Поэт и публицист Журсин Ерман обратился с открытым письмом к Ермегияеву-отцу, бизнесмену и меценату. По поводу общеизвестному и печальному, во всяком случае, для Ермегияева-сына, изнывающего на скамье подсудимых. И теперь мы имеем презанятный документ эпохи. Будущим исследователям, буде они пожелают порыться «в сегодняшнем окаменевшем дерьме», он пригодится.
Тут будет уместным вспомнить, что слово «меценат» произошло от имени собственного. Был такой древнеримский деятель, Гай Цильний Меценат, личный друг императора Августа и покровитель искусств. «Любил окружать себя свитой паразитов», свидетельствует современник. Если исходить из особенностей древнеримской жизни, то можно предположить, что ворюга он был преизрядный, но человек щедрый. Горацию поместье подарил, Вергилию, наоборот, возвратил отнятое имение. Умирая, завещал всё состояние императору. Одним словом — Алтын жүрек.
Итак, что сказал и что хотел сказать Журсин Ерман этим страстным словоизвержением? И, главное, КОМУ хотел сказать?
«С самого начала судебного процесса айтыскерское (так переведено. – С.Д.) сообщество озабочено судьбой вашего единственного сына» – кручинится Ерман, нажимая на прилагательное «жалғыз», несущее в казахском языке особенно жалостные коннотации. Кто хоть раз видел и слышал Журсина Ермана на экране, может вообразить богатые интонационные обертоны, с помощью которых он перечисляет триумфальные доблести Талгата Ермегияева, явленные им в чине министра туризма и спорта. «Ваш сын привёз с Лондонской Олимпиады семь медалей», голосит Ерман, комическим образом обнаруживая своеобразные личные представления о том, кем и какими способами добывается олимпийская слава.
Якшаться с меценатами – дело чрезвычайно рентабельное, в чём Журсин Ерман и признаётся с обезоруживающим простодушием, несколько назойливым рефреном упоминая «железных коней», коими Ермегияев-старший великодушно и бессчётно одаривал «айтыскеров». Не всё же им ходить, как Жаяу Муса. За рулём и сочиняется как-то ловчее. Понятно, что Тулпар крылат, но не самолёты же им дарить…
Ерман цитирует строки одного такого автолюбителя:
Ұяда үлгі көрген текті қыран
Тауықтың тарысына тамсанбайды.
ЭКСПОНЫҢ ақшасын жеу түгілі
Әкесінің дәулетін тауса алмайды!
В вольном стихотворном переводе дерзкий катрен звучит примерно так:
Этот князь молодой из такого дворца,
Где алмазов не счесть в сундуках у отца.
Этот сокол не станет куриное просо клевать,
И на ЭКСПО ему с высоты – наплевать!
Примечательно, что инкриминируемые ясному соколу Ермегияеву хищения, исчисляемые миллиардами, Ерман снисходительно называет куриным кормом. Поэтам, кроме рифмы, чуждо все. Впрочем, в некотором трезвомыслии автору тоже не откажешь. Понятно же, что в одиночку хряпать такие куски несколько затруднительно, на что и указывает предводитель айтыскеров раздражённым тоном: «Систему коррупционных схем, существующих в нашем обществе, знают даже школьники. Это известно и главе государства».
Далее господин Ерман с почтительностью и с пламенным сочувствием советует Ермегияеву — старшему, ни много ни мало, кинуться в ноги (аяғына жығылыңыз) царю, очевидно, подразумевая под таковым наименованием президента республики. Когда Ерман заявляет, будто «народный глас не достиг ушей Царя» (Бірақ осы халық даусы Патшамызға жеткен жоқ қой), то понятно, что народом он искренне считает небольшое стадо благонадёжных агашек предынфарктного возраста, бодрой пузатой кучкой отирающейся у подножия метафорического трона.
И нагнетает драматизму, как в плохой пьесе: «Жетсе, өз қолымен баулып өсірген ұланын өзі буындырмас». «Если бы услышал vox populi, то не стал бы душить собственноручно взращённого нукера».
Оставим на совести Ермана пассаж о том, что Ермегияев-отец придал человечный облик партии «Отан», а Ермегияев-сын — лучший из казахских сынов. Он поэт и опирается на архаические фольклорные установки, призывающие быть снисходительными к богатым мира сего — «Аузы қисық болса да, байдың баласы сөйлесін». Хоть и криворотый, пусть говорит сын богача.
И вот тут мы подступаем к самой мякотке Ермановского манифеста:
«Азаматтарының баршасын соттай беретін қоғамда сүйкім қала ма?»
«Общество, подводящее под суд подряд всех граждан, не вызовет ли омерзение?»
Ключевым словом здесь является наречие «подряд». Ерман не против правосудия вообще. Отнюдь. Автобусных воришек сажать надо. А вот тех, кто берёт по-крупному, лучше не трогать. Потому что за ними — мощь, влияние, сила, сословная, финансовая и родовая. И если «соколов» и «нукеров» обижать, то они могут обидеться. А уж если эти обидятся… То есть он осторожно, но как бы пугает. Неужели Царя?
В книге Чуковского «От двух до пяти» маленький мальчик, когда его ругают, говорит угрожающе: «Сейчас темно сделаю!». И зажмуривается, убежденный, что весь мир погрузился во тьму.
Ерман очень похож на этого мальчика. Но при этом исполнен необычайной важности от сознания своей миссии. «Если президент вас раньше не принимал, то ТЕПЕРЬ то уж точно примет». Теперь – это после письма Ермана, разумеется. «Просите, и дано будет вам, стучите, и отворят вам!» — подталкивает вождь айтыскеров безутешного отца к воротам Ак-Орды.
Неизвестно, как поступит Ермегияев-старший. Это их семейное дело, сами разберутся. Очевидно одно – своим неуклюжим воззванием поэт оказал Меценату дурную услугу. За такое не грех и отобрать подаренное авто. Пусть оправдывает своё говорящее имя и ходит пешком.
Жаяу жүрсін.
***
© ZONAkz, 2016г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.