Александр Гущин – доцент кафедры стран постсоветского зарубежья Российского государственного гуманитарного университета
***
– Александр Владимирович, возьмётесь сделать актуальный обзор российского периметра? Как ведут себя в последние недели партнёры РФ по евразийской интеграции, союзники по ОДКБ и просто соседи? Белорусы держат строй. А что остальные?
– Я бы начал с того, что события февраля 2022 года стали рубежным этапом не только для отношений России с коллективным Западом. Многие исследователи и эксперты усматривают в них важный этап смены векторов развития международных отношений в целом, имея в виду такие тенденции как девестернизация и деглобализация, создание многополярного, либо же, как некоторые предполагают, нового издания биполярного мира.
Конечно, сегодня мы не можем с уверенностью сказать, как быстро будут идти эти процессы. Многое здесь зависит от того, как Россия пройдет через кризис, в какой степени ей удастся сменить многое из своих прежних элементов экономической политики и мировоззренческих западоцентричных аспектов. Тем не менее, кризис имеет действительно не только российско-украинскую природу. Это скорее индикатор того глобального противостояния, которое началось далеко не сегодня, а еще в начале-середине первого десятилетия нашего века, и которое вовсе не только затрагивает собственно противоречия России и Запада, но и Китая и США.
Кроме того, здесь есть еще один важный аспект. Я не склонен считать, что можно говорить о конце глобализации. По большому счету это просто невозможно, но тот факт, что она приобретает новые формы, по-иному интерпретируется, что выходят на первый план региональные системы и конкуренция крупных мировых и региональных держав – это очевидная тенденция. Не в последнюю очередь это подвигает на провоцирование России и принятие против нее санкционных мер – если не получается трансформировать политику России по мягкому варианту, прибегают к более серьезному давлению, хотя, надо сказать, дискуссия о целесообразности такого давления в контексте все более тесных отношений Москвы и Пекина идет и на Западе.
Это, безусловно, касается и того пространства, которое мы называем постсоветским. Как единое целое оно уже не существует. Тем не менее, события вокруг Украины и в ней самой можно в какой-то степени рассматривать как продолжение тех процессов, которые были запущены в конце 80-х начале 90-х годов, когда процессы развития полупериферийного и периферийного капитализма, рост олигархии, социальной деградации, деиндустриализации, архаизации и радикализма тесно переплетаясь, вели к конфликтности и содействовали дезинтеграции.
Все это соседствовало с приходом в регион и активным влиянием внерегиональных акторов, чему Россия особенно перед лицом Запада стала полтора десятилетия тому назад активно сопротивляться. Сегодня для многих стран стоит выбор, как вести себя, какую политику проводить в условиях такого острого противостояния России и Запада. При этом мы видим разные векторы, Если такие страны как Молдова стремятся, находясь в орбите влияния Запада, не провоцировать Москву, хотя и ведут в целом антироссийскую гуманитарную политику и стремятся как можно скорее минимизировать свою энергетическую зависимость, то Беларусь сегодня остается ключевым и важнейшим партнером России. Можно констатировать, что позиции двух стран максимально близки. Реализация 28-ми союзных программ углубленной интеграции может и должна стать тем механизмом, который позволит существенного минимизировать последствия введенных санкций. Те решения, которые сейчас реализуются, в этом плане должны стать модельными, образцовыми и для других интеграционных форматов: в экономической сфере в рамках ЕАЭС, в военной – в рамках ОДКБ.
По сути, сейчас Беларусь и Россия отрабатывают те формы и принципы союзничества, которые необходимо масштабировать на все остальные интеграционные объединения. Перед Союзным государством стоит много задач, и не только в экономической сфере. Отдельным вопросом стоит выделить информационную сферу и ценностную основу, о которой так много говорится, но делается пока недостаточно, а также союзное суверенное образование. Но прежде всего, очень важно развитие внутреннего союзного рынка, промкооперации, скоординированного развития отношения со странами Не-Запада, о чем кстати мы говорили с белорусскими коллегами в своем докладе о союзной интеграции, презентованном недавно в Минске в рамках работы Экспертного клуба Союзного государства. Нам необходимо совершенствовать единые системы движения товаров, создать единые условия хозяйствования, по сути дела единую денежно-кредитную политику, обеспечить интеграцию и совершенствование платежных систем.
