На минувшей неделе президент республики Нурсултан Назарбаев осуществил торжественный запуск магистрального нефтепровода “Атасу – Алашанькоу”. Как сообщают казахстанские информационные агентства, этот маршрут стал первым на пространстве СНГ экспортным маршрутом транспортировки “черного золота” на энергетический рынок Китая. Между тем стоит отметить, что северный сосед Казахстана довольно ревностно следит за развитием экономики в республике. Напомним, в конце октября прошлого года министр промышленности и энергетики России Виктор Христенко заявлял, что не исключает возможности использования в будущем нефтепровода “Атасу-Алашанькоу” для транспортировки российской нефти в Китай. С вопросом действительно ли Россия намерена наращивать мощности трубопровода, преследуя свои цели по экспорту российской нефти в Китай, мы обратились к политологу Досыму Сатпаеву.
***
– C вашей точки зрения наверняка на данную ситуацию может отреагировать Россия, ведь наверняка позитивное развитие казахстанско-китайских отношений не может не настораживать Москву?
– Я думаю, что Россия, она действительно с определенной долей ревности относится к чрезмерной активности Казахстана по реализации разных нефтяных проектов, и речь идет не только о нефтепроводе в Китай. Достаточно вспомнить хотя бы недавний скандал, связанный с попыткой “Казмунайгаза” стать основным акционером литовского нефтеперерабатывающего завода. И именно российская сторона, в частности компания “Транснефть”, волевым своим решением прекратила поставку казахстанской нефти в Прибалтику, тем самым лишив “Казмунайгаз” серьезных преимуществ в конкурсе на покупку этого завода. Да и Астана понимает, что с Россией мы действительно хорошие партнеры, но когда речь идет об интересах нефтегазовых крупных российских компаний, то здесь конечно Казахстан находится в достаточно тяжелой ситуации. Если российские компании будут со стороны Казахстана ощущать конкуренцию и определенную угрозу их интересам, то тогда они будут предпринимать соответствующие меры и поэтому понятно, что для Казахстана выход на рынок Китая является стратегически важной задачей, потому что у нас здесь нет посредника, как, например, в случае с КТК.
– Получается, что если Казахстан пытается транспортировать нефть в западном направлении, он в любом случае будет зависеть от транзитных государств, в то время как с Китаем таких проблем не возникает?
– Да, причем без разницы кто это: Россия, Грузия, Турция с их проектом “Баку-Тбилиси-Джейхан”. А китайский проект, он позволяет нам напрямую выходить на покупателя, тем более покупателя достаточно динамично развивающегося, да и не бедного сейчас. Поэтому и Россия относится к этому с определенной долей настороженности. Ведь все-таки не стоит забывать, что в свое время Россия, в частности в лице, уже разгромленной компании “Юкос”, имела проект строительства нефтепровода до Цина. Но тогда конкурировали два проекта в России. Один нефтепровод на Дальний восток с перспективой экспорта российской нефти в Японию. И второй проект строительства нефтепровода именно в сторону Китая. Тот проект который лоббировался “Юкосом”, он оказался нереализованным, и именно поэтому китайская сторона быстренько переключилась на уже запылившийся проект строительства нефтепровода с Казахстаном, который, кстати, впервые появился в 1997 году. И это естественно можно рассматривать как то, что Казахстан перехватил у России, ну, достаточно прибыльный и перспективный нефтяной проект. Перехватил в первую очередь по вине самой России — это, во-первых. Во-вторых, все-таки не стоит забывать, что для России наличие монополий на транспортную инфраструктуру касательно именно экспорта нефти и газа из всех стран бывшего Союза является также стратегически важной задачей. То есть, когда Казахстан пытается активно вырваться из объятий своего северного соседа, например в сфере контроля транзитных путей, то естественно это говорит о том, что Казахстан становится все более и более самостоятельным игроком, на которого у той же России будет уже намного меньше рычагов давления. С геополитической точки это вряд ли радует Москву. Но в то же время они понимают, что Казахстан это государство, с которым портить отношения и оказывать на него чрезмерное давление, в плане препятствования его намерениям экспортировать нефть в Китай, было бы нецелесообразным.
Официально Москва она признает интерес Казахстана в этом проекте. Я думаю, что Путин понимает, что Казахстан также заинтересован в поисках альтернативных маршрутов, как и Россия, которая очень сильно зависит от транзитных государств, таких как Украина или Польша, и поэтому в свое время даже подписала с Германией проект строительства газопровода напрямую по дну Балтийского моря. То же самое и с Казахстаном. Здесь уже вне зависимости от того хочет она или нет, но ей придется признать, что Казахстан на самом деле не только имеет какие-то определенные амбиции в нефтяной сфере, но и имеет финансовые возможности, чтобы эти амбиции реализовать.
