— Есть информация, что в конце минувшей недели вы были в отъезде. Как вы узнали о том, что произошло? И, может быть, в последние дни, например, в субботу вы связывались с Алтынбеком Сарсенбаевичем?
В субботу в 18.30 я был в Алматы, и 20.30 позвонил Алтынбек. Он был в очень хорошем настроении. Говорит: “Мы с Оразом сидим, работаем”. Шутить начал, мол, ты отдыхаешь, мы работаем. Предложил встретиться, поужинать. Я сказал: “Алтыке, я только с дороги. Родственники приехали, поэтому, наверное, сейчас не получится встретиться. Давай лучше завтра созвонимся или уже в понедельник на работе встретимся”. Минут пять – семь и потом попрощались. Поэтому естественно, ни в субботу, ни вчера никаких мыслей не было о том, что что-то могло случиться. А сегодня (прим: в понедельник) Ораз говорит, что телефоны Алтынбека отключены. Зная, что Алтыке очень ответственный человек и у него всегда сотовые включены, мы стали беспокоиться. Ну если он на какой-то встрече или занят, мы всегда могли найти его через сотовые охранников. А тут еще Оразу позвонил охранник Алтынбека, Улан, и говорит, что уже в одиннадцать вечера в субботу телефоны Алтынбека и второго охранника Бауржана были отключены. В воскресенье тоже не отвечают, ни вечером, ни днем. Улан хотел узнать, выходить ли ему в воскресенье и в какой форме. Обычно в воскресенье Алтынбек ходил в горы. Мы тоже обычно ходили вместе с ним. Но на этот раз ни у меня, ни у Ораза не было таких планов, и Алтынбек собирался с племянником пойти. Мы попросили Улана съездить к Алтынбеку домой, говорит, что никого нет. А мы знали, что супруга Алтынбека улетела в Москву к детям. Поэтому оказалось, что Алтыке в тот вечер решил поужинать в городе. Ораз поехал домой. Они в 20.40 из офиса вышли и расстались. Потом, как мы узнали позже, где-то в 21.00 он разговаривал со своим племянником, которому сказал, что завтра (прим.: в воскресенье) в 10.30 пойдем в горы.
— В понедельник после обеда вы стали его искать. Предполагали ли вы, что что-то могло случиться?
— Предчувствие было, но что такая трагедия вряд ли. Мы знали, что Алтыке очень ответственный человек, и он не мог просто так пропасть. Мы решили подождать до обеда и, если сами за этот срок не сможем найти, обратиться в милицию. И тут мы получаем информацию о том, что найдены тела.
— Вы конечно сразу же поехали на место происшествия. В тот момент, пока вы там находились, вас ничто не привлекло, не смутило?
— Алтынбек когда ездил по городу, всегда брал “Камри”. Если он куда-то выезжал за город на большие расстояния, то ехал на джипе. Когда информация поступила, мы сразу выехали, стали искать то место. Нас долго не пропускали, потом пропустили к месту преступления. Видно было, что преступники готовились заранее. Они заранее выбрали это место – труднопроходимое, дорога разбита. Иначе чем на джипе не проедешь. Выбрали такой участок, где люди практически не ходят, с основной дороги поворот направо. Там, видимо, и остановились, приехав на джипе. У всех троих связаны руки. Такие пластмассовые наручники, мне кажется – такие милиция или спецорганы используют. Мы попросили, чтобы нам разрешили самим лично удостовериться. Большая следственная группа, человек 30-40 стоит. Нас пропустили.
— Можно ли предположить, что это были, быть может, какие-то криминальные разборки?
— Абсолютно никаких криминальных разборок быть не может. Алтыке никогда не занимался бизнесом. Он не участвовал ни в распределение какой-либо собственности, ни в дележе каких-то активов, каких-то крупных сумм. Алтыке очень скромно жил, очень скромно всегда себя вел. И он никакой большой собственностью не обладал. У него даже не было ни дома, ни квартиры в Алматы. После того как он оставил госслужбу, он жил или у родителей или на даче. То есть какие-либо моменты, что это связано с разборками на почве каких-то вопросов бизнеса, финансов, каких-то невыполненных обязательств, отпадают.
— Возможно ли, что смерти Алтынбека Сарсенбаева и Заманбека Нуркадилова имеют прямую связь?
— Мы считаем, что это политическое убийство. Оно связано с политикой, с устрашением оппозиции, чтобы еще раз все максимально были деморализованы. После убийства Заманбека Нуркадилова это теперь уже жесткое, более демонстративное убийство уже трех человек. Другой версии у нас нет, только политика. Только то, чем занимался в последнее время Алтынбек, его профессиональная позиция по всем вопросам. В то же время, нельзя назвать Алтынбека радикальным. Он всегда был конструктивен и постоянно говорил очень правильные вещи.
— В минувший четверг, Алтынбек Сарсенбаевич говорил о том, что на совещании в ЗСК поднимался вопрос об участии оппозиции в комиссии по демократизации. Какой линии придерживался он?
— Алтынбек был одним из тех, кто предлагал участвовать.
— Кому на ваш взгляд выгодно подобное убийство?
— Мы всегда говорим о третьей силе. Но я считаю, что в таких авторитарных странах, как Казахстан, третья сила самостоятельно существовать не может, потому что власть у нас тотально все контролирует. И чтобы появилась какая-то третья сила, которая запросто может убить Асхата Шарипжанова, и в ответе оказался какой-то стрелочник. Какая-то третья сила, которая запросто может застрелить тремя выстрелами известного политика и специально все так запутать. Если самоубийство, то могли бы уж одну пулю в висок направить, и разговора нет. Надо сделать самоубийство, но тремя выстрелами. По всей квартире кровь размазать, а после этого говорить, что это самоубийство. Это специально так сделано, чтобы напугать, запугать и запутать всех. И убийство 14-летней девочки Оксаны Никитиной. И еще одна акция устрашения. Такое циничное, демонстративное.
— Ряд казахстанских СМИ уже сообщило версию о том, что гибель Алтынбека Сарсенбаева и его охранников – случай на охоте. Можно ли предположить, что охота уже началась, но на людей?
— Да, можно. Отстрел уже идет. Никто сегодня не застрахован, не обеспечен безопасностью и это очень печально.