– Не все государства, входящие в ЕАЭС и ОДКБ, готовы отрабатывать те формы сотрудничества, которые демонстрируют Россия и Белоруссия.
– Да, некоторые страны постсоветского пространства заняли в той или иной степени нейтральную позицию. Частично она больше в сторону поддержки России, как у Кыргызстана. Казахстан же, пожалуй, занял наиболее сдержанную позицию по отношению к России из всех постсоветских государств. Обращу внимание на два аспекта. Во-первых, и после 2014 года однозначного признания Крыма со стороны стран региона не было, то есть далеко не все внешнеполитические инициативы России получали формализованную и официальную поддержку, что не помешало развивать ЕАЭС. А также важно отметить то, что нейтральная реакция и негативная – это большая разница.
Безусловно, сравнивать 2014 год и сегодняшние события не вполне корректно – сегодня все гораздо серьезнее и напряженнее, но тем не менее… К примеру, даже Грузия не присоединилась к санкциям, имея в виду свои прагматические интересы. Для Армении максимально выгоден модус мирного взаимодействия России и Запада. Официальный подход армянской политики – комплиментаризм, возможность поддерживать отношения с многими акторами. Однако попытки Евросоюза заменить Россию в урегулировании проблем между Арменией и Азербайджаном продолжатся и далее. Но, как справедливо отмечает главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов, именно россияне выполняют миротворческую миссию в Карабахе а не европейские военные, и процесс, в целом, продолжает координироваться Москвой. Никакие претензии со всех сторон к качеству миротворческой миссии РФ в Карабахе совершенно не создают ей альтернативы. Москва, избегая жесткого выбора, будет продолжать политику аккуратного балансирования между Баку и Ереваном в качестве модератора конфликта и крайне важно не дать пересечь в Карабахе линию, разделяющую кризисный менеджмент от разморозки конфликта.
Безусловно, курс на многовекторость большинство стран будут продолжать, каждая в своем роде, но евразийский вектор останется очень важным, причем, даже для стран, формально не являющихся членами ЕАЭС. К примеру это касается политики официального Ташкента, который при всей многовекторности будет развивать цифровизацию и логистическое сотрудничество, сотрудничество с ЕАБР и другие проекты. Тем не менее, надо четко понимать, что многие страны находятся под давлением американской и британской дипломатии. Это касается и центральноазиатских стран. Причем давление это идет как на двусторонней основе, так и в рамках многосторонних форматов, таких как С 5+1. Но даже при этом факторе, уверен, торгово-экономическое и военно-политическое взаимодействие сохранится.
– В Казахстане тем временем обсуждают плюсы и минусы выхода из ЕАЭС. Пока на экспертном и медийном уровне.
– Что же касается ЕАЭС, то обращу внимание на оценки нашего известного исследователя евразийской интеграции Елены Кузьминой. Она отмечает, что сокращение экономического взаимодействия с Россией нецелесообразно для стран Союза. Это показывается на цифрах – так, например, объем взаимной торговли товарами ЕАЭС за 2021 год составил 72,6 млрд долл. По сравнению с 2020 годом его величина возросла на 31,9 процента, или на 17,6 млрд долл. Уровень «доковидного» 2019 года превышен на 17,8 процента или на 11 млрд долл. В настоящее время 74 процента взаимной торговли осуществляется в национальных валютах стран ЕАЭС. Решено и далее расширять использование национальных валют при осуществлении расчетов во взаимной торговле.
Наконец, что особенно важно, хотел бы отметить, что многое зависит и от России. На мой взгляд, приоритетом должна стать проработка специфических вопросов формирования общего рынка с учетом возможных страновых особенностей разных участников. Центр мировой экономики смещается в Юго-Восточную Азию, где велика роль сочетания стратегического планирования и рыночной конкуренции, и нам нужно внедрять механизмы этого, работать над тем, чтобы занять достойное место в рамках нового технологического уклада, нужно предлагать собственные механизмы ценообразования и условия для насыщения экономики деньгами в нацвалютах. Это большая работа, главное тут преодоление инерции мышления, психологического барьера, кредитование реального сектора, стимулирование импортозамещения, отказ от либерального диктата в экономике и новый взгляд на кадровую политику.