Я лично считаю, что для Казахстана реально скорее всего ближайшие несколько лет будут три нефтепровода. Один работающий КТК. Второй проект к которому Казахстан, скорее всего, присоединится это “Актау – Баку – Тбилиси – Джейхан”. И это больше выгодно Азербайджану, Турции и Грузии, в отличие от Казахстана. И третий – это проект Западный Казахстан – Западный Китай. Я думаю, что для Казахстана представляется особый интерес именно третий проект.
– А почему когда этот проект в 97-м году появился, его реализация считалась утопией?
– Я думаю, что причин того, почему этот проект не начал реализовываться тогда несколько лет назад, было несколько. Во-первых, Китай надеялся, что именно Россия реализует аналогичный проект строительство нефтепровода по своей территории до Китая. Тогда действительно Китай делал серьезную ставку именно на российскую сторону. Во-вторых, когда Китай вел переговоры с Казахстаном и предлагал свои условия по строительству нефтепровода, то эти условия оказались не столь выгодными для казахстанской стороны. В частности, тогда речь шла и о том, что именно китайские строители и рабочие должны участвовать в строительстве этого нефтепровода. Что естественно не соответствовало интересам Казахстана. Также там были споры по поводу долевого участия двух сторон. Сейчас если посмотреть на этот проект, то 50/50. Тогда же была несколько иная ситуация не совсем выгодная для Казахстана, именно поэтому руководство посчитало, что этот проект как бы не выгоден республике в том виде в каком его представляла китайская сторона. То есть Китай в то время имел более широкое поле для маневров, он думал, что с Казахстаном церемонится не стоит потому, что есть российский вариант, но как потом оказалось, российский вариант так и не смог реализоваться и поэтому Китаю ничего не оставалось как пойти на компромисс с казахстанской стороной.
– Уже было несколько случаев, когда Россия довольно резко и четко выражала свое отношение к позициям, которые занимает Казахстан. Возможно ли в случае с открытием нефтепровода “Атасу-Алашанькоу” столь же резкое неприятие российской стороной казахстанского успеха?
– Я думаю, что здесь необходимо выделить две группы в России, которые имеют свою оценку нефтяным амбициям Казахстана. Первая группа, скажем так, политическое руководство страны. Которая видит не только нефтегазовую сферу, но она мыслит немного глобально и стратегически она понимает, что Казахстан это одна из немногих партнерских для России стран, с которой портить отношения и вступать в какие-то торговые и прочие войны абсолютно не выгодно. И есть вторая группа – это крупные нефтегазовые российские компании, которые при Ельцине в 90-х годах играли очень важную роль не только в экономической, но и в политической жизни страны. Сейчас эти компании находятся под контролем Кремля. Но в то же время не стоит забывать и то, что, несмотря на то, что их власть немного ослаблена, они все-таки играют большую роль в экономической жизни страны и имеют достаточно лоббистов и сил для того, чтобы формировать внутреннюю политику, да и внешнюю тоже. Последний пример с Украиной, кстати, очень наглядный. Там и политика, и экономика смешались, где есть и интересы “Газпрома”, и политические интересы Москвы. Но в отношении к Казахстану здесь несколько иная ситуация. Думаю, что политическое руководство России ни в коем случае не позволит, чтобы между российскими крупными нефтегазовыми компаниями и казахстанским руководством назрел какой-то очень серьезный конфликт. Потому что оно понимает, что Казахстан в любом случае никуда не денется. Да, казахстанский проект реализуется, и Казахстан найдет новый рынок сбыта нефти, но в то же время политическое руководство России понимает, что и проект КТК тоже будет работать. Хотя, все-таки, я хотел бы отметить, что в последнее время казахстанская сторона стала с настороженностью относиться к России, именно в том плане, что уже не полагается на ответное содействие со стороны России.
–- Надо полагать появление Казахстана на западном рынке как отдельного политического игрока со своей нефтью, для России не очень выгодно.
