Нурбулат Масанов: человек, политик, ученый…

Общество 758 28

На прошлой неделе, в дискуссионном клубе “Политон”, который теперь носит имя Нурбулата Масанова, собрались его друзья, близкие и коллеги. Тему заседания назвали “Нурбулат Масанов — человек, политик, ученый”. Модератором был Сергей Дуванов, говорили о Нурбулате Эдигеевиче Андрей Чеботарев, Евгений Жовтис, Ирина Ерофеева, Андрей Свиридов, Асылбек Кожахметов, Бурихан Нурмухамедов и другие.

Первым своими воспоминаниями о Нурбулате Масанове поделился Андрей Чеботарев. Вначале он рассказал о дискуссионном клубе, который создал Нурбулат Эдигеевич еще в 1993-94 гг.:

— Я очень хорошо помню пресс-конференцию, которую провел Мэлс Елеусизов после бурных дебатов, на которой заявил о создании своей партии и сказал, что в его политсовет входят такие люди, как Нурбулат Масанов и Нурлан Амрикулов. Может быть, тогда это и было первым шагом такого большого вступления Нурбулата Эдигеевича в большую политику. Хотя тогда это было по принципу “без меня — меня женили” — сам Масанов все время шутил над Мэлсом, говорил: “Я к тебе и не собирался в партию, и вообще я ни в какую партию ни собирался, а ты меня туда записал”. Это говорит о том, что уже тогда он своим авторитетом и мышлением мог влиять на формирование демократического движения Казахстана, состоящего из различных партий и общественных объединений.

Политолог вспомнил и о том, как к Нурбулату Эдигеевичу уже после социал-демократической партии стали приходить за советом и руководители движения “Азамат”, и предлагали вступить в координационной совет этой партии, но он отказался, “тем не менее, он всегда помогал советами, приходил на митинги, если надо — участвовал и в заседаниях руководящих органов”. В большую политику Нурбулат Масанов пришел в 1998 году:

— Это было уже осознано, — продолжал г-н Чеботарев. — Под воздействием прихода в оппозиционно-политическую деятельность бывшего премьер-министра страны Акежана Кажегельдина. Надо сказать, что Нурбулат Масанов стал одним из людей, которые подтолкнули Кажегельдина в такую сторону. Еще в 1997 году он опубликовал в одной из газет статью, где написал, кто такой Акежан Кажегельдин и дал оценку потенциалу и возможностям этого человека. Потом, когда они стали активно сотрудничать, Кажегельдин шутил, что это из-за той его статьи его сняли с должности премьер-министра. В той статье было написано, что Кажегельдин по своему потенциалу и способностям превосходит президента Назарбаева и рано или поздно может даже убрать его со своего пути. Конечно, произошло все по-другому, но Масанов вошел в команду Акежана Кажегельдина и участвовал с ним активно в создании Республиканской Народной партии Казахстана. Я и сам позже был в этой партии и участвовал в работе в качестве члена исполнительного комитета. Очень хорошо помню, когда в 1999 году перед выборами в парламент Акежан Кажегельдин был арестован по запросу нашей Генеральной прокуратуры в Москве, московскими спецслужбами, правда, потом его выпустили, и Масанов был тогда кандидатом в депутаты мажилиса, и он выступил одним из активных организаторов пикета около российского посольства, когда мы все требовали освобождения Кажегельдина. Нурбулат Эдигеевич всегда активно участвовал и в предвыборной кампании и много писал, и уже в 2001 году он все свои силы отдал формированию Форума демократических сил, начал активно ездить за рубеж, тогда он уже стал человеком, которого бы я назвал “дипломатом казахстанской оппозиции”, наряду с Рашидом Нугмановым. В 2001 году Масанов одним из первых поддержал и создание Демократического выбора Казахстана и принял участие в знаменитом собрании 19 января 2002 года. Потом, когда произошли аресты лидеров этого движения — Мухтара Аблязова и Галымжана Жакиянова — Масанов пришел и вступил в это движение и стал членом политсовета…

Андрей Чеботарев вспомнил и то, как еще в бытность Демократического Форума Казахстана, Нурбулат Масанов должен был выступить на митинге, но не пришел, так как его квартиру замуровали, как и квартиру Амиржана Косанова. “Это говорит о том, насколько был влиятелен и силен Масанов и насколько его боялись, что пошли даже на такую гнусную провокацию…”, — подчеркнул политолог.

