1. Новая конфигурация политических сил в Госдуме
Официальные результаты. В Думу прошли только 4 партии:
— «Единая Россия» – 37,09%
— КПРФ – 12,7%
— ЛДПР – 11,6%
— “Родина” — 9,1%.
По сравнению с выборами 1999 года отмечается уменьшение числа партий (4 вместо 6), в целом — сохранение уровня провластного большинства (в 1999 «Единство» и ОВР имели 36,4%), резкое ослабление представительства КПРФ (в 1999 – 24,9%), устранение с думской арены правых сил (в 1999 СПС и «Яблоко» имели 8,6% и 5,98% голосов),
В сочетании с результатами выборов по одномандатным округам в Думу, по оценкам российских аналитиков, в Госдуме Президент РФ получил не только гарантированное простое, но и конституционное большинство (2\3 голосов), необходимое в случае внесения поправок в Конституцию. Государственная Дума стала полностью управляемой, впервые с момента ее появления.
2. Факторы победы “партии власти”
“Фактор Путина” был максимально использован партией «Единая Россия». Прямая публичная поддержка со стороны Президента и использование его образа в пропаганде (За Путина – значит за “Единую Россию”) обеспечили преобладание “партии власти” в Думе на следующие 4 года. Голосование за “Единую Россию” означало по сути голосование за власть, за Президента.
Использование политических технологий для раздробления протестного электората в виде создания целого блока прокремлевских партий (“Родина”, Народная партия, партия социальной справедливости и пенсионеров, партия “За Святую Русь”, “Русь”). Это позволило отобрать необходимую часть электората КПРФ. В сумме голоса Аграрной партии (3,8%), Партии социальной справедливости и пенсионеров (3,5%), партии Селезнева (2,0%) и КПРФ повторяют итоги думской кампании коммунистов 1999 года (24,29%), но в нужной для власти редакции. КПРФ потеряла возможность позиционироваться как основная оппозиционная сила, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Использование организационной и идеологической слабости правых сил, не сумевших в условиях антиолигархических настроений (спровоцированных “делом Ходорковского” и имеющих базой недовольство основной массы населения социальными итогами приватизации) дистанцироваться от своих спонсоров и предложить новые идеи.
Основными причинами провала правых стали: перехват властью их лозунгов (военная реформа, налоговая реформа, суд присяжных и др.), неспособность выступить в качестве системных защитников малого и среднего бизнеса, связь в сознании населения с интересами крупного бизнеса.
В активе СПС и «Яблока» не было аналога “европейской идеи” (использованной реформаторами в странах Восточной Европы), их политическая идеология была противоречива и непоследовательна. Выдвижение А.Чубайса в качестве лидера СПС и сосредоточение его основных усилий на борьбе с “Яблоком” и “Родиной” лишь подтвердило эту растерянность. В результате, возомнив себя деятелями федерального уровня, они оторвались от своей социальной базы – “состоявшихся” в условиях рынка людей (10-15 млн.чел.). Подтвердилась природа СПС как партии-фантома, существующей лишь в медийном пространстве.
“Яблоко” же, представляющее интересы экономически себя не реализовавшей интеллигенции, идейное лидерство уступило “Родине”, а харизматическое лидерство А.Явлинский уступил С.Глазьеву. При этом часть идеологизированной интеллигенции ушла в “Единую Россию”, привлекаемая ее державническими лозунгами.
Формирование нового левого центра в лице “Родины” стало успешным проектом Кремля в борьбе с КПРФ. Однако сам успех показал, что перспективы управляемости этим блоком неоднозначны. “Родина” может приобрести собственную инерцию развития, вынуждая власть считаться с реально проявившейся мощной тенденцией национал-патриотизма в массовом сознании и в политическом классе России. Основной ставкой в этом противоречивом взаимодействии будет вопрос идейного, а значит и политического лидерства не только в стенах Думы, но и за ее пределами.
Максимальное использование административного ресурса позволило обеспечить лояльность региональных властей и медиа-ресурсов в нужном направлении.