– Насколько мне известно, сейчас есть определенные сложности в переговорах между Казахстаном и Россией по поводу расширения мощностей КТК. Казахстан хочет увеличить объем добычи и экспорт нефти на Запад. Российские же нефтегазовые компании не хотят, потому что у них объем добычи нефти тоже увеличивается. Кроме того, они естественно хотят полностью монополизировать экспорт энергетических ресурсов со стран бывшего Союза в сторону Западной Европы. Но вот здесь как раз сложность ситуации и состоит в том, что с политической точки зрения Россия не хочет ссориться с Казахстаном, а с точки зрения российских нефтегазовых компаний Казахстан представляет уже какую-то угрозу. Честно говоря, я даже не знаю, к какому решению придет руководство России, но я предполагаю, что здесь они будут больше реалистами. Вряд ли они отнесутся к началу работы нефтепровода Западный Казахстан — Западный Китай чрезмерно агрессивно. Это маловероятно, поскольку это уже свершившийся факт, и России придется его признать. Возможно даже и в этом случае, Казахстану удастся к этому проекту подключить и некоторые российские компании. Российские нефтегазовые компании могут протянуть дополнительные трубы, подключиться к нефтепроводу в сторону Китая. В этом есть определенные выгоды, и это уже будет совместный проект с Россией.
– А насколько выгодно Казахстану предлагать российским компаниям принимать участие в данном проекте?
– Я думаю, что это сотрудничество взаимовыгодно. Ведь с присоединением российских компаний, этот проект будет еще более значимым и весомым. И потом, если в России все-таки не реализуется проект строительства нефтепровода до Китая, то тогда у России не останется другой возможности, чтобы иметь трубопроводные ресурсы для прокачки своей нефти. Казахстан может предложить такие ресурсы, и потом мощности нефтепровода позволят прокачивать и казахстанскую, и российскую нефть.
– Кстати, не так давно Казахстан заявлял о том, что собирается протянуть и газопровод, по аналогичному маршруту в сторону Китая.
– В этом случае, я думаю, России придется либо проигнорировать это, либо придется поддержать. Но я сомневаюсь, что она будет против этого открыто выступать. Это было бы достаточно глупо с политической точки зрения потому что, еще раз повторюсь, для России Казахстан сейчас является одним из немногих постсоветских государств, с которым Россия проблем не имеет. Вряд ли она захочет эти проблемы на голом месте создавать. Скорее всего, ей придется признать, что Казахстан имеет определенные интересы.
–- В последнее время очень много говорят, что вся экономика Казахстана зависит от нефти, а остальные сегменты экономического рынка попросту не развиваются. С увеличением добычи и экспорта нефти в Китай, значит ли это, что ситуация на несырьевом рынке по-прежнему останется без изменений?
– На самом деле запуск новых маршрутов по транспортировке нефти и газа, может и не противоречить политике не сырьевых отраслей экономики. Можно исходить даже из того, что все эти нефтепроводы будут солидным довеском казахстанской экономике, еще ближайшие 10-20 лет, пока у Казахстана хватит своих собственных энергетических ресурсов. Хотя по прогнозам компании “Бритиш Петролиум” запасов нефти в Казахстане и в России должно хватить на ближайшие 20 лет. В течение этого срока эти нефтепроводы будут себя окупать в какой-то степени и позволят получать дополнительную прибыль, если цены на нефтяном рынке будут держаться на стабильном высоком уровне. Что тоже, конечно не является четкой гарантией. А что касается несырьевого сектора экономики, то одно другому не мешает. Главное, чтобы была четкая воля и была четкая программа по реализации этих всех проектов связанных с развитием индустриально-инновационных сфер и т.д. Я думаю, что хорошо, что руководство страны, хотя и поздноватенько, но все-таки уже начало об этом говорить. Другое дело, насколько правительство будет способным грамотно использовать мощные финансовые ресурсы, которые сейчас есть в Казахстане, за довольно короткий временной отрезок. Тогда я думаю, эти нефтепроводы нам никакого вреда не принесут. Будет хуже, если эта эйфория от высоких цен на нефть еще долго будет витать в головах наших чиновников, и они будут откладывать на потом все эти программы, о которых президент говорит последние несколько лет. Вот эта ошибка в том, что еще не время, давайте попозже, когда у нас будут возможности и т.п., сейчас наблюдается. Ведь они не отрицают, что это надо. Все говорят о том, что это надо, но вся проблема в том, что все по-разному оценивают когда это нужно сделать. Хотя президент сейчас называет конкретные цифры, т.е. 2006-2008 года, именно в этот период индустриально-инновационная программа страны должна заработать. Но лично я сомневаюсь, что наша республика сможет создать полноценную экономику, которая не зависела бы от экспорта сырья до вступления в ВТО. Если мы в ВТО вступим до поддержки развития несырьевого сектора, то мы обречем себя на вечную роль сырьевого придатка.