Очень интересным оказался рассказ Ирины Ерофеевой о научной деятельности Нурбулата Эдигеевича:

— Во всей республике Нурбулат Масанов известен, как гражданин, общественный деятель и политик. Безусловно, все люди знают, что он был и очень крупным, и известным ученым, хотя я полагаю, что большинство людей не достаточно четко себе представляют ту область исторической науки и науки вообще, в которой работал Нурбулат Эдигеевич Масанов. Конечно, можно судить об уровне его эрудиции по многочисленным и ярким интервью, по его емким и логически точно выстроенным формулировкам, но все-таки мне так представляется, что очень важно, чтобы наша казахстанская общественность достаточно ясно представляла себе, какого уровня и какого масштаба ученого в лице Нурбулата Эдигеевича потеряла наша страна.

Его стаж пребывания в публичном и активном демократическом движении можно соизмерить, как говорил Андрей Чеботарев, с началом его приезда после докторантуры в Алматы, его стаж конструктивной оппозиционной деятельности в науке по сути дела можно отсчитывать с 1976 года. Тогда он пришел в институт истории, археологии и этнографии (сейчас этот институт разделен на три самостоятельных института) старшим лаборантом. Уже с первых дней пребывания в стенах этого сугубо, так сказать, консервативного строгого научного учреждения, он буквально стал тем взрывным элементом, который стал будоражить весь институт. Будоражить в самом хорошем и позитивном смысле этого слова. Что собой представляла наука в тот период, вы сами прекрасно знаете. Все основные параметры ее развития, все ранги, все основные тезисы и методологические постулаты задавались в ЦК КПСС, и все руководилось из Москвы. По сути дела наша казахстанская историческая наука представляла собой во многом, я не хочу сказать обо всех, а в целом, как научное учреждение, как ретранслятор для каких-то уже устоявшихся в науке мнений, их применение и их использование на казахстанском материале. И вдруг появляется молодой человек в возрасте 22 года, который начинает засыпать всех язвительными формулировками, с одной стороны, с другой — именами, фамилиями тех ученых, о которых наши многие мэтры имели довольно смутное представление.

Когда появляется в 1985 году впервые переведенная на русский язык работа К.Леви-Стросса “Структурная антропология”, а ее значение было достаточно велико в Европе не только в науке, а где-то даже сравнивали со вторым Марксом в XX веке, когда молодежь была захвачена движением хиппизма, и где-то оно шло в формате тех идей, которые разрабатывал К.Леви-Стросс. Так вот, впервые наших докторов и академиков стал знакомить с этими идеями молодой, только защитившийся кандидат Нурбулат Масанов. Что собой представляли, те первые методологические семинары, которые проходили в институте? Я еще раз подчеркну, что он пришел в 23 года, человеком сложившимся, с точки зрения идей.

Я думаю, что сейчас, когда мы говорим много о взрослении, об определенной акселерации нашей молодежи, к сожалению, те, кто работают с ними, в то же время, могут видеть и много элементов инфантилизма. Так вот в 23 года Нурбулат пришел с готовой идеей кандидатской диссертации, сделал ее за 2,5 года. Диссертация была посвящена налоговой политике царизма в Казахстане, но уже она содержала в себе новые идеи, с точки зрения рассмотрения кочевничества, как особого экономического социального организма, и как бы его взаимодействия с бюрократической системой Российской Империи. В общем-то, этот вопрос практически лишь косвенно затрагивался исторической наукой. В дальнейшем, когда Нурбулат стал выступать на методологических семинарах по многим вопросам, уже было совершенно очевидно, что ему очень тесно в рамках марксистко-ленинской информационной теории. И в то же время, все прекрасно знают, что это была та “священная корова”, которую ни в коем случае нельзя было трогать.

