— Валерий Дмитриевич, ваши прогнозы довольно часто сбываются. У вас впечатляющая результативность в этом смысле на фоне других экспертов. Но прежде чем перейти к прогнозам, я хочу попросить вас прокомментировать итоги выборов в Госдуму. Согласны ли вы с такой оценкой: выборы на этот раз были «чистыми», и партия власти одержала на них сокрушительную победу.
— Выборы были «чистыми» только в столицах, Москве и Петербурге, где была заранее дана установка не раздражать население этих городов, как политически наиболее активное. В провинции выборы проводились в общем и в целом так же, как и прежде. Качество их не изменилось. Что же касается сокрушительной победы, да, это можно назвать сокрушительной победой, неожиданной. То есть никто не сомневался в победе «Единой России», но не с таким результатом. Но надо отдавать себе отчет в том, что победа является столь сокрушительной благодаря припискам и очень низкой явке. Реальная явка на выборах составили не 48 процентов, а 33-35.
— Откуда эти данные?
— Эти данные прозвучали даже в официальных источниках в начале избирательного дня. Я сам это лично слышал несколько раз в течение одного выпуска новостей, когда говорили о том, что явка вряд ли превысит 33 процента. Ну и потом есть все-таки математический анализ того, как явка может и как не может расти. А тут она взяла и подскочила к концу дня. Так что в действительности явка составляла 33-35 процента, и это рекордно низкая цифра. Беспрецедентно низкая, особенно для Москвы и для Питера. Я сам был на избирательном участке в Москве и видел, сколь мало было людей. Такого на моей памяти никогда не было.
— Как вы можете объяснить тотальный провал оппозиции? Почему все оппозиционные партии — и «Парнас», и «Яблоко», и даже лояльная Кремлю «Партия Роста» — набрали меньше, чем по одному проценту голосов?
— Я могу это объяснить, конечно, и тем, что часть голосов у них могли отобрать. Это правда. Эта практика широко распространена. То есть реальные результаты и «Парнаса», и «Яблока», скорее всего, были выше. А уж в Москве-то и в Питере «Яблоко» точно очень хорошо выступило. Но выборы проводятся в России, а не в Москве. Но также могу сказать, что оппозиция шла на эти выборы с ощущение собственной обреченности. А так нельзя играть в политику. И максимум, на что она надеялась, это на то, чтобы преодолеть даже не пятипроцентный барьер, а трёхпроцентный и провести в Думу хотя бы 5-6 депутатов. Но и этого сделать не удалось. Если вы заранее смирились с поражением, то вы это поражение получите.
— Как считаете, Мальцев теперь выйдет на федеральную орбиту? Он «раскрутился» благодаря своим заявлениям о том, что президента надо бы посадить на кол?
— Я бы сформулировал это так: он попытается, безусловно, это сделать. Но это зависит не только от его амбиций и его намерений, но и от готовности или неготовности властей ему воспрепятствовать. Я бы сказал, что сейчас у власти есть совершенно очевидные возможности ему помешать, если он с точки зрения власти будет опасен. Потому что во время кампании трогать Мальцева по естественным причинам не хотели. Это бы только привлекло внимание. А сейчас это вполне возможно.
— Теперь прогнозы. По слухам, российские президентские выборы, которые должны состояться весной 2018 года, могут провести на год раньше, воспользовавшись богатым опытом Нурсултана Абишевича Назарбаева. Под это дело уже сейчас вроде бы ожидаются значительные кадровые перемены. Можете эти слухи прокомментировать?
— Действительно, на сей счет есть много предположений, слухов и рассуждений. Речь идет не только о кадровых изменениях, но и структурных, в частности, обсуждается возможность объединения спецслужб в одно министерство, расформирования МЧС, передача Следственного комитета Генпрокуратуре. Я думаю, что-то из этого будут делать, но навряд ли все, потому что такая масштабная структурная реформа просто ослабила бы силовые ведомства. Очень серьезно бы ослабила. Что, кстати, сейчас произошло с МВД: в связи с формированием Национальной гвардии эффективность работы МВД резко снизилась. А Национальная гвардия еще де-факто не существует.
Теперь что касается кадровых перестановок. О некоторых из них говорят как о предрешенных, в частности, о том, что спикером Думы станет господин Володин (к моменту публикации интервью уже стал – В.Ш). Но обо всех остальных говорят гадательно. То есть называют позиции, где появятся новые люди, но обычно там называют несколько кандидатов, которые могут прийти. Скажем, на место Володина может прийти три человека, я имею в виду занять должность первого заместителя главы администрации президента, куратора внутренней политики. Это будет ключевая должность, безусловно, в связи с президентской кампанией, тем более досрочной. Называют и самого Суркова, который предпринимает серьезные шаги для того, чтобы вернуться на эту должность. Называет подмосковного губернатора Воробьева, который не прочь занять эту позицию с тем, чтобы возглавить потом администрацию президента. И называют некого человека, которого пытается провести господин Володин. Ожидают ухода Полтавченко с поста губернатора Санкт-Петербурга. Говорят, что это тоже предрешено. Но уход не в отставку, а перемещение его по вертикали. Кремль ценит лояльность Полтавченко, он абсолютно безэффективен, но зато безвреден и лоялен.
— Что касается переноса сроков президентских выборов. Мне показалось, вы упомянули об этом как о решенном деле.
