В Медеуском районном суде города Алматы закончились слушания по делу “Рахат Алиев против Арата Нарманбетова”. Обвиняемый по ст. 129, ч. 3 осужден на год с отбыванием наказания в колонии общего режима, впереди предстоит еще обжалование в высших инстанциях. Сейчас Арат находится под подпиской о невыезде, почти через две недели состоится слушание в Городском суде и, если решение останется без изменения, то его возьмут под стражу.
А накануне у нас с Аратом Нарманбетовым в присутствии его адвоката Сериккали Мусина состоялась небольшая беседа, в которой мы попытались подытожить весь процесс по этому делу.
***
— Как вы можете прокомментировать процесс с самого его начала. Вы рассчитывали на то, что в суд будут вызваны свидетели, и вроде бы судья удовлетворяла такие ходатайства, но мы так и не увидели ни одного человека, который смог бы пролить свет на те события. Ваши, Арат, источники, на которые вы ссылались, также отказались вам помочь, а потом вы рассказывали о различных угрозах в их адрес, а еще вы говорили о доказательствах, которые мы также не увидели. Они вообще существуют, или же вы намеренно их не обнародовали?
![](\"day190406a5.jpg\")
|
|
Арат Нарманбетов |
Арат Нарманбетов: Мы знаем, какая у нас судебная система, игра шла только в одни ворота. Судья даже видимость не сделала справедливого процесса. Вот “смешные” факты: Дутбаеву были высланы 2 повестки, и только после этого судья отказывает в ходатайстве вызвать его в суд в качестве свидетеля. Вроде бы начала дело, так доведи его до конца, но нет. Или посылает запрос в Астану в Администрацию президента, для того, чтобы узнать приходил ли к президенту на доклад Нартай Дутбаев, и уже после того, как послала через своего секретаря этот запрос, нам отказывает в этом ходатайстве. Все судебное расследование политически мотивировано, и это было видно не только мне, но и всем присутствующим, в том числе и журналистам. А вы знаете, что были постоянные звонки, и я пока не беру во внимание еще один факт, по которому я сейчас готовлю жалобу в Генеральную прокуратуру на действия и самой судьи, и председателя Медеуского районного суда по факту, когда я был на бюллетени, они вызвали врача в суд, которая подтвердила на допросе, что я не могу присутствовать на процессе, а они прислали ко мне приставов и полицейских и пытались под руки привести меня в суд. Я принципиально отказался от госпитализации, хотя врач настоятельно рекомендовала лечь в госпиталь.
По поводу источников. Ну как я могу их раскрыть?! Они у меня есть, мало того, я могу и вещественные доказательства предоставить. Правда, они требуют, во-первых, чтобы они прошли через экспертизу, во-вторых, конечно денежные проблемы. То есть, они требуют, чтобы я все вещдоки отдал в следственную группу, а дальше я даже не хочу говорить, что произойдет с этими вещественными доказательствами, и людьми, которые являются моими источниками. А что потом будет со мной?! Поэтому я буду ждать лучших времен.
— Сериккали, а как вы прокомментируете действия судьи, допустим, с теми же ходатайствами, которые то удовлетворялись, то, вдруг, отклонялись. Или взять те же повестки к Дутбаеву, о которых говорит Арат?
