«Гора в зоопарке Шымкента дождалась своих козлов».
«Казахстанские снайперы вошли в тройку лучших на международных снайперских соревнованиях».
«В Казахстане объявили войну спекулянтам с яйцами».
«В Павлодарской области обнаружили взмерший в лед табун лошадей».
«Первая парнокопытная живность уже с удовольствием обживает новое место обитания».
«Ученые утверждают, что открыли секреты всего живого на Земле, но многое еще остается за пределами наших знаний».
«Животное в тяжёлом состоянии более 4 месяцев пытаются спасти ветеринары».
«Казахстан на пенсионные деньги сделает искусственное дыхание рынку труда».
«Водители забрызгали дорожной слякотью муляж стража порядка с ног до головы, так что издалека не сразу понятно, что за грязевое изваяние стоит на дороге».
«Подрядчик подозревает, что новые дороги в Актобе утекли из-за актауского битума»
«Жительниц Германии более всего интересует видео про фетишистов, причем популярность данной разновидности порно в ФРГ в два раза выше усредненных глобальных показателей»
И, наконец, последний хит заголовков казахстанских СМИ:
«В Павлодаской области единогласно выбали акима»…
Раньше в редакциях мы годами собирали подобные перлы, причем они были в исходных текстах, не правленых редактором, до читателей и зрителей они не доходили. Теперь достаточно открыть ленты новостей и коллекция соберется в считанные дни. Правда, сегодня ошибки никого особенно не печалят, скорее веселят. На мое замечание о том, что Эльдар Рязанов и его фильм «Ирония судьбы или с легким паром» пишутся с заглавной буквы известная тележурналист в Инстаграмм ответила:
«Я не считаю рязанова великим режиссером и не намерена писать ни его, ни его фильмы с большой буквы, и вообще не обязана в соцсетях следить за ошибками».
«НО это жизнь… идеально не всегда бывает особенно в печати тем более ошибка не болезненная», — ответила другая коллега по поводу «выболов акима».
Когда-то за «не болезненную» ошибку можно было потерять работу, ибо грамотным журналист должен быть априори, тут даже спорить не о чем. Это как водитель обязан знать правила дорожного движения, повар – рецепты, а спасатель уметь плавать. Когда я сама редакторствовала в теленовостях, всегда шумно поражалась «жы и шы» и «чя, щя» в текстах журналистов. Они тоже искренне не понимали, чем отличается корректор от редактора и упрямо настаивали, что исправление ошибок – моя участь. Но потом после меня пришла редактор, пишущая «невтянники» и «речная платина». Теперь журналисты правят свои тексты после редактора и называют себя редакторами редактора. Почувствовали разницу. Но как в таких условиях можно надеяться на глубокие тексты и грамотные заголовки?
Я даже представить себе не могу, как мои редакторы Исаак Дворкин, Сергей Лесковский, Вадим Борейко или Дмитрий Бациев исправляли бы ошибки в моих текстах. Помню, что меня они едва не уволили за «девчЕнок» и «имеет место быть». А в девяностых нас с дежурным редактором за «Сорокоградусный мороз» на первой полосе даже разбирали на собрании. Мы стояли тогда с опущенной головой и выслушивали, что «в Сталинские годы за ошибки можно было и 20 лет тюрьмы получить, а то и расстрел». Впрочем, в одно из следующих дежурств верстальщики в знак протеста против войны в Чечне на всю последнюю полосу разместили фотографии редакции и написали громадными буквами «Я больше не хочу учиться убивать! Прощай оружие!». Почти до утра корпели над этим текстом. За тот демарш нас никто тогда не разбирал и не увольнял, написан-то он был без ошибок. Такие были времена…
А сегодня вот появилось еще и новое требование для журналистов – оригинальность и уникальность текста не менее 70-90%. Существуют даже целые антиплагиат-программы. Я сначала удивлялась такому требованию, зачем оговаривать очевидные вещи, а оказалось, что проблема плагиата сегодня очень актуальна. Интернет избаловал журналистов, теперь проще скопировать чужое, чем писать свое. И при этом еще делать ошибки.
***
© ZONAkz, 2016г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.