“Это хуже, чем преступление, — это ошибка”.
Французский юрист Антуан Буле де ла Мерт о расстреле,
по приказу Наполеона I, герцога Энгиенского в 1804 г.
|
|
Ольга Колтунова |
В день, когда мать осужденного Вадима Курамшина, содержащегося ныне в колонии в Астане, Ольга Колтунова (на снимке) только сошла с поезда “Петропавловск-Астана”, еще до начала рабочего дня нас принял специальный прокурор по г. Астане Бахтияр Адильхан. Подчинившись известному требованию этикета: со своим уставом в чужой монастырь не ходи, оставила собеседников в кабинете спецпрокурора, недавно возвратившегося из отпуска.
Пока автор этих строк коротала время в ожидании завершения аудиенции матери осужденного правозащитника у спецпрокурора, в приемную последнего зашел помощник прокурора Сары-Аркинского района Амре Жумабай. Увидев меня, спросил: “Это Вы писали статью?” “Да”, ответила я, вспомнив публикацию в “Зоне” под заголовком “Абсурд да и только”, где писала о том, как г-н Жумабай отказал мне, журналисту, в комментарии, сославшись на установленный законом о заявлениях, обращениях и жалобах граждан, срок.
“… Во-первых, какое значение для общего комментария нормативного постановления Верховного суда (имеется в виду нормативный акт ВС от 25.12.2007г. об УДО – прим. авт.) имеют материалы конкретного дела? … Во-вторых, так ли обязательно привязывать дачу комментария к срокам закона о заявлениях и обращениях граждан? Ведь помощник прокурора отказал в устном комментарии нормативного постановления представителю СМИ. Неужели и нам, журналистам, чтобы получить устный ответ от того или иного госчиновника на любой интересующий нас вопрос, необходимо ждать полмесяца и больше? Не абсурд ли это?”, недоумевала я в той статье.
Вместо ответа на этот вопрос при случайной (ой ли?) личной встрече в приемной у спецпрокурора Амре Жумабай порекомендовал мне: не надо такие статьи писать. Пришлось деликатно отпарировать молодому человеку: во-первых, не научилась выполнять подобные спецзаказы; во-вторых, удосужтесь почитать Конституцию РК и закон о СМИ, ведь я обратилась к Вам не как жалобщица или заявительница, а как представитель СМИ. Не обязан журналист стоять в прокурорской приемной по полмесяца в ожидании двухминутного комментария, даже не закона, а нормативного акта, от чиновника, представляющего надзирающее “око”. Опуститесь на землю, господа Жумабаевы! Не надо незнанием законов городить препятствия между ветвями власти. СМИ, между прочим, во все века, оные и нынешние, являлись и, несмотря ни на какие бы то ни было поползновения на наше профессиональное достоинство, остаются четвертой ветвью власти.
Однако вернемся к интервью со специальным прокурором по г. Астане Бахтияром Адильханом.
— Бахтияр Асетович, на удивление даже сотрудников колонии “ЕЦ 166/10” в Астане, где содержится Вадим Курамшин, известный в северном Казахстане правозащитник, приговором Петропавловского городского суда от 26 сентября 2006 года осужденный якобы за клевету в СМИ (только за слово “махинация”) на 3 года и 10 месяцев лишения свободы, представитель гособвинения – прокурор поддержал ходатайство администрации колонии об УДО Курамшина. Это был прецедент.
Тем не менее суд, состоявшийся с выездом в колонию 30 января 2009 года, отказал Вадиму в УДО, сославшись на то, что он якобы не отбыл три четверти срока наказания, хотя такой срок применим к лицам, осужденным за тяжкие и особо тяжкие преступления. Клевета в СМИ к этой категории преступлений не относится.
А до этого, 19 января этого же года, рассмотрение ходатайства администрации колонии об УДО Вадиму Курашину суд и вовсе не рассмотрел. Мотив: нет представителя потерпевшей стороны. Но, извините, при чем здесь потерпевшая сторона, если, по словам судьи, местожительство потерпевших от слова “махинация” не удалось установить? Вполне возможно, что они, пока с их легкой руки Курамшин отбывает наказание в тюрьме, “растворились” в необъятных просторах близко-дальнего зарубежья?
— Изменения по учету мнения потерпевшего на положение осужденного, на мой взгляд, не повлияли в целом, потому что Уголовно-исполнительным кодексом, которым руководствуется исправительное учреждение, предусмотрено уведомление за два месяца до исполнения срока отбывания наказания. То есть, кроме того, что потерпевшую сторону уведомляет суд, изначально за два месяца вперед о том, что осужденный подлежит УДО, ее уведомляет еще и администрация колонии.
Изменения об учете мнения потерпевшей стороны были внесены в УПК 14 апреля 2007 года, в частности, в ст.455, ч.6, прим.1, где говорится: при рассмотрении вопроса об УДО учитывается мнение потерпевшего либо его представителя. Учреждение уведомляет, что такой-то осужденный подлежит УДО, а суд требует участия потерпевшей стороны или ее представителя при рассмотрении дела. Но, если в случае с Курамшиным потерпевших не нашли по месту жительства, то суд был вправе рассмотреть дело без участия стороны потерпевшего.
— В пункте 20 нормативного постановления Верховного суда от 25 декабря 2007 года об УДО говорится, что в случае, если новый закон действует в сторону ухудшения положения осужденного, то применяется закон, действующий на момент его осуждения. В Таразе, например, вопрос об УДО одного осужденного за убийство человека суд решил без участия представителя потерпевшей стороны. Почему одна и та же норма закона в разных регионах страны работает по-разному?
— В практике судов Астаны это вопрос не возникал вообще. Почему? Потому что, повторяю, изначально учреждение должно уведомлять потерпевшую сторону. По моему мнению, положение осужденного никак не нарушается.
— Значит, Курамшин мог быть на УДО еще в январе? Но ведь суд отказал ему в этом из-за того что не явились потерпевшие.
— Тут суд неправильно сделал.
— Так что нужно сделать, чтобы Курамшин вышел на УДО? Как вы считаете, все ли нормы закона исчерпаны в решении этого вопроса?
— Материалы Курамшина направлены в суд. Они, как мне сообщили, в это время я был в отпуске, соответствуют формальному сроку об УДО, требованиям УК, Уголовно-исправительного кодекса. Надеемся, что скоро материалы будут рассмотрены.
— А есть ли вероятность того, что опять негативную роль сыграет пресловутое мнение потерпевшего?
— Нет, оно уже не сыграет отрицательную роль, потому что здесь мы сами постараемся правильно ориентировать суд. Есть закон, мы – надзорный орган. В заседании предстоящего на днях суда по Курамшину буду участвовать либо я, либо кто-то из помощников. В любом случае, будет дано поручение о том, чтобы соблюсти требование ст. 455 УПК, то есть при отсутствии стороны потерпевшего заслушивается мнение прокурора. Думаю, этот вопрос не возникнет.
— Большое спасибо за надежду.