Президент Токаев своим Указом от 13 октября утвердил перечень национальных проектов и поручил правительству утвердить их в установленном порядке. После чего все проекты по перечню появились на правительственном сайте – почему-то без грифа утверждения, номера и даты. Но самое показательное в них не это канцелярское упущение, хотя и оно показательно. Все они выполнены в единообразной табличной форме и взгляд невольно притягивается к таблицам под одинаковым номером «5», озаглавленным «распределение полномочий и ответственности». В этих таблицах все пункты всех нацпроектов, расписанные по годам с 2021 по 2025, закреплены за конкретными, с именами и фамилиями, первыми и простыми вице-министрами, председателями комитетов, руководителями госкомпаний и госхолдингов, попадаются даже директора департаментов. А в паспортах всех нацпроектов зафиксированы фамилии собственно руководителей правительственных ведомств. И вот это доведенное до аппаратного совершенства планирование – у любой строчки и столбика есть поименованный должностной исполнитель, доводит такого рода национальное проектирование до совершенной… бессмысленности.
Как понимать все таки поименные списки, не в том же смысле, что тем самым правительство фиксирует неизменность всего своего высшего и среднего исполнительского звена вплоть до 31 декабря 2025 года? А учитывая, что над всеми вместе таблицами стоит Указ главы государства, не он ли взял на себя обязанность гарантировать абсолютную несменяемость чиновников на срок даже больший, чем самому президенту остается до очередных выборов? В конец концов, глава государства председательствует в им же созданном Высшем совете по реформам, через который нацпроекты пропущены, он их, конечно же, хотя бы пролистал, неужели не наткнулся взглядом на характерный пятый пункт?
И как быть, если где-то кто-то хоть как-то сдвинется по должности – всякий раз корректировать национальный проект на правительственно-президентском уровне, или, наплевав на установленный порядок, доверить министерским клеркам самим «освежать» таблицы №5, а то и вовсе перестать обращать на них внимание?
Это что касается доведенного где-то даже до насмешки над собой оформления национальных проектов, а что касается содержания – с ним все в порядке. В смысле, все как всегда — поднимите любую из прежних госпрограмма, да, хотя бы, ФИИР еще первой (2009-2013) пятилетки, там ровно то же самое: повысить производительность труда в такой-то отрасли на столько-то процентов, увеличить такие-то объемы на столько-то процентов от уровня такого-то года… То есть, исполнительный аппарат планирует для себя же – именно те объекты и показатели, которые каждое министерство, каждый вице-министр по своему направлению, каждый департамент уже имеет в планах работы и считает для себя выполнимыми. В этом смысле выполняются ли такие показатели или нет, не принципиально, для аппарата важна его собственная деятельность, а не конечный результат.
А как из всего этого складывается общая социально-экономическая картина, отраслевые и межотраслевые пропорции и балансы… никак такая картина не складывается. Как, собственно, и всегда: не было у нас ни одной отраслевой, государственной или национальной программы, которая составлялась бы не под внутриведомственные интересы и возможности, а под заранее сформулированный для нее конечный результат. К примеру: не создать столько-то новых рабочих мест, а обеспечить к означенному году легальную занятость (подтверждаемую взносами в ЕНПФ) всех трудоспособных казахстанцев. Или, хотя бы, довести охват легальной занятостью до, допустим, 80% трудоспособных граждан. Или, другой пример – довести к 2025 году долю оплаты труда в ВВП с нынешних 30% до, допустим, 45%.
Тут все дело в том, что сам аппарат себе такие задачи ставить не может в принципе, необходима стоящая над исполнительной системой реформаторская воля. А сама эта реформаторская воля тоже должна на что-то ориентироваться: хочет ли реформатор действительно осуществить назревшие перемены в экономике, политике и общественной сфере, или ему необходимо внести только локальные корректировки, либо, наоборот, его задача заключается в сохранении имеющегося порядка.
И здесь стоит вспомнить, с чего начинал вновь назначенный второй президент. А он начинал с того, что потребовал от правительства программу глубоких, возможно, радикальные реформ, сопроводив это утверждением, что времени на раскачку нет. А еще он сказал о необходимости возобновить работу Национальной комиссии по модернизации – той самой, которая была создана для выполнения появившейся весной 2015 года Плана нации «Сто шагов». А тогда, напомним, время было бурное: позади было двукратное падение рубля и объявление Программы «Нурлы жол» суть которой – перевод Национального фонда из накопительного в расходный режим. А впереди – досрочные перевыборы президента Назарбаева и догоняющая рубль девальвация тенге.