– Уже много раз было сказано, что Казахстан должен сделать выбор: с Россией он или с ее «партнерами». И три года назад это говорили, и год назад. Сейчас «партнеры» стали врагами, а казахстанская многовекторность никуда не делась.
– Думаю, попытки сохранять многовекторную политику будут продолжаться, однако нельзя не учитывать тот факт, что возможности ее в условиях международных трансформаций сокращаются. Следует учитывать, безусловно, традиционную роль Запада, британского фактора для казахстанских элит. Достаточно посмотреть на структуру владельцев основных месторождений, уровень оффшоризации экономики, чтобы понять многое. Свою роль сыграла и западо-ориентированность в гуманитарном плане, прежде всего для элит, в том числе через образовательные программы. Но все же давайте не преувеличивать возможности Запада с точки зрения национального развития и национального интереса, который вовсе не в том, чтобы оставаться страной, зависимой сугубо от экспорта сырья, не важно, куда оно идет, на Восток или на Запад. В этом контексте разговоры, которые идут в отдельных экспертных кругах о вероятном выходе из ЕАЭС, выглядят политически ангажированными. От географии и от прагматики убежать нельзя. Россия и Китай по сравнению с другими акторами всегда будут играть в регионе важнейшую роль. 42 процентов импорта Казахстана приходит из России, а Россия главный транзитер казахстанского сырья в Европу. О каком разрыве отношений можно идти речь?
Тем более, вопрос времени, когда конфликт гегемонизма США и российский и китайский взгляды на новый миропорядок придут в еще большее противоречие. Сейчас мы просто вышли на новый уровень конфликтности. Ухудшение международной обстановки будет сужать поле для маневра. Казахстан все же, давайте признаем, финансовая и сырьевая полупериферия более развитых экономик. Думаю, что союзная кооперация дала бы больше импульсов к развитию. И это изменение политики необходимо и для Казахстана и для России, ведь то что было хорошо для 90-х в смысле вывозного капитализма, с точки зрения выхода на мировые рынки было возможно адекватным, но теперь ситуация меняется. Посмотрим, но в любом случае многое зависит от политической воли, от того, будет ли все ограничиваться косметическими мерами или системными реформами. А говорить о выходе из ЕАЭС можно сколько угодно, только сегодня это – политический инфантилизм. Наша география и наша общая судьба – это Евразия.
– Видите ли вы какие-то перспективы усиления китайского влияния в Центральной Азии? Например, если противостояние РФ и Запада будет развиваться не в пользу России.
– Китай действительно пристально следит за ситуацией в регионе, достаточно посмотреть на последний саммит, посвященный юбилею отношений. Безусловно, с точки зрения сырья, надежности своего тыла, это очень важный регион для Пекина. Особенно, что касается импорта углеводородов и роли Таджикистана, прежде всего, в афганском контексте. Россия остается донором стабильности – ясно, что попытка путча в январе 2022 года остановилась именно тогда, когда стало известно, что вмешалась ОДКБ. Китай понимает это, ведь стабильность, которую формирует Россия, выгодна и Китаю. Тем более, это важно для него, исходя из того, что пристальное внимание Китай уделяет сейчас АТР и тайваньскому вопросу. Страны Центральной Азии важны для Китая как полигон для «Пояса и пути». Для этого ему нужно обезопасить себя от исламского радикализма, обеспечить надежную поставку энергоресурсов. Но надо отметить, что в мировом контексте, с точки зрения товарооборота, страны региона для Китая представляют собой не таки много, в отличие от других рынков. Кроме того, опять же надо учитывать мировую повестку. Тут характерно, например, недавнее заявление председателя постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Ли Чжаньшу о готовности КНР наладить отношения с ОДКБ… Сегодня ситуация складывается таким образом, что и России и Китаю нужна стабильность в регионе. Приоритеты же у руководства КНР, прежде всего, в зоне АТР и в отношениях с Россией и ЕС перед лицом возможной конфронтации с США.
***
© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.