При этом показатели “Единой России” не следует переоценивать. “Единая Россия” лишь использовала имя президента, в то время как представляет, по сути, интересы олигархов и регионалов. При этом основная часть бизнес-элиты, в силу условий своего происхождения и характера деятельности, не заинтересована в укреплении государства и власти президента. В РФ не преодолена тенденция к финансово-хозяйственному обособлению регионов от центра, что вполне устраивает как олигархов, так и губернаторов.
Неявка на выборы 44% (почти половины избирателей) и более 4% голосовавших “против всех” дают в сумме почти 50% избирателей, выразивших свое неприятие системы, и мобилизация этой части населения останется задачей как провластных, так и оппозиционных сил в период президентских выборов (“проблема второго тура”) и в дальнейшем.
3. Основные политические итоги для России
По общему мнению, выборы ознаменовали собой завершение “ельцинской эпохи”, характерными чертами которой были слабая власть Центра при значительной свободе действий у олигархических группировок и региональных элит. «Дело «ЮКОСа», отставка А.Волошина и проблемы М.Рахимова на президентских выборах в Башкирии в этом смысле символизировали окончательную консолидацию власти и переход в руки Кремля стратегической инициативы в деле реализации путинского “проекта для России”. В лице большинства в Думе власть получила гарантию законодательного укрепления сложившегося режима и беспрепятственного определения характера и содержания дальнейших реформ.
То обстоятельство, что все четыре думских партии прошли в законодательный орган как национально-державнически ориентированные силы, при почти полном отсутствии правых сил (всего 7 мест по одномандатным округам на обе выбывшие партии), говорит о значительной идеологизированности выборов, о сознательном использовании властью в качестве средства укрепления своей легитимности массовых протестных настроений в обществе. Тем самым также подводится черта под “демократическим” периодом 1993 – 2003 годов и “ельцинским” идейным наследием.
Кремлевская администрация продемонстрировала грамотные и умелые действия в осмысленном моделировании политического пространства. Одновременно ей предстоит решать задачу представительства в Думе (возможно, через фракции “Единой России”) или Правительстве интересов правых сил (разнородной российской буржуазии).
В то же время вопрос о перспективах развития массовых политических настроений остается в центре политической борьбы, вызывая прямо противоположные оценки (от “национального возрождения” до “угрозы фашизма”).
4. Уроки для Казахстана
Характерной чертой состоявшихся в РФ выборов стало то обстоятельство, что их итоги в целом стали достаточно неожиданными для политтехнологического сообщества (несмотря на позднейшие заявления о том, что все эти тенденции “просматривались”). Сохранявшиеся до самого момента подведения итогов высказывания в российской прессе о сохранении “инерционного сценария” выборов говорят скорее об инерции мышления задействованных пиар-технологов. Подтвердилась отмечаемая неоднократно прежде тенденция снижения эффективности чисто технических приемов политтехнологий в условиях становления полноценного политического процесса и повышения уровня политической культуры в обществе. В условиях России это сопровождается сужением соответствующего спроса и возрастанием конкуренции на политтехнологическом рынке, что заставляет PR-компании эксплуатировать прежде всего имиджевые технологии в ущерб затратной и сложной аналитической составляющей. Обнаружилась явная недооценка влияния идеологической составляющей и реальной социально-экономической ситуации на поведение российского электората.
В этой связи возникает вопрос: как будут реализованы аналитические, прогностические и креативные возможности российских политтехнологов в Казахстане (а их интервенция в казахстанское предвыборное поле неизбежна, более того, ощущается уже сейчас), если они не смогли учесть реалии собственной страны? Тем более, что в условиях чужой страны, в роли “наемников”, они не будут нести никакой моральной ответственности за результаты своей деятельности. Деятельности, касающейся тонкой и подчас взрывоопасной сферы – формирования общественного мнения и, на основе этого, определения ориентиров внутриполитического пространства Казахстана на ближайшие годы.