Экспертное мнение: У госорганов и госслужащих деловой репутации, как и у государства, быть не может

Алматы. 24 мая. КазТАГ – Тулкин Ташимов. У государственных органов и государственных служащих деловой репутации, как и у государства, быть не может, считает юрист, правозащитник, директор Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгений Жовтис.

«Понятия деловой репутации государства в юридической науке и практике не существует. Государственные органы и государственные служащие представляют государство, и поэтому у них деловой репутации, по моему мнению, так же, как у государства, быть не может. Защита чести и достоинства государственных служащих, в том числе высших должностных лиц государства как обычных граждан в судебном порядке правомерна, но согласно международным стандартам, в том числе выраженным в решениях Европейского суда по правам человека и комитета ООН по правам человека, уровень такой защиты значительно ниже, чем для обычных граждан. Это, так сказать, некоторые последствия реализации желания некоторых граждан заняться политикой и отправлять власть от имени общества», — прокомментировал Жовтис для КазТАГ сообщение о том, что Международный фонд защиты свободы слова «Әділ сөз» заявил о необходимости изменения постановления Верховного суда «О применении в судебной практике законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации», принятого в 1992 году.

Я разделяю позицию фонда, прежде всего, не только с юридической точки зрения, продолжил эксперт, но также и с точки зрения общественного интереса и свободного функционирования средств массовой информации как «сторожевых псов демократии», когда деятельность госорганов и госслужащих, осуществляемая ими на деньги налогоплательщиков, находится в прицеле общественного мнения.

«Вообще деловая репутация представляет собой положительную общественную оценку деловых и профессиональных качеств деятельности физического лица или организации. В юридической литературе деловая репутация связывается чаще всего с предпринимательской деятельностью и определяется как относящаяся к общественно значимой деятельности лица или коммерческой организации, их оценка обществом, мнение общества об их качествах, достоинствах и недостатках. Под ней подразумевается: – восприятие лица в деловой среде: доброе имя, культурные традиции, фирменное наименование, высокое качество продукции или услуг, технологическая культура, устойчивость связей с поставщиками и потребителями, перспективность бизнеса, эффективность менеджмента, уровень квалификации персонала, отсутствие конфликтов с законом; – это имидж, образ лица в глазах широкой общественности (клиенты, покупатели, СМИ), сформировавшийся в результате ее деятельности. Организации создают деловую репутацию собственными усилиями, поэтому она является средством их индивидуализации», — пояснил собеседник агентства.

На вопрос, как спикер относится к тому, что в Казахстане именно ответчик должен доказать в суде достоверность распространенной информации, Жовтис ответил, что «в развитых демократических странах свобода слова, выражения мнения и распространения информации, особенно деятельность СМИ, являются ключевой для функционирования демократии».

«Поэтому она пользуется особой защитой, и в странах, например, англосаксонской правовой системы (Великобритания, США и другие), действительно, именно на истце лежит обязанность не только доказать сам факт распространения сведений ответчиком, но и то, что эти сведения не являются достоверными и являются порочащими», — уточнил эксперт.

Так что по этому вопросу, полагает собеседник агентства, во всяком случае есть распространенная зарубежная практика.

«Причем в странах, где как раз роль СМИ очень высока. Но, кроме этого, обращу внимание еще на одно обстоятельство. На протяжении ряда лет международные органы по правам человека – совет ООН (Организация Объединенных Наций – КазТАГ) по правам человека, комитет ООН по правам человека, ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе – КазТАГ) и другие призывают Казахстан декриминализировать клевету, то есть исключить ее из уголовного законодательства, оставив гражданско-правовые методы борьбы с распространением недостоверных и порочащих кого-то сведений», — вспомнил спикер.

Так вот, дополнил Жовтис, поскольку в нашем законодательстве клевета относится к уголовным преступлениям и делам так называемого частного обвинения, то, согласно общему правилу уголовного права, обвиняемый не должен доказывать свою невиновность.

«В то же время частный обвинитель как раз обязан доказывать факт распространения сведений, которые он считает клеветническими, недостоверность этих сведений, их порочащий характер и даже умысел в распространении. И у обвиняемого нет обязанности доказывать достоверность этих сведений. Так что, если декриминализировать клевету, то, согласно уже упомянутой мною выше зарубежной практике, логично, что именно истец будет обязан доказывать, в том числе недостоверность распространенных сведений», — отметил эксперт.

На вопрос, как собеседник агентства относится к пункту проекта постановления Верховного суда РК по поводу официальных извинений ответчика, он ответил, что «важнейшим инструментом защиты чести и достоинства, как, впрочем, и общего права на полное и объективное осведомление граждан, международное право считает публикацию опровержения или ответа».

«ООН в конвенции о международном праве опровержения признает и пишет, что «в соответствии с профессиональной этикой все корреспонденты и информационные агентства должны придерживаться обычной практики передачи в том же порядке или опубликования опровержений тех информационных сообщений, переданных или опубликованных ими, которые оказались ложными или искаженными». А вот такая форма возмещения морального вреда, как извинение, не только не предусмотрена нашим гражданским законодательством, она не имеет распространения ни в международном праве, ни в зарубежной практике. Хотя официальные извинения от имени государства за незаконные действия государственных органов и государственных служащих в отношении граждан имеют место во многих странах», — подметил спикер.

По его мнению, 3-летний срок давности для исков о защите деловой репутации, который предлагает «Әділ сөз», более чем корректен.

«Здесь также можно обратиться к зарубежной практике. В тех же странах англо-саксонской правовой системы (США, Великобритания) в отличие от России есть ограничение сроков исковой давности по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации, даже, например, только один год с момента, когда сведения были распространены, и истец об этом узнал», — заметил Жовтис.

Это, конкретизировал эксперт, имеет целью обеспечить свободную деятельность СМИ, как важнейшего института открытого демократического общества.

«Вопрос только в том, признает ли данное государство и данный народ свободу слова, выражения мнения, получения и распространения информации как одну из высших ценностей свободного демократического общества? Если да, то старается максимально защитить пространство для свободного выражения мнений и свободной дискуссии. Если нет, то тогда уже о чем спорить?» — задается вопросом собеседник агентства.

Предвижу упреки тех, акцентировал спикер, кто был оскорблен публикациями в СМИ, в социальных сетях и т.д.

«Кстати, я не исключение, потому что чего только не попадается мне на глаза оскорбительного о себе на разных сайтах и форумах. Но понимаю, что если занялся общественной или иной публичной деятельностью, то к этому надо быть готовым. Конечно, нужно, чтобы имелись эффективные средства борьбы с распространением порочащих сведений. Причем именно сведений, а не мнений. Но для этого важнее быстрота реагирования и обязанность ответчика немедленно опубликовать опровержение или ответ. А в остальном для нормального функционирования, развития открытого и свободного общества важнее свобода слова, выражения мнения и свободная деятельность средств массовой информации и журналистов», — подытожил Жовтис.

Напомним, ранее сообщалось, что Международный фонд защиты свободы слова «Әділ сөз» заявил о необходимости изменения постановления Верховного суда «О применении в судебной практике законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации», принятого в 1992 году.