Тем не менее, уже в 1985 году послышались возмущенные голоса наших мэтров, когда впервые на заседаниях нашего ученого совета методологического семинара, послышались крики “ах, он такой антимарксист! Как он позволяет себе высказывать такие вещи?!”. И в дальнейшем, когда Нурбулат Масанов стал заниматься серьезно исследованием проблем номадизма, это было с самого начала очень ярким инновационным явлением в исторической науке. Казалось бы, что собой представляет эта проблема, ведь кочевниками занимались и в 19, и в 20 веках, но занимались только какими-то отдельными элементами этой системы.

И поэтому я бы хотела обратить внимание как раз на то, что впервые, по сути дела, во всей этнологической и исторической науке Нурбулат Масанов поставил проблему номадизма, как особого социо-культурного, социально-исторического феномена, который охватывал понятие “номадизм” — это не только кочевой образ жизни, не только определенный способ ведения хозяйства, а целая экономическая и социальная система. Она порождала целый комплекс явлений и общественной жизни, и психологии, и культурных традиций, и менталитета. И вот в таком целостном концептуальном срезе эта проблема, можно сказать, и не затрагивалась вообще в мировой науке, и тем более, на казахстанском материале. Здесь важно, что именно Казахстан представляет собой ареал классического номадизма — это один из немногих, а может быть и 1-2 единственных вместе с Африкой. И именно такой материал дал возможность Нурбулату выйти за рамки чисто казахстановедческой историографии, а исследовать историю номадизма в широком всемирно историческом контексте. Очень важно и то, что он впервые в мировой историографии четко проследил не только взаимосвязь среды вот с этими явлениями экономической, хозяйственной и культурной жизнедеятельности общества, он не просто выносил, какие-то отдельные постулаты, а делал очень детальное освещение механизмов взаимодействия общества и природы, что явилось совершенно новым направлением. Буквально в то время, когда Нурбулат пришел в докторантуру института этнологии, только тогда стали впервые подниматься вопросы, и сформировался отдел этнической экологии. То есть, в данном случае, он выступил очень важным новатором в этой сфере. Поэтому, когда в 37 лет он блестяще защитил докторскую диссертацию по экологическим аспектам номадизма, отзывы на нее поступили от самых крупнейших номадоведов мира.

Буквально за последние 6-7 лет, в том числе и мне, приходилось встречаться с крупнейшими специалистами и по номадизму. Одного из них вы все видели — Анатолия Михайловича Хазанова, а он один из самых больших мэтров в мировой номадологии. Все отзывы содержали в себе не просто дежурные похвалы, какие очень часто звучат в адрес защищающих докторские диссертации, а это были очень серьезные аналитические документы. Это был очень глубокий анализ его труда, и в то же время — это очень высокое признание его действительно выдающихся заслуг в этой сфере. Я думаю, что Казахстану есть чем гордиться! Впервые на опыте Нурбулата Эдигеевича Масанова мы не эпигоны в области исторической науки, да — у нас были прекрасные ученые, но в основном они все-таки повторяли уже состоявшиеся концептуальные схемы и идеи, они просто их прикладывали и применяли к казахстанскому материалу. В данном же случае не было вот этих элементов ученичества, а здесь был совершенно свой оригинальный и самостоятельный подход, который в значительной степени и определил новейшие тенденции в области номадоведения. И сейчас нет ни одного центра номадологии, ни в одной стране мира, где бы не знали имени Нурбулата Масанова.