Оглядываясь в те времена, мы скажем: тогда, и как раз с создания сначала Таможенного, а потом Евразийского экономического союза, начинался тот новый виток историко-геополитической спирали, который и ныне ускоряет свою раскрутку. Внешне-ориентированная экономическая модель, созданная на переломе конца девяностых-начала нулевых годов и выстроенная на передаче экспортно-сырьевых комплексов в иностранную собственность, вынесении экспортно-импортных операций за пределы национальной юрисдикции, внешнем инвестировании и кредитовании, «плавании» национальной валюты и принципиальном отсутствии внутри страны национального кредита и инвестиций, достаточно успешно работала весь тот десяток с небольшим лет, пока можно было наращивать физические объемы экспорта, а мировые сырьевые цены неизменно росли. Обязательным условием успешности такой «вывозной» модели является долларовая избыточность внешнего платежного баланса, при этом основной избыток отсекается от внутренней экономики и складируется в созданном для этого Национальном фонде, оперативные же излишки скупает Национальный банк, осуществляя тем самым денежную подпитку и внутренней экономики. Такая модель успешно проскочила и глобальный кризис 2007-2008 годов, поскольку финансовый рынок Казахстан с мировым почти не связан, а сырьевые цены обрушились ненадолго и взметнувшись еще выше.
Максимальных показателей такая экономика достигла к 2012-2013 годам, именно тогда было объявлено о досрочном выполнении Стратегии «Казахстан-2030» и выдвинута Программа «Казахстан-2050». Но и с тех же времен мы… едем с ярмарки. Перевод Национального фонда из накопительного в расходный режим – это не только количественный, но и качественный показатель – «экспортно-сырьевая» модель… закончилась. В смысле, держаться за нее и находить ресурсы для поддержки, возможно, удастся еще долго, но никакого возвращения в «тучные годы» не будет в принципе. Причем чем дальше, тем больше напрягается бюджетное и прочее ресурсное обеспечение и возрастает риск дестабилизации по какому-нибудь вдруг нагрянувшему внутреннему или внешнему поводу.
И это, конечно остро осознавал Первый президент, недаром после «Плана нации» 2015 года была еще «Третья модернизация» 2017 года, также громко провозглашенная и… тоже мало чем закончившаяся. А потому мы с вами вполне можем предположить, что решение о передачи поста в 2019 году второму президенту было навеяно и сознанием, что реформировать надо много и срочно, но… как-то вот не получается.
Так вот, какого же программного реформаторства от правительства дождался так резко поставивший вопрос с самого начала президент Токаев?
Про невыполнение правительством всех поставленных сроков вспоминать не будем, как и про то, что дело свелось не к оригинальному документу, а к корректировке утвержденного еще Первым президентом «Национального плана развития до 2025 года». И вот в феврале уже этого года президент Токаев обновленную версию утвердил, хотя она … не про окружающую действительность. Всех тех проблем, что реально накопились в экономике и в общественно политическом пространстве там нет, это многостраничное бла-бла про все хорошее.
Причем труд был коллективным – это не только унаследованное от Елбасы правительство, но и созданные вторым президентом уже при себе АСПИР и Высший совет по реформам. А что касается прошедших те же «реформаторские» инстанции национальных проектов – это выжимки из тех же бла-бла, разложенные по строчкам и столбикам, с добавлением цифр и фамилий. Расписать бюджетные деньги по объектам и годам — для аппарата – только так и нужно, а для страны … честно сказать, не знаю.
Дело в том, что «вывозная» модель сформировалась отнюдь не внутренней национальной волей, и процесс тогда охватывал не только бывшую КазССР. Казахстану оставалось в ту постсоветскую глобальную трансформацию только встраиваться, — не без применения номадических талантов и не без крупных выгод местных компрадоров.
Сейчас, несомненно, в мире накапливаются не меньшие, чем три десятилетия назад тектонические подвижки, однако никакого-такого внешнего воздействия на предмет изменения сложившейся у нас экономической и властной системы нет, и на перспективу не просматривается. Наоборот, похоже, что всех участвующих в определении новых зон влияния глобальных игроков, каждого по-своему, нынешнее придаточное и много-векторное положение нашей страны, устраивает. Ведь чем менее самодостаточна экономика и чем больше проблем в социально-политической сфере – тем проще добиваться нужного от местных властей.
Поэтому мы с вами должны спокойно относиться к тому факту, что президент Токаев, утвердив перечень национальных проектов, окончательно вписался в правительство. Иного варианта действий у главы государства, равно как и иного правительства, попросту нет.
Осталась ли проблема глубокого, возможно, радикального реформирования казахстанской экономики, проблема выполнения, наконец, всех «Ста шагов», осуществления «Модернизации 3.0»? Да, осталась, неудовлетворенность нынешним положением и желание перемен – это почти всеобщее настроение, оно буквально принизывает и власть, и общество. Но вот какое именно реформаторское наполнение должна получить эта неудовлетворенность … здесь как в вязком болоте.
Созрело ли в самом правительстве понимание того, что «вывозная» экономика исчерпала себя и нужен переход к другой модели? В какой-то степени, несомненно, там сидят люди не глупые. Но в еще большей степени, это тоже несомненно, понимание далеко еще от созревшего и охватывает далеко не весь руководящий состав. И, в любом случае, вся деятельность правительства, все его текущие и долгосрочные планы тщательно зачищены даже от намеков на реформирование основ внешне-ориентированной экономики и политики. И фактически в ту же игру играет и АП.
Имеется ли вокруг необходимости реформирования созревший общественный консенсус? Недовольство властями – здесь почти консенсус, а вот насчет того, что делать …
Короче, давайте пока ценить самое главное, что у нас есть – стабильность. По нынешним временам это дорогого стоит.
***
© ZONAkz, 2021г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.