениц танка. Лицо героя было покалечено: вместо нижней челюсти — кровавое месиво. Так и погиб он под гусеницами вражеского танка, не уступив ему дорогу. Позднее героя опознали по комсомольскому билету, который нашли у него в кармане гимнастерки. Это был курсант полковой школы 455 полка Петр Крапивко. В диске его пулемета были бронебойные патроны. И танк, получивший серьезные повреждения, вынужден был остановиться во внутреннем дворе Цитадели. Здесь его подожгли, а экипаж уничтожили. Над останками героя-комсомольца несколько минут стоял и беззвучно плакал командир участка обороны Трехарочных ворот лейтенант Александр Попов…»[8].
Трудно сказать – может так, а может и несколько по-другому произошло единоборство красноармейца и ШТУГА у Трехарочных ворот. Кроме самого Романова этот эпизод никто из защитников БК не упоминает. Но вот имя героя-защитника можно назвать:
— кр-ц Крапивка Петр Спиридонович – 1920 г.р., место рождения – с. Смирновка Мамлютского р-на Северо-Казахстанской обл. В РККА призван Мамлютским РВК 20.10.1940 г. Курсант пулеметного взвода полковой школы 455 сп. Погиб 22 июня 1941 г. Видимо, поскольку свидетелей его гибели более не установлено, по учетным данным МК БКГ не проходит.
В сумерках провели операцию по выявлению пушек в артпарке. Принесли две пушки во дворик полубашни.
Прорвался Пьянков Виктор, рядовой. Он не любил вспоминать этот день. Считал, что в этот день была большая измена, начальство перед этим днем забрало все оружие. Все командиры были в городе. Была паника. Все искали и собирали оружие. Виктор был хорошим спортсменом, поэтому с несколькими солдатами из своего полка, которых плохо знал, не земляками, переплыли реку Мухавец и стали пробираться к своим. В плен в этот раз он не попал, смог в дальнейшем соединиться с частями отступающей Красной Армией.
Пленены Галиев Яков, Емельянов Василий – рядовые.
23 июня
В картотеке упомянутых МК БКГ есть фамилия Шульга. Бурлаков Н.Н. вспоминает:
— … в ночь на 23 июня прибыл писарь полка Шульга и говорит, что многие ребята вырвались из крепости, и что начальник полка ст. лейтенант Скрябин сказал, что нам не хватит сил удержать крепость, нужно выходить и соединяться с войсками…[9].
Целый день 23 июня – артиллерийский обстрел и затем агитация, появляются листовки с призывами сдаваться.
Вспоминает Луканин Аркадий:
— Помнится и такой случай. По цепочке была передана команда Фомина: «Касок не надевать. Так будет лучше различить врагов».
Предупреждение было как нельзя кстати. Фашисты пошли в очередную атаку. Я залег у входа в казарму. Солнце клонилось за горизонт. Наступили сумерки. И вот в это время у цветочного газона мелькнула фигура. Затем шевельнулся овес (газоны были засеяны овсом). По каске узнаю, что фашист ползет по газону. Через некоторое время появляется второй. Его очень хорошо видно на фоне еще непогасших сумерек. Наши выстрелы были меткими. Враг не пробился к казарме [2].
Рядом с бойцами 455 сп находятся немцы в церкви и комсоставовской столовой. Они пробираются по чердакам и бросают гранаты.
Был рукопашный бой.
Василий Янков вспоминает:
— На второй день вечером к нам зашел майор. Я его видел в первый раз, потом мне сказали, что это был Гаврилов. У майора был спокойный вид, как будто нет войны. Он поздоровался с нами, прошел, посмотрел наше расположение, спросил, кто есть у нас из командиров. Мы ему ответили: «Никого нет».
Ночью майор Гаврилов и с ним три командира пришли проверить наше расположение. После проверки майор обратился к нам и сказал: «Вот вам командир, политрук, товарищ Кашкаров» [1].
13 человек, группа добровольцев в ночь на 24 июня должны были проникнуть через соседние здания к складам боепитания и запастись патронами, гранатами и др.
Группа бойцов пыталась вырваться из крепости. Прорвался из БК – Стулинцев Николай, рядовой. Пленены Бадаев Николай, Ваганов Василий, Жуков Яков, Петухов Иван, Филимонов Василий, Черноскутов Николай, Шибанов Василий, рядовой, Шилейко Георгий, заместитель политрука.
24 июня
С утра вновь артиллерийский огонь, радио призывает к сдаче в плен. Появляются бойцы с белой тряпкой.
Установлена связь с полковым комиссаром Ефимом Фоминым. Вечером было решено собраться на совещание.
Фашисты занимают кухню полка.
Взлетают пороховые склады. Артиллерийский обстрел страшной силы.
Была осуществлена попытка прорыва по мосту у Брестских ворот.