Когда Нурбулат пришел в науку, высказывал то, что необходимо изучать культуру кочевников, что она имеет самостоятельный интерес, самостоятельную ценность, но тогда эти взгляды воспринимались как революционные. Что самое интересное — те люди, которые сейчас выступают против, как они говорят, “утраты национальной идентичности казахского народа”, против “русификации” и прочее, именно эти люди, и я знаю, сейчас они себя узнают, его клеймили националистом и посылали в ЦК доклад на 80 страниц (и я знаю, кто это из прославленных академиков), где буквально было сказано примерно следующее: “Книги Масанова вредны, их надо рассматривать, как пособие по национализму”. Это было написано в 1989 году. Я надеюсь, что наш архив президента даст все-таки возможность извлечь этот доклад и публично огласить, кто был автором этого доклада. Буквально 3 года спустя этот же человек — этот же прославленный академик, после публикации Нурбулата Масанова о родоплеменной структуре в журнале “Вестник Евразии”, поставил вопрос перед нашим президентом Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым о том, что Нурбулат Масанов публикует антинародные статьи, после чего Нурбулат Масанов был уволен из университета. Тем не менее, этот человек, который тоже сыграл такую роль в судьбе Нурбулата Масанова, как ученого, об отлучении его от науки, ему сейчас поются крупные дифирамбы, и я думаю, что история все-таки должна будет сказать свое слово, “кто есть кто” в этом вопросе, и кто действительно заслужил право быть исторической личностью в этой истории, а кто — нет.

Также она зачитала некролог, опубликованный в газете “За науку”, от кафедры востоковедения Алтайского университета, в котором говорится, что Нурбулат Масанов был живой легендой в научном мире не только Казахстана, но и всего СНГ.

Затем о Нурбулате Масанове говорил третий главный докладчик Андрей Свиридов.

После этого приступили к дебатам. Первым с предложением опубликовать все материалы Нурбулата Масанова на сайте “ZonaKZ” выступил Юрий Мизинов. И задал вопрос, может ли Ирина Викторовна назвать фамилию человека, который писал “подметный” доклад на Нурбулата Эдигеевича, сначала в ЦК, а через несколько лет “донос” Нурсултану Назарбаеву?

— Я могу назвать фамилию. Но дело в том, что я этого доклада в руках не держала — это Манас Кабашевич Козыбаев.

— Сегодня мне звонил Козыбаев, — вступила в разговор Розлана Таукина. — Он говорит, что это неправильные сведения и что в то время он был то ли в Иране, то ли в Турции и не выступал, и не встречался с президентом, и ничего такого не говорил, а, наоборот, он Масанову помогал.

— Неправда! — ответила Ирина Викторовна.

Сергей Дуванов заметил, что не время поднимать эти вопросы, данное заседание посвящено не Козыбаеву, а Масанову, и предложил перейти к теме.

Евгений Жовтис один из лучших друзей Нурбулата Эдигеевича, отметил не только то, что этот человек блестящий полемист, но и его фанатичную увлеченность спортом:

— Он был фанат футбола, бейсбола, хоккея. Я тоже фанат, и когда мы встречались, у нас обязательно шел разговор о том или ином матче. Я буквально вчера поймал себя на мысли, что после матча Челси — Барселона мне даже не с кем поделиться. Я помню, когда в середине 90-х поехал в Штаты, Нурбулат попросил привести ему справочник по бейсболу за 1997 год. Я понятия не имел, что это такое, и было очень мало времени, но я помнил, что ему обещал и побежал по магазинам, и когда я увидел этот справочник, то решил, что первым делом спрошу: “Нурбулат, на кой фиг тебе, извини за выражение, это надо?”. Это был толстый сборник, в котором записаны все члены всех бейсбольных команд за всю историю бейсбола, и кто что куда и когда забил. Когда я ему его привез, Нурбулат жутко обрадовался, я его спросил: “Зачем?”, — и он просто ответил: “Ну неужели тебе не интересно?!”.

Бурихан Нурмухамедов тоже описал яркие моменты общения с Нурбулатом Масановым и выступил с предложением об открытии отельного сайта Масанова, на котором будут опубликованы все работы этого выдающегося человека и ученого, “мне кажется, что его труды, его представление о том, что из себя представляет цивилизация, и что собой должна представлять модернизация, способности и стремление той или иной нации соответствовать современному развитию, очень важны и очень ценны для всех”.