![](\"day190406a3.jpg\")
|
|
Сериккали Мусин |
Сериккали Мусин: Первый раз судья предоставила повестку нашей стороне, чтобы мы сами вручили ее экс-председателю КНБ РК. Арат Нарманбетов сам лично выехал по адресу, а именно в Университет Национальной безопасности, который находится в Яблоневом саду, и, согласно отметке, он вручил повестку дежурному. Но Дутбаев, несмотря на то, что был уведомлен о явке в суд, проигнорировал повестку. Мы настояли на том, чтобы судья принял меры по необходимости привести его в суд, мы попросили вторую повестку. Но, вместо этого судья сказала, что отправит повестку через своего судебного пристава. Как вам известно, судебный пристав не нашел человека, которому можно было бы вручить эту повестку, то есть он не нашел ни дежурного, ни человека с вахты, которые бы могли передать повестку Дутбаеву. В эти же дни на интернет-сайтах появляется объяснительная Дутбаева, в которой он говорит, что не имеет никакого отношения к этому делу, а к главе государства заходил совсем по другим вопросам. Кроме того, его интервью появляется в газете “Время”, в котором также говорится, что он не имеет никакого отношения к данному делу — по делу, которое расследует гибель Алтынбека Сарсенбаева и его помощников. И тут же отказывает в вызове Дутбаева в суд, в качестве свидетеля и в запросе в администрацию президента. То есть, судья подошла к этим ходатайствам однобоко, как и к истребованию других доказательств по данному делу.
— Но с точки зрения закона, она ведь могла это делать?
Сериккали Мусин: С точки зрения закона, да. Если она считает необходимым отклонить то или иное ходатайство, то она в праве это сделать. Но почему-то она, удовлетворила часть наших ходатайств, но даже те, в которых мы просили вызвать того или иного свидетеля или истребовать те или иные документы, до логического конца так и не довела. Фактически она ко всему подошла формально. Может быть, на каком-то этапе она поняла, что дальше в таком направлении двигаться не стоит. В том, что судья была не свободна в принятии решений, мы сами убедились, даже на том рядовом примере, когда мой подзащитный находился на больничном, и судья, не доверяя больничному листу, выписанному в поликлинике Комитета национальной безопасности, вызвала доктора на допрос. Доктор, г-жа Ткач, сказала в суде, что Арат Нарманбетов действительно не мог присутствовать на процессе, так как его явка в суд может сказаться на его здоровье — он страдает гипертонией и состоит на учете у врачей. Но судья, не взирая на показания врача, в тот же день отправляет группу судебных исполнителей из 3-х человек, которые прибыли домой к моему подзащитному, зашли к нему в квартиру, следом отправляются туда же двое полицейских, и те, по команде председателя районного суда, вознамерились надеть на него наручники и обеспечить явку в суд. Как мне рассказал сам мой подзащитный, председатель Медеуского суда по телефону руководил действиями тех людей. Когда я заходил в тот же момент к судье и спросил у судьи Незаметдиновой (судья, которая вела процесс — ред.), почему она злоупотребляет своими полномочиями, то она буквально обрезала меня, и сказала: “Обращайтесь к председателю суда!”. То есть, ее действия по делу, как председательствующего, были номинальными, и, как выясняется, руководил председатель Медеуского суда. Тот же председатель суда, вы сами видели, когда начался процесс по допросу лечащего врача Арата Нарманбетова, заглядывал в зал суда в присутствии участников процесса, общественности и журналистов, и спрашивал, “почему вы начали процесс, а где он?”. И это грубейшее нарушение! Ни один судья не имеет право вмешиваться в дело судьи, находящегося у него в производстве.
Арат Нарманбетов: Еще очень важный момент хочу добавить. Я буду говорить, через слово “возможно”, потому что сейчас идет расследование. Я хочу напомнить про тот звонок и запугивание со стороны того человека, который представился Джумакановым Владимиром. И мне кажется, возможно, — это одна из версий, я только сейчас выскажу предположение, так вот, если это звено потянуть, то мы можем прийти именно к одним из соучастников вот этого преступления (имеет ввиду убийство Алтынбека Сарсенбайулы, Василия Журавлева и Бауржана Байболсына — ред.). Потому что этот звонок, я считаю, не спроста — это просто запугивание и адвоката, и меня самого. А представились человеком, который является генерал-майором КНБ РК.
— Кстати, а на какой стадии сейчас находится это дело со звонком?
Сериккали Мусин: На сегодняшний день мое заявление находится в Департаменте внутренних дел города Алматы, в производстве у сотрудников дознания. Какое принято решение мне пока не известно, либо оно на стадии проверки, либо возбуждено уголовное дело. Я знаю, что сотрудники управления дознания обратились в посольство Российской Федерации, чтобы установить принадлежность данного номера к тому или иному оператору связи и его владельца.