— Я говорю об этом, о переносе, как весьма вероятном, на весну 2017 года.
— Выборы перенесут в тех же целях, в каких это делается в Казахстане? Чтобы возможные конкуренты действующего президента не успели подготовиться?
— Вы знаете, есть еще одно очень важное обстоятельство, но с достоверностью за него пока ручаться нельзя. Если это обстоятельство достоверно, то мы увидим, что на выборы пойдет не Путин от партии власти. Пойдет другой человек.
— Это очень странная новость. Путин ведь может сейчас законно переизбраться на второй срок. Он вроде бы в расцвете сил, у него высочайший рейтинг. Что может помешать Путину пойти на выборы?
— Но существуют обстоятельства непреодолимой силы.
— Например, какие?
— Я не буду их расшифровывать. Но если Путин не пойдет на выборы, ну, значит, эти обстоятельства и проявились.
— Что-то личное, тайное? Здоровье?
— Я не буду гадать, я просто говорю о том, что есть некоторые обстоятельства, которые сейчас находятся под спудом.
— Заинтриговали.
— Ну, это, в общем-то, вещь такая, довольно на самом деле прозрачная. Просто она еще не фигурирует в конспирологических версиях. Вот. Ну, дальше о кадровых переменах. Будут сняты губернаторы. Говорят о десятке или о дюжине губернаторов, тех, которые очень сильно раздражают общественное мнение. Допустим, самарский Меркушкин пресловутый, и еще несколько человек. Несмотря на то, что они обеспечили высокую явку на выборы, рекордно высокую и рекордно высокое голосование за «Единую Россию». Говорят, что им уже ничего не поможет. Ожидаются изменения в правительстве. В частности, говорят об уходе Дворковича, который может возглавить одну из госкорпораций, и, якобы, этого хочет. Вместе с тем, финансово-экономический блок сохранится неприкосновенным, сохранится целостным. Ожидают отставки Бастрыкина с поста руководителя Следственного комитета и, возможно, отставки Генерального прокурора Чайки, поскольку он с точки зрения правящей группировки оказался слабаком. Лоялен, но слабак, не умеет держать удар. Так это формулируют.
— Имеется в виду история с фильмом Навального «Чайка»?
— Да, совершенно верно. Совершенно верно. Не только это, но в первую очередь это. Да, он лоялен, он свой, но слабак.
— А что должен был сделать Чайка? В чем должна была проявиться его сила в этой истории?
— Это вопрос не ко мне, а к тем, кто лучше знает групповую психологию этих людей. С их точки зрения нужно было реагировать иначе.
— Теперь мне интересно послушать ваши соображения на тему, которую я бы назвал «феномен Дмитрия Медведева». В России очень мало людей, которые считают нынешнего премьера сильным администратором и большим политиком. Периодически начинаются кампании, причем не оппозиционные, а вполне верноподданнические, за отставку Медведева. Но курилка жив, здоров и отлично себя чувствует. Даже говорят, что он может снова стать кандидатом в президенты. Если не Путин, то он.
И неужели все дело в том, что Дмитрий Анатольевич лично предан Владимиру Владимировичу и выгодно оттеняет его достоинства? Путин на фоне Медведева сразу де Голль и Петр I. Все так просто? Или нет?
— Я думаю, что все так просто, но есть и второе обстоятельство – невозможно представить себе в здравом уме и твердой памяти политика, который, как это было в 2011 году, откажется баллотироваться в президенты и отдаст эту возможность другому человеку. Потому что любой другой, находясь на месте Дмитрия Медведева, ответил бы Путину «нет». Уж Сергей Иванов стопроцентно ответил был «нет». Поэтому вот такая лояльность, личная преданность, она, конечно же, вознаграждается.
— И перспективы Медведева, как я понимаю, по-прежнему прекрасны.
— Вы знаете, у самого Медведева настроение переменчивое, в зависимости от обстоятельств. Он не исключает для себя, насколько можно понять, ни одного варианта. Хотя те люди, которые не столь подвержены психо-эмоциональным колебаниям, и которые находятся ну почти в эпицентре принятия решения, говорят, что ничего Дмитрию Анатольевичу не угрожает, все так и останется. Давайте подождем пару-тройку месяцев. Вот тогда будет понятно. Сейчас ведь решается вопрос о том, менять стратегическую диспозицию или нет. Стратегическая диспозиция – это принимать решение о досрочных выборах или не принимать. Это первый пункт. И второй пункт – а кто пойдет тогда на эти выборы. Сам Владимир Владимирович, или все-таки другой кандидат. Список этих кандидатов уже обсуждается, и Медведев входит в их число.
— Вы сказали, что причины, по которым Путин может не пойти на выборы, достаточно прозрачны. А я вот совершенно ума не приложу, что это могут быть за причины. Хотя вроде бы что-то понимаю в российских политических раскладах.
Он просто наигрался, ему всё надоело? Хочется уйти от дел и пожить «для себя», тихой жизнью мультимиллиардера на пенсии? Или он неизлечимо болен? Или может открыться какой-то ужасающий компромат?
— Виктор, я не буду комментировать. Ну, увидим, да? Есть вещи, которые лучше не проговаривать.
— Очень любопытно у нас заканчивается разговор.
— Это же всё предположения пока. Пока мы смотрим гадательно. А вот когда решения будут приняты, мы будем уже тогда о прошлом говорить с уверенностью.
***
© ZONAkz, 2016г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.