Так сложилось, что в той части Евразии, которая прежде была известна как пространство Русского государства или Российской империи, начало каждого века предыдущего четырехсотлетнего периода отмечалось бурными событиями и потрясениями, оказывавшими влияние на ход истории всего человечества. В XVII столетии это было смутное время, которое отмечено стихийными бедствиями и тяжелейшим государственно-политическим и социально-экономическим кризисом и в ходе которого католическая Польша как авангард набравшей уже большую силу и начавшей осуществлять экспансию по всему миру Западной Европы попыталась установить контроль над Московской Русью. В XVIII – войны и государственные преобразования Петра I, в результате которых появилась Российская империя, которая в дальнейшем активнейшим образом вмешивалась в дела европейцев, распространивших свою гегемонию практически на весь остальной мир. В XIX – вторжение Великой армии Наполеона и то, чем оно в конце концов обернулось. В XX – первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, гражданская война и появление Советского Союза.
Сейчас, похоже, история повторяется. С одной только разницей: веяния, обуславливающие возникновение новых кардинальных перемен, теперь идут уже не с запада, а с востока. То есть — как бы восстанавливаются те тенденции, которые были превалирующими в Евразии с первых веков новой эры (со времен движения гуннов в западном направлении) до начала XV века (до времен походов Тимура).
Следовательно, можно ожидать, что грядут большие перемены. И прежде всего – в Евразии. В такую пору, естественно, не обходится без бурных событий и больших потрясений. Они, собственно, уже сейчас на наших глазах разворачиваются. Имеется в виду то, что произошло на востоке Украины в 2014 году, и то, что весной и начале лета 2016 года стало происходить на западе Казахстана. Речь, кстати сказать, идет о географически самых близких к российскому федеральному центру или, иначе говоря, Москве регионах двух важнейших для России в политическом и экономическом отношениях постсоветских республик.
В свете указанных событий на Украине и в Казахстане определенно угадываются две новые геополитические тенденции.
Первая – это стремление Китая пойти на осуществление того, появлением чего Запад еще сто с лишним лет назад пугал сэр Хэлфорд Джон Макиндер, британский географ и политик, признанный в качестве создателя западной геополитики. Он, напомним, говорил, что будущие железные дороги «помогут сотворить… чудо в степи», и они, мол, подорвут своей дешевизной морской транспорт и сместят центр геополитической власти в сторону суши. Именно такую трансформацию собирается проделать Китай, взявшийся за осуществление проекта Экономический пояс Шелкового пути или Шелковый путь 2.0.
Вторая – это проявляющееся исподволь сопротивление такой перспективе со стороны тех, чье могущество зиждется на контроле морских путей и подкрепляется кольцом военных баз, окружающих по периметру всю Евразию от Норвегии до Японии? Вряд ли геополитические стратеги Запада, а, прежде всего, англо-саксонского мира, приходят в восторг от нее.
Американская газета Wall Street Journal опубликовала статью под названием «Western Retreat Makes Room for Chinese Advance» — «В связи с западным отступлением освобождается простор для китайского наступления вперед».
В ней говорится так: «Во все большей степени нелиберальный Китай станет устанавливать правила. Это та цена, которую Запад будет платить за свои шаткие финансы и сжимающееся глобальное видение». Но вопрос в том, готово ли сообщество западных наций смириться с таким поворотом событий. Представляется, что не все так просто в этой ситуации.
Когда китайский лидер Си Цзиньпин впервые представил свою инициативу по прокладке Экономического пояса Шелкового пути 7 сентября 2013 года при своем выступлении в университете Назарбаева в Астане, вопрос об интеграции Украины в Таможенный союз еще не был снят. Тогда официальный Киев предлагал формулу сотрудничества Украины с Таможенным союзом в рамках партнерства «3+1», а официальная Москва настаивала на ее полноценном членстве в этой межгосударственной организации. То, что произошло в дальнейшем, общеизвестно. Если бы Украину удалось вовлечь в единое экономическое пространство вместе Россией, Казахстаном и Белоруссией, сейчас китайский проект Шелкового пути 2.0 располагал бы полноценным многоканальным сухопутным «окном» на Европейский Союз. Но это не получилось и теперь едва ли получится. Белоруссия может предложить лишь очень ограниченный доступ к ЕС – она на западе граничит только с Польшей и Литвой, которая, в свою очередь, по суше может вывести в западном направлении опять-таки только на ту же Польшу и российскую Калининградскую область. Украина в этом смысле представляла бы куда более широкую функциональную полезность. Она граничит сразу с четырьмя странами Европейского Союза – Польшей, Словакией, Венгрией и Румынией. А через Черное море – еще и с Болгарией.
Но, увы, у Украины сейчас отношения с Россией складывается крайне неважным образом. И трудно представить себе налаживание ими в обозримом будущем успешного сотрудничества в рамках формирования транзитного моста между Дальним Востоком и Европейским Союзом.
Единственным сухопутным «мостом» между Россией и Европейским Союзом для поездов, следующих из Китая в Европу, остается Белоруссия. А самый короткий и удобный наземный путь, связывающий Китай с Россией, Южной Азией и Средним Востоком, пролегает по территории Казахстана. Следовательно, если в РК возникнет общественно-политическая атмосфера, аналогичная тому, что сложилась на Украине, перспективам реализации проекта Экономический пояс Шелкового пути может быть нанесен еще более серьезный удар. Похоже, события только начинают разворачиваться.
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.