— Давайте вернемся к вашему процессу. Видно, что процесс был достаточно политизирован, но вы, Арат, сказали о том, что политизировала его сторона заявителя, другие ссылаются на то, что вам было выгодно политизировать этот процесс. Прокомментируйте…
Арат Нарманбетов: Что касается моей стороны, хотя я на пенсии, я не зря ведь говорил “сотрудник КНБ”, что в меня впитывалось в течение 20 лет; я стоял на страже государственной и национальной безопасности, и, выйдя на пенсию, я в один момент от этого отрешиться не могу. А когда я в этот раз об этом узнал, то у меня волосы на голове дыбом встали. Я ведь не хочу, чтобы в государстве произвели какой-то государственный переворот — кто-то незаконными способами пытался захватить власть — это же громкие убийства. Это убийства политических деятелей, сопредседателя партии, члена президиума ЗСК. А моя реакция — я просто выразил свое мнение, то, что я узнал из оперативных источников и чтоб потом меня не привлекли к уголовной ответственности за недонесение полученных сведений. Поэтому я, как законопослушный гражданин, все это отразил. А то, что дело политизировано, то та сторона полностью, я считаю его политизировала. А я действовал, как обычный гражданин.
— На сегодня, несмотря на то, что вы сказали по вашим вещественным доказательствам, всех больше интересуют они, в том числе видеозапись, о которой вы говорили. Вот та экспертиза, о которой вы сказали, кто ее назначает?
Арат Нарманбетов: Я так скажу. Мы вообще ничего не должны были доказывать, на нас подали в суд, и та сторона должна доказывать, что Рахат Алиев не виновен. А мы могли бы вообще в молчанку играть — это по закону так расписано. Но мы хотели помочь им, но они все наши ходатайства как бы резали. Вот смотрите. Допустим, я на месте Рахата Алиева, я был бы заинтересован — разденьте меня до гола, проверьте на чем угодно… Только для того, чтобы потом люди думали, что я не виноват! Я бы сам ходил и со слезами на глазах просил бы: “пожалуйста, какие вы еще можете заявить ходатайства?!”. Это то же самое, что, например, украли в автобусе у кого-то кошелек, а пострадавший подумал на меня — я там разденусь до гола, скажу, вот обыщите меня всего, пока я не вышел из автобуса, чтобы потом на меня не легло это пятно. А выйду я из автобуса — все скажут, что куда-то сбросил украденное. Мы помогали той стороне в этом плане, а они эту помощь отвергали полностью. Хотя я еще раз хочу подчеркнуть то, что мы вообще могли бы ничего не делать. А они свою непричастность не доказали. Ну и что, что Машанло сказал (начальник оперативно-следственной группы по расследованию тройного убийства — ред.), — это предварительное следствие, оно может еще сто версий поменять до суда.
— А ваши источники категорически отказались явиться в суд?
Арат Нарманбетов: Это очень сложный вопрос. Если бы я видел, что идет объективное следствие и по Утембаеву (главный подозреваемый в заказном убийстве Алтынбека Сарсенбаева и его помощников — ред.), и по нашему процессу все заинтересованы в объективности, то почему бы нет?! Я бы рассказал и показал всю подноготную, потому что не только о людях идет речь, а речь идет еще и о вещественных доказательствах. Но я не могу говорить 100-процентно, что эти вещественные доказательства соответствуют — это может показать только экспертиза.
— Скажите, по закону вы могли бы предоставить в суд эти вещдоки или без экспертизы это невозможно?
