25 июня состоялось очередное судебное заседание по делу “Рахат Алиев против “Ассанди-таймс”. Как выяснилось, оно должно было стать последним: по словам судьи Б.Нусупбековой, в тот день она хотела завершить процесс.
Вначале судья пригласила специалиста Общественного центра независимой экспертизы по делам СМИ Международного фонда по защите слова “Адил соз”. Правда, прежде адвокат истца А.Фоменко представил ходатайство, в котором возражал против привлечения специалистов этой организации. Свое несогласие он пояснил так: во-первых, упомянутый центр не имеет лицензии на проведение психолого-филологического исследования, такое право имеет “исключительно” Центр судебной экспертизы Министерства юстиции. Во-вторых, А.Фоменко выразил сомнение в объективности исследования, так как “фонд “Адил соз” согласно веб-сайту электронного бюллетеня “Интерньюс Нетворк Казахстан” создан с участием директора представительства “Интерньюс Нетворк Казахстан” Олега Кациева. В свою очередь, данное представительство являлось ответчиком по аналогичному делу по иску Рахата Алиева по факту распространенной несоответствующей действительности информации и /…/ данный процесс проиграло и было вынуждено давать опровержение /…/ Мнение представителя проигравшей по аналогичному делу стороны, безусловно, может негативно отразиться на объективности данного заключения специалистов…”.
Заключение все же было оглашено, так как на предыдущем заседании судья удовлетворила соответствующее ходатайство ответчика. Его зачитала кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Казахского Национального Университета им. Аль-Фараби Рахиля Карымсакова. Специалисты исследовали все оспариваемые фрагменты статьи Мухаметжана Адилова “Рахат Алиев возвращается?” (в № 15(26)). По их заключению, из семи фрагментов в двух предложениях высказывается утверждение, которое может быть ошибочным, но в данном случае утверждения не оскорбляют и не унижают честь и достоинство героя статьи; в одиннадцати предложениях — предположения.
Выслушав заключение, А.Фоменко спросил у Р.Карымсаковой, является ли она экспертом, то есть, имеет ли лицензию на проведение подобной экспертизы. Услышав ответ, что не имеет, но является специалистом центра независимой экспертизы, адвокат истца попросил внести это в протокол. Также из ответа специалиста он попросил включить в протокол, что слухи, мнения, суждения являются информацией. Вопрос о проведении государственной судебной экспертизы оспариваемого материала, на которой настаивал г-н Фоменко, остался открытым.
Несмотря на то что заседание было назначено на 25 число, а не на 26-27, как просил ранее С.Уткин (чтобы представить свидетелей), депутат Толен Тохтасынов смог принять в нем участие. В доказательство высказанных в статье М.Адилова предположений он зачитал открытое письмо группы депутатов президенту Казахстана, прозвучавшее в парламенте в октябре 2001 года. В нем депутаты выражают опасения, “связанные с непомерным усилением роли первого заместителя председателя КНБ господина Алиева в жизни нашей страны”, и просят Н.Назарбаева обратить внимание на деятельность КНБ в целом. Также Т.Тохтасынов зачитал “Информацию о ситуации с правами человека и независимыми средствами массовой информации в Республике Казахстан”, подготовленную российской правозащитной организацией “За права человека” и распространенную в Госдуме во время слушаний по Казахстану.
Эти документы депутат попросил приложить к делу, а также попросил судью пригласить свидетелями З.Батталову и С.Алибаева. Кстати, представители “Ассанди-таймс” принесли на заседание видеокассету с записью выступления Галымжана Жакиянова в его бытность акимом Павлодарской области. Но судья на это “доказательство” не отреагировала.
Т.Тохтасынов задал несколько вопросов г-ну Фоменко, в частности, бытовало ли среди не коллег, не друзей, не партнеров устойчивое позитивное мнение о Рахате Алиеве? Каким образом мог действующий посол нашей страны работать и очень даже неплохо, находясь в нервозном, подавленном состоянии? Фоменко сначала сказал, что не может ответить за своего подзащитного, но затем промолвил: “Да он постоянно в подавленном состоянии…”
В конце концов, Т.Тохтасынов предложил сторонам заключить мировое соглашение. Судья оживилась, попросила уточнить условия. С.Уткин предложил Рахату Алиеву место на страницах газеты “Ассанди-таймс”, чтобы тот выразил собственное мнение. На это предложение г-н Фоменко ответил: “Не пойму, это выступление к чему было. Вам, как ответчикам, следовало бы определиться в позиции: или вы доказываете, что эти сведения соответствуют действительности, или вторая позиция – вы хотите освободиться от ответственности…” “Фоменко, — вступила судья – вам предлагают мировое соглашение. Каковы ваши условия?”. “В первую очередь, моральный вред должен быть компенсирован. Деньги должны быть перечислены в фонд ветеранов войны. А что касается опровержения, оно должно быть так и так… А сам истец, я полагаю, не должен себя самого оправдывать. …Ну, компромисса не получается…”.
В то же время, по словам С.Уткина, публикация опровержения будет означать признание ответчиком иска. На этом разговор о мировом соглашении закончился.
Судья попросила С.Уткина указать авторов – источники информации, на которые опирался в своей статье М.Адилов, причем по каждому оспариваемому фрагменту текста, и даже объявила 20-минутный перерыв. Адвокат попытался это сделать, но уже по первым двум фрагментам прозвучали многочисленные имена как казахстанских, так и российских журналистов, депутатов. Однако А.Фоменко предложил судье оставить это занятие, поскольку привлечь российских журналистов к ответственности по нашему законодательству нельзя, а депутатов — всегда пожалуйста: “Депутатов в соответчики? Без проблем!”.
Судья, посмотрев на часы, произнесла: “А, уже десять минут седьмого…”, и заседание окончилось. Выходя из зала, она печально сказала: “Я хотела сегодня с вами завершить…”.