Василий Янков в автобиографии указывает:
— Пробыл двое суток в ожесточенных боях, потом на коротком отдыхе полковой комиссар Фомин зачитал приказ о награждении многих бойцов орденами Красной Звезды, в том числе был и я, и мне присвоили звание младшего политрука [1].
Аркадий Луканин вспоминает, что на 4 день они получили задание ликвидировать вражеских лазутчиков, засевших под мостом через реку Мухавец. Поскольку по карте пленения он был пленен на 3 день, значит, это был не 4 день войны, а 3.
Вспоминаемый многими защитниками, оставшимися после войны в живых, прорыв под руководством лейтенанта А. Виноградова начался после обеда. Об этом писали и немцы, что русские силой до роты после обеда пытались вырваться.
— Старший сводной группы решил организовать прорыв вражеского кольца и уйти в лес. День клонился к концу. Река хорошо простреливалась. Как только бойцы бросились в воду, раздались пулеметные очереди, засвистели пули. Послушались крики раненых. Оставшиеся в живых бойцы выбрались на берег. Стремились уйти в лес, но было светло, и их окружают. Идет бой. Погибли Оборнев и Лагутин, смертельно ранены Какокин и Тюнин. Тяжело ранены лейтенант Виноградов и рядовой Недосеков. Раненый Луканин теряет сознание. Очнулся он уже в каком-то складе, где было много раненых бойцов [2].
Погибли в крепости Давыдов Петр, Тюнин Василий, рядовые.
Пленены Жданов Василий, Захарин Павел, Луканин Аркадий, Митин Василий, Недосеков Александр, Янков Василий, рядовые.
Прорвался из БК – Кожушко Афанасий
25 июня
Пленены Мишонин, Проценко Афанасий, рядовые.
В ночь на 26 июня вновь неудачная попытка прорыва части бойцов.
26 июня
Вместе с товарищами Стародумов Андрей ушел на прорыв. Пленен.
— 26-го штабом сводной группы было принято решение организовать прорыв. Создан головной отряд… Бойцы, которые не могли плавать приспособили доски. Закипел бой. Я бросился в воду в полном снаряжении, но вскоре почувствовал, что не доберусь до берега, отяжелела одежда, тянула вниз. Я вернулся на берег, снял одежду и вновь бросился в воду. На противоположном берегу нас оказалось трое. Решили поодиночке пробиваться в артпарк полка. Добрались до гаража, я решил подождать, были слышны голоса немцев. Затем перебрался через обводной канал и был окружен фашистами, – вспоминает Андрей Стародумов [10].
Матухна Михаил:
— 26-го командир дал приказ форсировать реку. Боевой марш под прикрытием двух пулеметов. Командовал нашей группой пограничник. Через мост бросок был сделан с большими потерями. Здесь на мосту через реку Мухавец при прорыве погиб мой односельчанин Василий Калугин [4].
Пленены Бурлаков Николай, Матухна Михаил, Орлов Василий, рядовые, Липкин Константин, сержант, Седлецкий Иван, лейтенант.
27 июня
Василий Митин, рядовой батареи ПТО:
— Мы сдерживали атаки фашистов от костела и столовой. Последние дни били врага его оружием, добывая его у убитых немцев. 27-го при попытке прорыва на противоположном берегу реки Мухавец я в числе 2-3-х десятков красноармейцев, раненых, без боеприпасов, был взят в плен [12].
Увы, Митин в своих воспоминаниях не прав. Он был взят в плен 24 июня. Пленены в Брестской крепости Тепляков Иван, Ночевный Павел, Стародумов Андрей, Шанаурин Николай, Ибраев Курмангали, рядовые.
28 июня
Москалюк Михаил, рядовой батареи 76-мм орудий с первого дня участвовал в боях под командованием л-та А. Виноградова. С 26 июня ходил неоднократно в атаки под командованием младшего политрука из 333 сп.
— 28 июня после бомбежки младший политрук дал приказ восстановить связь со штабом. При выполнении этого задания мы столкнулись с фашистами. Я был ранен и пленен. Мл. политрук в этом бою погиб [6].
И все-таки, возможно, была команда восстановить связь с соседями, то есть 333 сп или 44 сп. Штаба, как такового, не было. Это уже пропаганда советских времен.
Пленен Москалюк Михаил, рядовой, Качаровский Василий, ст. сержант.
30 июня
Пленен Ковтюх Федор, рядовой.
2 июля
Пленен Балашов Леонид, рядовой.
4 июля
Пленен Неукрытый Федор, рядовой.
Полуживые, голодные, без оружия. Бойцы выстояли три дня, затем были отдельные столкновения. Об этом свидетельствуют карты пленения наших бойцов. Как видим, немцы уже были во всей крепости, а отдельных бойцов убивали и пленили, как показывают последние исследования Р. Алиева, даже в августе 1941 г.
Продолжение следует
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.