Арат Нарманбетов: Следствие само бы назначало экспертизу…
Сериккали Мусин: Мой подзащитный выдвинул одну из версий о причастности к убийству Алтынбека Сарсенбаева и его двоих помощников, – Рахата Алиева. Любая версия имеет право на жизнь. По законодательству любые версии должны были обрабатываться оперативной группой, не взирая на должность или на родственные отношения тех или иных лиц. Но почему-то данная версия осталась без внимания следственно-оперативной группы, хотя мой подзащитный официально был допрошен в качестве свидетеля руководителем следственно-оперативной группы г-ном Машанло. Мой подзащитный официально заявил, как и через средство массовой информации, и в протоколе этом есть, о том, что, да, действительно Рахат Алиев имел причастность к убийству Алтынбека Сасренбаева и его помощников. Но, допрошенный в суде, давший подписку об ответственности за дачу ложных показаний, г-н Машанло прямо заявил, что у них есть одна последняя версия, которую они сейчас отрабатывают, по которой привлекается группа людей, и Рахат Алиев к этому делу не причастен. Но, извините, завтра могут возникнуть другие новые обстоятельства, по которым нужно будет также отрабатывать ту или иную версию. Даже в суде, а в ближайшее время данное дело будет передано в суд, могут вскрыться новые обстоятельства, и по этим новым обстоятельствам может быть так, что, действительно, Рахат Алиев, может стать в чем-то причастным к данному делу.
— Вот, интересно, когда вас допрашивал Гаши Машанло в качестве свидетеля по убийству Алтынбека Сарсенбаева и его помощников, там были интересные моменты? Насколько я помню, вы тогда находились на лечении в больнице.
Арат Нарманбетов: Он, во-первых, просил, чтобы я назвал свои источники. Я ему ответил, что я через прессу и выступил, потому что не доверяю этой следственной группе. Но я свою версию еще раз повторил в протоколе — что я очень сильно подозреваю в сопричастности к этому преступлению Рахата Алиева, ссылаясь на свои источники. Но это уже допрос, и я как свидетель был допрошен, они это запротоколировали.
— То есть, все ваши показания внесли в протокол?
Арат Нарманбетов: Да, и поэтому они должны эту версию отработать. Ведь я стал не просто прохожим с улицы, а я дал официальные показания – как свидетель.
— Сериккали, с точки зрения закона это как рассматривать нужно?
Сериккали Мусин: В любом случае, Гаши Машанло по данному заявлению свидетеля Нарманбетова Арата должен был принять процессуальное решение. Эта версия не должна была остаться без внимания, он должен был принять соответствующее процессуальное решение: либо он это дело должен был выделить в отдельное производство и уже другой следователь по нему должен был принять решение о возбуждение, уголовного дела по данной версии; либо о прекращении — по причине отсутствия доказательств по данной версии отказать в возбуждении уголовного дела. Этого ничего не было сделано, и когда мы спросили у г-на Машанло, почему не было принято процессуальное решение по данной версии, он ничего не ответил.
— То есть, это не законно?
Сериккали Мусин: Да, это не законно.
Арат Нарманбетов: Рахата Алиева даже не допросили в качестве свидетеля.
Сериккали Мусин: Для полноты, хотя бы формально, если Гаши Машанло считает, что Рахат Алиев не виновен, он должен был вызвать г-на Алиева и допросить по данным, которые заявил Арат Нарманбетов. И, если необходимо, даже провести между ними очную ставку.
— В любом случае, протокол допроса вошел в данное дело, на суде ведь по подозреваемым в заказе, организации и исполнение тройного убийства он может “всплыть”?
Сериккали Мусин: Должен “всплыть”, конечно.
Арат Нарманбетов: Вообще, хочу добавить, как можно верить такому расследованию?! Ведь г-на Машанло предупредили об уголовной ответственности и на закрытом судебном заседании, и он про Даригу Назарбаеву дал совершенно противоположное показание. А она в тот же вечер в интервью телекомпании опровергла его. Он сказал о том, что она не писала, не заявляла, не знает… А она после этого говорит, что не отказывается от своих слов.