Рустам Кадыржанов из института философии и политологии познакомился с Нурбулатом Масановым в 1986 году, но более тесное общение с ним начал после выхода известной его статьи в 1992 году, когда Нурбулат Эдигеевич стал приглашать его в дискуссионный клуб “Политон”:

— Наиболее интересен в Нурбулате, с одной стороны интерес к прошлому — к истории, а с другой стороны — он человек энциклопедического склада, всем интересующийся. То есть в нем творческое научное и гражданское начало. Мы с ним ездили в Актау, и у него даже внутри Казахстана были интересные наблюдения, например, он заметил, что в Актау много красивых девушек, но они не умеют себя устраивать и работают официантками или еще где-то. А в Алматы красивые девушки научились себя устраивать, говорит: “посмотри, сколько в Алматы красивых девушек водят дорогие автомобили…”. То есть в нем слилось ученый и гражданин, историк и современник. Я помню, как в начале 90-х Нурбулата называли манкуртом те люди, которые были патриоты, а мы знаем, что “манкурт” из романа Чингиза Айтматова — это человек, который забыл свое прошлое. Но в случае с Нурбулатом — это, как раз человек, который знает историю, и нет больше такого человека, который бы знал свою историю так, как Нурбулат. Я в Актау у него спросил, “Нурбулат, а казахи рыбу ловили?”, он ответил, “были такие, которые ловили, и были такие, которые не умели ловить рыбу. И они в 30-е годы, когда был голод, стояли у реки и умирали, потому что не умели ловить рыбу…”. Он говорил, что понятие “казах” в 19 веке, то есть до советского периода, означало “скотовод-кочевник”, как только казах бросал кочевничество и переходил к оседлому образу жизни, и начинал заниматься сельским хозяйством, он становился сартом. Поэтому, он говорил, история казахов заканчивается периодом коллективизации, когда казахов перевели на оседлый образ жизни, они перестали быть казахами. Этот вывод мог сделать только Нурбулат, то есть его энциклопедизм и способность к обобщениям, приводило к очень интересным выводам. И я считаю, что Нурбулата Масанова можно сопоставить в истории Казахстана только с двумя великими фигурами — это с Чоканом Валихановым и Ермуханом Бекмахановым.

Болатхан Тайжан последние годы провел за рубежом, и вернулся в Казахстан только в 2001 году. Но по публикациям в прессе у него сложилось о Нурбулате Масанове определенное мнение, а познакомился уже лично с ним в “Политоне” будучи членом партии “Отан”:

— Я чувствовал, какое-то настороженное отношение к себе со стороны членов клуба “Политон”, и какое-то особое отношение к себе Нурбулата Масанова. Но по мере общения и обмена мнениями у нас с ним складывались очень хорошие отношения. Бывали случаи, когда мы за этим столом с ним схлестывались, как говорится насмерть, расходились, я уезжал домой и думал, что меня больше в “Политон” не пригласят. Это было, конечно, не постоянно, но 2-3 случая я хорошо запомнил, но потом Нурбулат звонит мне домой, и говорит: “ждем вас на следующее заседание…”, — и я тогда стал видеть в нем того человека, который не только хорошо образован, но и обладает большим интеллектом. Поверьте, мне в жизни приходилось общаться с достаточно большими личностями, и я с полным основанием могу сказать, что Нурбулат на полных правах может занимать свое достойное и яркое место в ряду выдающихся личностей нашей планеты. Не секрет, что у нас с Нурбулатом Масановым взгляды и позиции были взаимно не приемлемые, мы не могли принимать взгляды друг друга, но это не вело к неприязни друг к другу — это очень важно! Когда большие люди имеют разногласия, то они должны быть лишены чувства неприязни, чего, к сожалению, не достает в политической культуре не только в Казахстане, но и в других государствах. Но те, которые обладают таким даром общаться со своим идейным или научным противником, признавая право своего партнера на собственное мнение — это очень редкий случай. И именно у Нурбулата Масанова и был такой дар, что я особенно хочу подчеркнуть.