Когда я зачитывал свое последнее слово, то сказал, что буду обращаться в Генеральную прокуратуру с заявлением, что бы Гаши Машанло привлекли к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Сама судья отвергла наше ходатайство об этом. Такой руководитель оперативно-следственной группы не имеет права проводить теперь, после этого, дальнейшее расследование. Теперь я начинаю понимать, почему именно этой следственной группе доверили расследование тройного убийства. Тут ведь понятно, что кто-то говорит неправду — или Дарига Назарбаева или Гаши Машанло.
— Надо сказать, что в течение всего процесса ни вашей стороной, но, как вы говорите, вам этого делать и не надо было, ни стороной заявителя не было предоставлено ни одного доказательства. Весь процесс строился на газетных публикациях…
Сериккали Мусин: — Да, “общеизвестные” факты, именно в кавычках, на которые они ссылались. В данном случае мы имеем, что по делу Алтынбека Сарсенбаева, что только завершилось предварительное следствие, которое еще даже не направлялось в суд, которое еще не рассматривалось судом, и при всем при этом частный заявитель Рахат Алиев ссылается на “общеизвестные” факты. То есть, по причастности к тройному убийству лиц, уже якобы виновных, — без приговора суда (!) к данному преступлению.
— А Утембаев сейчас отказывается от своих показаний, что мы знаем из того же “Каравана”. Мало того, он даже отказывается принимать пищу, боясь, что его отравят.
Арат Нарманбетов: Я не говорю, что я такой “белый и пушистый” во всем. Но у меня, как у сотрудника Комитета Национальной безопасности, озабоченность в другом, — завтра чтобы в государстве не началась война! С этим шутить нельзя! Хорошо, что у нас Нурсултан Абишевич Назарбаев держит, как бы мир и покой, но человек не вечен. Что будет дальше? Ведь — это прецедент. Во многих государствах происходит такое — терроризм, стрельба, друг друга убивают, и нам этого надо избежать! Но для этого надо выдернуть корень — это, как, когда зуб болит, его поверхностно сделали, но он как болел, так и будет болеть. А здесь нужно было, как на том следствии, так и на этом – полностью все установить. Пусть это было бы и неприятно, может быть, какие-то лица проходили на процессе, но зато мы в будущем не беспокоились бы. А сейчас я вам не даю, как сотрудник комитета национальной безопасности, не дам даже 1 процента, что завтра с нами будет в нашем государстве. Мы здесь начнем все друг в друга стрелять и перестреляем друг друга, понимаете?! Потому что мы не убрали эту основу — это завтра партии между собой начнут… Уже папы не будет, допустим, он же не вечен. А партии и олигархические группы начнут защищать свои интересы, а здесь есть прецедент, оказывается, можно “замочить” кого-то, и никакой ответственности — все спустить на тормозах. Вот, что мной движет, а не то, что там политизировано или нет.
— Давайте, все же вернемся к судебному процессу. Какое можно назвать самое явное нарушение закона?
Арат Нарманбетов: Самое главное — это нужно было дождаться завершения того суда, по тройному убийству.
Сериккали Мусин: И просто необходимо было вызвать в суд всех наших свидетелей.
Арат Нарманбетов: Этот суд полностью автономен от того уголовного дела — он не должен озираться туда. Он должен был в полном объеме все исследовать…
— Но вы ведь обращались и сами к тому уголовному делу…
Арат Нарманбетов: Когда им не выгодно, то они отсекают его, ссылаясь на то, что это разные дела, а когда выгодно — апеллируют к нему. А это предвзятость.
— А вот странное, на мой взгляд, примирение сторон вам предложили. То есть ходатайствовали-то вы, но потом адвокат Рахата Алиева Любовь Балмагамбетова сказала, что это их предложение было. Как это было на самом деле?
Серрикали Мусин: Ситуация такая. В жалобе Рахата Алиева четко сказано, что никакое примирение сторон невозможно. Именно поэтому, видимо, суд в начале процесса не задал вопрос о перемирии, и мы этот вопрос не подымали, — соответственно, и не ждали от них подобного предложения. Шестого мая, после последнего заседания, когда мы вышли из зала суда, я в связи со звонками, которые поступали ко мне с угрозами, собирался в ДВД города Алматы, и утром ко мне позвонила адвокат Рахата Алиева и предложила встретиться. Около 16 часов она снова позвонила, и мы с ней встретились около здания ДВД на Масанчи. И она сказала о том, что они хотели бы закончить дело примирением сторон, я ответил, что это хорошее предложение и согласился. И пообещал ей о мнении своего подзащитного сообщить 10-го мая, так как были праздничные дни. И на суде, как и положено, мы об этом ходатайствовали — 10 мая. Судья дала 15 минут на обсуждение перемирия. Мы со своей стороны предложили два варианта той публикации, которую она требовала – в той же газете, в таком же формате, на той же странице – дать опровержение.
Арат Нарманбетов: Мы при этом просили, чтобы она дала свой вариант тоже, но она отказалась.
— По-моему, ей было вообще все равно даже то, в какой газете выйдет опровержение, о чем она и на процессе сказала…
Сериккали Мусин: Да, из того, что она сказала, ей было все равно, в какой газете оно выйдет. После обсуждения с ней этих вариантов мы уже отдельно с моим подзащитным обсудили все условия примирения, дальше расскажет сам Арат.
Арат Нарманбетов: Перед непосредственным заходом в зал мы пришли к мнению, что мы на примирение не пойдем. И когда процесс продолжился, Любовь Балмагамбетова сама первая встала с места и заявила, что отказывается от примирения.
— Так зачем этот весь спектакль нужен был по-вашему?
Арат Нарманбетов: Я тоже думал об этом. Во-первых, не этично это все выглядело, во-вторых, суд — это не игра в “кошки — мышки”. Мы ей предложили свой вариант текста, попросили у нее их вариант, то есть мы не хотели быть твердолобыми — уперлись и все.
— Мы сталкивались в своей газете с похожим вариантом, и наши коллеги с других изданий тоже, когда публиковали опровержение, а затем на нас подавали иски, мол, опубликовали — значит признали свою вину, может быть, они на вас хотели применить подобную практику?
Сериккали Мусин: Возможно, у них и был такой вариант. То есть, этот ход уже просчитывался заранее — тактика, чтобы человека заставить извиниться, а потом подать на него в суд. Но в этом случае, если бы мы подписали примирение сторон, то они завтра уже не смогли бы подать на нас в суд. Но мой подзащитный отказался перед продолжением процесса от примирения в том варианте, который они предложили. И по тому, как обратная сторона подготовилась к прениям в письменном виде, на двух-трех печатных листах — это говорит о том, что они шли не на примирение сторон, а на завершение процесса после прений.
— Насколько я поняла, допрос родного брата Алтынбека Сарсенбаева – Рысбека Сарсенбаевича, фактически не учли в суде?
Арат Нарманбетов: Да, и тем более он не только у нас на суде выступал. Он через своего адвоката ходатайствовал перед тем следствием — по уголовному делу по тройному убийству.
— Он тоже указывал на Рахата Алиева и просил завести на него уголовное дело, если я не ошибаюсь…
Сериккали Мусин: Вот именно, — два свидетеля заявляют о причастности Рахата Алиева к данному преступлению – и участник следственно-оперативной группы, и сам руководитель не предпринимают никаких соответствующих мер — это грубейшее нарушение законодательства.
— Вы, Арат, в своем последнем слове сказали, что г-н Тажин, в то время, когда Алтынбеку Сарсенбаеву, как показал Рысбек Сарсенбаев на вашем суде, угрожал смертью Рахат Мухтарович Алиев, общался с погибшим и также знал об этих угрозах, и знал, что Алтынбек Сарсенбаевич даже стал носить табельное оружие. Почему вы не вызвали в качестве свидетеля нынешнего секретаря Совета безопасности республики Казахстан Марата Тажина?
Арат Нарманбетов: В принципе мы могли бы…
Серрикали Мусин: Вы же видели, как суд подошел к нашим ходатайствам по вызовам тех или иных свидетелей. Судья также бы его отклонила, и все.